Духи Великой Реки - Грегори Киз

— А тебя от великой вины, — фыркнул Братец Конь.

Карак устремил свои желтые глаза на менга.

— Я честно признаю свою ошибку. Даже такие, как я, не застрахованы от промахов.

— Никакой это был не промах, — с жаром воскликнул Братец Конь, — а каприз, как и все, чем ты руководствуешься.

Карак долго молча смотрел на старика.

— Ты разве там был? — тихо спросил он. — Разве кто-нибудь из вас присутствовал при том, как Изменчивый сбросил оковы? Или ты просто повторяешь слухи, которые мои враги распространяют уже много тысячелетий? — Он обвел людей горящим взглядом. — Ну?

— Хватит! — воскликнула Хизи. — Делай то, что собрался делать; я последую за тобой. Разве тебе для этого нужны остальные?

Карак все еще гневно смотрел на менга.

— Нет.

— Тогда отправляемся.

Еще мгновение Чернобог оставался Шелду; потом, словно вывернувшись наизнанку, превратился в птицу. В этот же момент поднялся сильный ветер. Карак расправил черные крылья и взвился к небесам, покрытым серыми тучами. Скоро он был лишь точкой в вышине, а ветер стал гнуть к земле деревья.

Воины заколебались, но Хизи пустила Чернушку рысью, Нгангата и Тзэм последовали за ней. Квен Шен и Гавиал присоединились к ним, потом двинулись и остальные.

Где-то впереди начали вспыхивать молнии, послышались раскаты грома, словно сам воздух разрывался на части. Отдельные вспышки слились в мерцающий голубой свет.

Когда отряд выбрался из лесу на широкую поляну, гром смолк. Люди увидели огромную черную птицу: она опустилась на почерневший труп и принялась выклевывать глаза. Вся лужайка была усеяна обожженными изувеченными человеческими телами. Несколько коней с выкаченными глазами бесцельно метались рядом с мертвыми хозяевами.

Как ни ужасен был открывшийся вид, Хизи почувствовала, что стала равнодушной к смерти; ее внимание привлекли не трупы, а огромная дыра. Она зияла посередине поляны, словно пасть самой земли: гигантский почти круглый провал больше полета стрелы в диаметре.

Ворон снова превратился в человека, белокожего воина в черном плаще.

— Это и есть Эриквер, — сказал Карак. — Исток Изменчивого, место его рождения — и смерти. — Его птичьи глаза блеснули нескрываемым злорадством.

— Что мы теперь должны сделать? — спросила Хизи, почувствовав, как отчаянно колотится сердце, несмотря на всю ее напускную решительность и уверенность в себе.

— Ну конечно, спуститься вниз, — ответил Карак.

Перкар бежал изо всех сил, Харка в ножнах колотил его по спине. Лишившись Охотницы, которая направляла их, звери ее свиты медленно разбредались, возвращаясь в чащу и в свои охотничьи угодья. Они не нападали на Перкара: должно быть, Охотница пометила его каким-то известным им знаком.

Но юноше было ясно, что он вовремя не доберется до Хизи и остальных, и это сводило его с ума. С каждым ударом сердца он все больше верил в то, о чем сказал ему Мох.

— Можешь ты придать мне сил, помочь бежать быстрее? — спросил он Харку.

«Нет. Природа моего могущества не такова, как ты мог бы уже и знать».

— Да. Ты только сохраняешь мне жизнь, чтобы я мог должным образом оценить свои ошибки.

«То, к чему ты бежишь, вполне может навсегда избавить тебя от любых проблем».

— Так тому и быть.

«Я думал, ты научился бояться».

— Еще бы. Я научился бояться очень хорошо. Но теперь это не имеет значения.

«Чернобог не причинит тебе зла, если ты сам не нападешь на него».

— Безопасность не будет ничего стоить для меня, Харка, если мы не доберемся туда вовремя.

В этот момент Перкар заметил какое-то движение между деревьями: к ним приближалось какое-то большое четвероногое существо. Юноша мгновенно развернулся, обнажив клинок.

«Перед тобой не враг», — сказал ему Харка.

Перкар уже и сам это видел. Перед ним был жеребец, а именно Свирепый Тигр.

Жеребец подскакал к юноше и остановился на расстоянии вытянутой руки.

— Привет, братишка, — тихо сказал Перкар. — Давай заключим сделку: ты позволишь мне ехать на тебе, а я убью того, кто растерзал твоего хозяина.

Конь бесстрастно смотрел на Перкара. Тот подошел вплотную, сунул Харку в ножны и глубоко вздохнул. Скакун не был оседлан: Перкар давно уже оставил надежду укротить его. Узда тоже отсутствовала, но если животное позволит на себя сесть, то седло и уздечку можно снять с одного из коней, убитых свитой Охотницы.

Перкар резко выдохнул воздух и вскочил на Свирепого Тигра, обеими руками вцепившись в густую гриву.

Ничего не произошло. Конь словно не обратил на него внимания.

— Прекрасно, родич, — сказал Перкар через несколько секунд. — Ты понял. Теперь давай найдем уздечку…

Свирепый Тигр взвился на дыбы, и Перкар обхватил его руками и ногами, ожидая неизбежного: сейчас конь его сбросит. Но тут копыта коснулись земли, и менгский скакун помчался вперед бешеным галопом; Свирепый Тигр делал такие резкие повороты между деревьями, что Перкару ничего не оставалось, кроме как распластаться на спине жеребца и обнять его за шею, чтобы не свалиться.

Конь мчался вниз по крутому склону, спотыкаясь и поскальзываясь, но не снижая скорости. Перкар мог только выдохнуть:

— Надеюсь, ты знаешь, куда скачешь, Свирепый Тигр, — ни малейшей возможности направлять коня у него не было.

Тропа, ведущая в Эриквер, извивалась по краю провала — огромной воронки в склоне базальтового горного массива. Хизи пыталась представить себе, как могла возникнуть такая дыра, черный туннель, уходящий отвесно вниз, словно к самому центру мира. Девочка оглянулась на путь, который она уже проделала: растянувшийся в цепочку отряд все еще не прошел даже и половины гигантской окружности, но теперь люди оказались в тени вздымающейся вверх стены. Солнечный свет лежал пятнами на камне, кусты и искривленные деревца цеплялись корнями за трещины в скале, ловя скудные лучи. На краю провала на фоне неба четко рисовались человеческие фигуры — Карак оставил там большую часть своих воинов на случай появления новых менгских отрядов. Глядя вниз, Хизи ничего не могла разглядеть; лишь ее колдовское зрение говорило ей о тусклом сиянии. Из глубины навстречу путникам тянуло сыростью и запахом воды.

Даже здесь, даже по истечении всего этого времени Хизи не могла не узнать бога-Реку. Смутные образы танцевали на черном камне стен, на широкой спине Тзэма, шагавшего впереди, за опущенными веками, когда девочка закрывала глаза. Озаренные солнцем крыши Нола, Большой Храм Воды, сверкающий, словно белоснежное облако, и за всем этим Река, олицетворение величия и могущества. В глубине сердца Хизи никогда не боялась бога-Реки, — боялась она только самой себя. Бог-Река оставался для нее повелителем, отцом, предком.