Невоздержанность - Al Steiner
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Господи Иисусе, - сказал Джейк, бессознательно облизывая губы, зная, что должен просто развернуться и уйти, но не в силах собрать силу воли, чтобы сделать это.
"Но в любом случае, вернемся к Кармелле", - сказала Минди, ее правая рука потянулась к соску, где она начала тянуть и покручивать его. Ее левый палец начал скользить в ее киске, почти небрежно. "Я думаю, она знает, как сильно мне нравится чувствовать, как она прикасается ко мне. Она всегда нежна и никогда не жалуется, когда я прошу ее побрить меня. И когда она закончит... мммм... знаешь, что она делает?"
"Что?" Пискнул Джейк.
"Она берет детское масло и втирает его по всей моей киске. Ты заметил, какой мягкой и шелковистой она выглядит прямо сейчас? Это потому, что она только что закончила растирать это место перед тем, как ты вошел. Она скользила пальцами в меня и из меня, чтобы убедиться, что это проникло повсюду. Это было так приятно, Джейк. Я почти кончил ей на руку. На самом деле, держу пари, что если бы ты подошел к ней достаточно близко, то почувствовал бы запах моей киски на ее пальцах ".
В этот момент Джейк сломался. Визуальный образ Кармеллы, ласкающей ее, в сочетании с реальным изображением того, как она играет со своей бритой киской, был для него невыносим. Он упал на нее, зарывшись лицом у нее между ног, высунув язык и слизывая ее соки. Она взвизгнула от восторга при соприкосновении.
В итоге он остался на ужин и на долгий, затянутый десерт. Когда он уезжал в одиннадцать часов вечера, он был за рулем своего Corvette, и у них были планы встретиться на следующие выходные.
В следующий понедельник утром Шейвер и Джорджетт, впервые встретившись друг с другом лично, дали импровизированную пресс-конференцию перед зданием National Records вскоре после того, как прибыли Джейк и остальные участники группы и пробились сквозь ожидавшую их толпу. Заявления, которые дали два агента, были короткими и по существу. Они признали, что Джейк и Минди действительно состояли в романтических отношениях друг с другом и что их предыдущие опровержения относительно этих отношений были вызваны желанием сохранить свою личную жизнь в тайне. И Шейверу, и Джорджетт удалось изобразить возмущение и злость, когда они отчитывали средства массовой информации за то, что они суют свой нос в дела двух взрослых людей по обоюдному согласию. Ни Джейк, ни Минди не присутствовали на пресс-конференции, хотя были зачитаны подготовленные заявления — опять же, в первую очередь касающиеся их желания сохранить конфиденциальность. После того, как заявления были сделаны, не было периода вопросов, но это не помешало прессе выкрикивать их в адрес отступающих агентов.
"Когда они впервые сблизились?"
"Занимались ли они сексом вместе в ночь тоньше, чем вода "премьер"?"
"Минди нюхает кокаин с Джейком?"
- Они рассматривают возможность брака?
Как ни странно, или, возможно, не так уж странно, количество папарацци и представителей средств массовой информации, преследующих Джейка и Минди, резко сократилось, как только было обнародовано признание в их причастности. Папарацци все еще появлялись всякий раз, когда они были вместе, и время от времени группы репортеров и видеооператоров кричали на них и пытались заснять на пленку, но они перестали появляться перед зданием Джейка и у здания Национальных архивов. Они перестали преследовать их, когда они вместе ходили в клубы или рестораны. Теперь, когда весь мир знал, что они вместе, и они признали это, внимание переключилось с простого поимки их в присутствии друг друга на простое наблюдение за скандальным поведением.
Джейк снова стал игнорировать Шейвера, заговаривая с ним только тогда, когда нужно было представить публике что—то новое, что случалось нечасто. Однако Джорджетт, как и любой хороший агент, быстро приняла новую реальность, созданную ее клиентом, и начала искать способы придать ей наилучший вид. Джейк заметил их усилия, когда они впервые пошли в клуб вместе после поступления. На Минди было красное платье, которое было коротким на ногах и демонстрировало впечатляющую часть ее очень впечатляющего декольте. Вместо того чтобы скромно потягивать диетическую колу из стакана, как она обычно делала в общественных местах, она заказала чай со льдом на Лонг-Айленде и выпила несколько чашек подряд. Она также непрерывно курила сигареты из пачки Джейка и брала за правило ругаться всякий раз, когда поблизости оказывался вероятный представитель прессы.
"Все это принесет тебе лучшие роли в кино?" спросил он ее после третьей рюмки и шестой сигареты.
"Чертовски верно", - сказала она ему. "Публике нужно видеть меня взрослой. Горячей, сексуальной, обольстительной взрослой. Актрисы, которые выглядят как взрослые, получают взрослые роли ". Она затушила свою последнюю сигарету. "Давай. Давай потанцуем. Давайте покажем этим людям, на что мы способны".
То, что они могли сделать на танцполе, было довольно большим. У Джейка, как и у большинства музыкантов, был естественный ритм. Он также был вынужден пройти интенсивный ускоренный курс современного танца, прежде чем отправиться в тур"Спуск в ничто". Его тело, привыкшее к жестоким аэробным тренировкам и изнурительным девяностоминутным выступлениям на сцене, было в отличной форме, несмотря на сигареты и выпивку, которые он поглощал. И он, безусловно, знал, как двигать своим телом в такт музыке. Минди, хотя и не была музыкантом, за плечами у нее было более трех лет уроков танцев в рамках обучения драматическому искусству. Она тоже была в превосходной форме благодаря тренировкам три раза в неделю. Первая мелодия, под которую они танцевали, была "We Got the Beat" группы The Go-Go. Они двигались друг против друга и вокруг друг друга с плавной точностью, их плечи, бедра, ноги двигались почти в унисон.
Они произвели впечатление на публику, настолько сильное, что для следующей песни — Physical Оливии Ньютон-Джон — они сделали то, что, по мнению Джейка, делалось только в таких фильмах, как Saturday Night Fever и Flashdance. Они образовали круг вокруг двух знаменитостей, хлопая в ладоши в такт и позволяя им танцевать в одиночестве посреди зала. Джейк чувствовал себя незащищенным, как никогда на сцене, чувствовал, что все взгляды устремлены на него. Он молился, чтобы не натворить чего-нибудь глупого или занудного. Он сохранял нейтральное выражение лица и позволил своему телу и музыкальным
