Ex ungue leonem: по когтю льва - Ирина Якимова

— Леди Мира, я давно ничего не слышу об охотниках… Вы оставили Карду?

— Мы не оставили конечную цель. Скоро вы услышите добрые вести… — загадочно пообещала та.

Две недели после этого разговора Лира дулась на супруга. Он помчался на подвиги, ни на секунду не задумавшись, на что обрекает жену!

Следующий год стал кошмаром. Всё время их совместной жизни боль Палача была постояльцем их дома, а теперь стала тираном. Ульрик почти не поднимался из постели. Все эти годы он пересиливал свои мучения, но чаша терпения переполнилась.

Лира не отходила от его постели. Только когда он начинал бредить: о Макте, о сердце Бездны, которое одно может потушить его боль, она вскакивала и металась по их спальне, как зверь в клетке. О, Лира понимала, чем кончится этот бред! Ульрик вознамерился подарить Макте свою жизнь!

— Как ты мог придумать такое: отдать свою жизнь Первому?! — в отчаянии крикнула она давно хранимое под сердцем однажды, когда он вновь забормотал о «зове Бездны». — Ты?…Палач?!

Крикнула… и тут же понадеялась, что муж не расслышал. Но Ульрик с трудом разомкнул глаза.

— Милосердию меня научила ты, Лира. Ты и моя боль. Ещё десять лет назад я не мог бы помыслить такого, но сейчас…

— О, так это я тебя толкаю на смерть!

— Да… Нет! Как же ты не хочешь понять: Она ждёт этого от меня! Она требует! — хрипло от боли крикнул Ульрик, и Лира проглотила свою обиду. Охотнице не надо было расшифровывать, кто эта загадочная: «Она»…

Теперь с возрастающим страхом она ждала неминуемой развязки, и это случилось днём в конце осени. Звук, похожий на далёкие раскаты грома, заставил обоих прильнуть к окну. Восточный горизонт чернел, и тьма расползалась не с неба, а с земли. Странный чёрный туман окутывал Вастус.

Карда ждала войны с северянами, вечерние газеты были полны панических настроений, потому сначала Лира подумала, что этот звук и туман — последствия применения какого-то неизвестного Земле Страха оружия северян. Война началась! Но сейчас же Лира почувствовала изменения — те, которые мог чувствовать один лишь голос Бездны. Тонкие ручейки Её, пронизывавшие мир, сокращались, высыхали. Бездна словно вся стянулась к Вастусу. Её было много теперь лишь в самом источнике — яблоневом саду на руинах: глубокий-глубокий колодец…

Лира взглянула на мужа. Ульрик до того крепко спал, измученный ночными приступами боли, но сейчас проснулся.

— Мне снилось, что вампиров больше нет, — удивлённо констатировал он. — Тьма накрыла Вастус — и тут же схлынула… Что это гремит?

— Похоже… похоже Макта возвратился на Пустошь!

— Старейший близко? — Ульрик помолчал, прислушиваясь к своим ощущениям, и скоро его лицо искривила гримаса боли — Да, я чувствую это! Я слышу… слышу его зов, — забормотал он, опять поддавшись бреду. — Мне нужно туда… к нему… завершить всё… скорее, скорее!

Лира хотела запротестовать, но не стала. Муж бы всё равно не услышал её. От этой боли он становился безумен. Как страшно! Неужели излечить его может только смерть — смерть от руки Первого вампира?

Глава 34 Туман лжи

Только бесценный опыт столкновений с вампирами в первой из жизней — жизни Избранного уберёг Винсента от смерти в этот раз. Неприятное ощущение чужого взгляда преследовало его с того момента, как он покинул оживлённую улицу Греди. Это ощущение он запомнил с юности, когда бывал объектом охоты вампиров. Но сейчас преследователь был не carere morte. Взгляд-из-тьмы был холодным, неприятным, но не голодным. Скорее всего, смертный убийца.

Винсент перешёл Красный мост. Мимоходом он глянул на отражение моста в синей от сумерек воде реки и успел заметить тёмную фигуру, мелькнувшую в дальнем его конце. Маловероятно, что это случайный прохожий! Теперь, узнав, Винсент мог бы легко уйти от него, но решил выяснить всё до конца. Кто подослал его? Недоброжелателей у Винсента всегда было гораздо больше, чем ему бы хотелось, и любопытно было узнать, кто же именно решился подослать к неугодному убийцу.

Он думал свернуть к Академии, но там вовсю кипели строительные работы. Винсент повернул в переулок за бывшим домом Диосов и скоро понял, что сглупил. Грохот с перекрёстка долетал и досюда, и он перестал слышать шаги преследователя. Только взгляд убийцы всё также давил на затылок.

«Готовится он напасть? Лучше места для незаметного нападения не найти…»

Ещё несколько шагов… Он был в середине переулка, а преследователь по-прежнему ничем не выдавал своего присутствия. Винсент начинал нервничать. Он сжал покрепче складной нож в кармане куртки.

Конец переулка. Впереди была улица Славы, людная и в тёмный вечерний час. Здесь Винсент не удержался, обернулся: позади никого не было. Никто не метнулся в тень дома или раскрытый подъезд. Что же, взгляд-из-тьмы и тень на мосту были самовнушением?

Убийца оказался хитрее. Пока Винсент вглядывался в темноту только что пройденного переулка, он подошёл по улице Славы и ударил ножом почти без замаха. Винсент не смог отвести удар, успел лишь немного отклониться в сторону, и нож вонзился не в сердце, а прошёл левее. Тут же убийца получил чувствительный удар в челюсть и отступил. Не отрывая от противника взгляда, Винсент достал свой складной нож, но он не понадобился. Человек, не выдержав и поединка взглядов, убегал. Скоро он затерялся среди прохожих, даже не заметивших небольшого инцидента, но Винсент успел увидеть его лицо. Это был человек из «Гроздьев», мелкий прислужник Агера — хоть Агер и не выносил слова «прислужник»…

Что ж, чего-то подобного Винсент ждал давно. С тех пор, как «Гроздья» вошли в Парламент, он часто ругался с соратниками. Их пути, их понимание будущего мира Земли Страха всё больше различалось. Винсент становился неугоден «Гроздьям». Кроме того, благодаря своим связям в самых разных кругах, он был опасен. Отпустить его с миром было уже нельзя. Только убить, причём, тайно, чтобы не вызвать гнев охотников.

Или цель сегодняшнего спектакля была иной: припугнуть? Винсент сначала хотел добиться ответа от Агера, потом передумал. Пожалуй, предупреждение было достаточным.

Он отыскал извозчика и велел ехать к дому Гесси. Рана на спине была, похоже, неопасной, но довольно болезненной, и он даже не мог её осмотреть.

Чужая Дона проносилась мимо, за окном экипажа. За три года, прошедших со смерти Арденсов, здесь изменилось всё, и Винсент до сих пор не хотел признавать новую Дону своей. Ну, не странно ли? Он, инициировавший эти перемены… Дона кипела, бурлила. Хитрые и сильные тени, невидимые людям, завладели ей, и этими тенями были не carere morte. То идея «Гроздьев» расползалась по городу, подобно новому проклятию. Реддо же, поглощенный склоками со странами-соседями, едва ли замечал это.