Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Френч Джон

— Это мертвецы, — отрезает Головко, словно больше его ничто не заботит.

Сатурналий хватает Головко за руку и резко разворачивает. Командир Черных Часовых занимает высокое положение, но его полномочия не сравнить с властью Легио Кустодес.

— Слушай, что тебе говорит Йасу Нагасена, — говорит Сатурналий.

Головко кивает и стряхивает его руку.

— И что же в них особенного? — спрашивает он.

— Обрати внимание на их рост, — предлагает Сатурналий.

— Ну, высокие, и что из этого?

— Трудно сказать на первый взгляд, но я не сомневаюсь, что их рост не уступает росту тех, за кем мы охотимся, — говорит Нагасена, мысленно складывая разрозненные части тела в единое целое. — А скрещенные молнии когда-то были символом воинов грома, сражавшихся на стороне Императора в Объединительных войнах.

— О чем ты говоришь? — удивляется Афина Дийос. — Неужели это те самые воины?

Нагасена качает головой.

— Нет, те давно мертвы, но я уверен, кто-то хотя бы частично воспроизвел процесс, превращающий обычного смертного в такого воина.

— Это невозможно, — возражает Сатурналий. — Подобные технологии — прерогатива одного только Императора.

— Очевидно, это не так, — отвечает Нагасена. — И теперь предстоит ответить на вопрос, как эти люди могли столкнуться с нашими беглецами. Я не верю в простое совпадение. Я уверен, что эти люди пришли сюда с определенной целью. А это означает, что их создатель, кем бы он ни был, осведомлен о природе тех, за кем мы охотимся. — Он переводит взгляд на мертвые тела и добавляет: — Или об их способностях.

— Другими словами, мы не одни в этой охоте, — говорит Сатурналий, сделав логический вывод из слов Нагасены.

Головко качает головой.

— Тогда мы напрасно тратим время.

Он приказывает Черным Часовым осмотреть площадь. Солдаты действуют как профессиональные военные, какими они и являются на самом деле. Нагасена идет за ними и сразу намечает цель, как только его взгляд останавливается на еще дымящихся развалинах пристройки, разбитой крупнокалиберными снарядами.

— Это следы болтера, — говорит Сатурналий, распрямляя плечи и опуская алебарду.

Нагасена кивает. Он продолжает идти к разрушенному домику, но на ходу отстегивает винтовку и снимает ее с предохранителя. На земле множество предметов, свидетельствующих о недавней битве: сломанные клинки, клочья одежды и латунные гильзы, достаточно крупные, как для болтера, но очень старые.

После боя остались потеки крови и отпечатки ног, однако побывавшие здесь мародеры уничтожили все улики, по которым можно было бы догадаться о дальнейшем маршруте беглецов. Нагасена доходит до края руин и улавливает запах горящего хаша. На мгновение он вспоминает, как и сам когда-то растворялся в мареве наркотика, лежа в шелковых Домах Дракона в Нипоне, с ружьем в руке и острым желанием приставить его к своей голове.

Он стряхивает мгновенное оцепенение и поднимает винтовку, увидев худого старика, сидящего на высоком стуле — единственном предмете обстановки, уцелевшем после обстрела дома. Старик восседает среди моря стеклянных осколков и курит тонкую самокрутку. Струйка дыма извивается в воздухе, соблазняя запретными наслаждениями.

— Ты хирургеон, — говорит Нагасена.

— Я Антиох, — немного невнятно и рассеянно говорит старик. — Я перекуриваю. Не хочешь ко мне присоединиться?

— Нет, — отвечает Нагасена.

— Ну же, давай, — смеется Антиох. — Я заметил, как ты смотришь на папироску. Я сразу определил, что ты любитель посмолить.

— Был когда-то, — признает Нагасена.

— Всегда, — хихикает Антиох.

К развалинам подходят Сатурналий и Головко.

— Они были здесь, не так ли? — спрашивает Нагасена.

— Кто?

Головко сбивает старика со стула одним движением руки, и Антиох падает в битое стекло. Осколки режут ему кожу, но старик этого как будто не замечает. Он сплевывает кровь и даже не пытается сопротивляться, когда Головко поднимает его на ноги, схватив за ворот грязной ночной рубашки.

— Космодесантники-изменники, — рявкает Головко. — Они здесь побывали, нам это известно.

— Тогда зачем спрашивать? — говорит Антиох.

Головко снова бьет старика.

— Хватит, — останавливает его Нагасена. — Он курит мигойскую смолу и не почувствует твоих ударов.

Головко смотрит на него недоверчиво, но на время оставляет старика в покое. Сатурналий поднимает опрокинутый стол, липкий от крови, и принюхивается, затем кивает.

— Кровь космодесантника, — подтверждает он.

— Они обратились к тебе за помощью, — говорит Нагасена. — Что ты для них сделал?

Антиох пожимает плечами и наклоняется, чтобы поднять выпавшую папиросу. Он тихонько дует на нее, и снова появляется соблазнительный оранжевый огонек. Старик затягивается и выпускает несколько идеально ровных колец дыма.

— Да, — говорит он. — Они были здесь, но что я мог понять в их анатомии? Я ничего не смог сделать для большого человека. Он начал умирать задолго до того, как его привели ко мне.

— Один из них мертв? — спрашивает Сатурналий. — Кто?

Антиох сонно кивает.

— Кажется, они называли его Джития.

— Гвардия Смерти. — Головко удовлетворенно кивает. — Хорошо.

— А что с Каем Зуланом? — спрашивает Сатурналий. — С ними ведь был еще и астропат.

— А, так вот кто он, — бормочет Антиох. — Да, верно, у парня не было глаз. Никогда бы не подумал, что это астропат. Я думал, они все живут в Городе Зрения, разве нет?

— Этот — нет, — отвечает Нагасена. — Он тоже был сильно ранен. Он еще жив?

Антиох ухмыляется и пожимает плечами, словно это его совершенно не волнует.

— Да, конечно, я его подштопал. Промыл глазницы и наложил стерильную повязку. Бесполезное дело.

— О чем ты?

— О том, что он умирает, — сердито бросил Антиох. — Слишком много травм, слишком много боли. Мне приходилось видеть такое, когда служил в армии. Некоторые парни сдаются, когда больше не могут терпеть боль.

— Но сейчас он еще жив? — настаивает Нагасена.

— Был жив, когда я его в последний раз видел.

— Что здесь произошло? — спрашивает Сатурналий. — Почему сюда пришли эти люди, что лежат снаружи?

— Люди Бабу? Я не знаю, но они требовали, чтобы эти вышли и сдались.

Нагасена кивает. Его предположение, что люди Бабу Дхакала знали о космодесантниках, подтвердилось. В таком месте трудно удержать что-то в секрете. Но что заставило главаря бандитского клана вступить в открытую стычку с космодесантниками? Не мог же он не знать, насколько они опасны? Наверняка ему что-то было надо от них, и ради этого он рискнул своими бойцами.

— А они не сдались, — говорит Антиох и начинает дрожать при воспоминании о схватке, несмотря на наркотический угар. — Никогда в своей жизни не видел ничего подобного и, надеюсь, больше не увижу. Я видел, как они разрывали людей Бабу, словно тряпичных кукол. Шестеро против тридцати, и они перебили всех, только Гхота ушел живым.

— Гхота? Это один из людей Бабу Дхакала?

— Да, точно, — подтверждает Антиох. — Большой сучий сын, почти такой же большой, как те, кого вы ищете. Если мне позволено будет сказать, не советую их разыскивать. Хоть их и осталось всего пятеро в живых, мне кажется, у вас недостаточно людей, чтобы с ними справиться.

— Пятеро? — переспрашивает Нагасена.

— Гхота убил воина с белыми волосами, — говорит Антиох.

Нагасена встревоженно переглядывается с Сатурналием. Невысказанный вопрос повисает между ними постыдной тайной. Какой смертный мог убить космодесантника?

— Где они теперь? — требует Головко. — Куда они пошли после того, как ты оказал помощь предателям?

— А, я уже помог вам, но не думаю, что надо говорить что-то еще, — отвечает Антиох. — Мне кажется, это будет неправильно.

— Мы слуги Империума, — заявляет Сатурналий, нависая над тощим хирургеоном, который смотрит на него взглядом непослушного ребенка.

— Может быть, но они хоть были честны со мной, — говорит Антиох.

Нагасена становится между Антиохом и Головко, прежде чем генерал-майор снова применит кулаки, и подзывает адепта Хирико.