Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен - Анатолий Уткин

Глава девятая

ДОРОГА НА МЮНХЕН

Опасность новой германской агрессии возникла почти сразу после окончания Первой мировой войны. В Версале союзники определили цифру репараций, налагаемых на Германию, — 31,5 млрд. долларов. При этом 5 млрд. немедленно — под угрозой возобновления боевых действий. Немцам следовало также выплатить компенсацию Бельгии. Великий английский экономист Дж. Мейнард Кейнс назвал Версальский мир «карфагенским». Даже Черчилль был далек от прославления условий этого мира, сумма репарации, по его мнению, была «устрашающей». Веймарские деятели предприняли усилия по выплате репараций, но довольно быстро пришли к заключению, что это нереально. Вся система предвоенной торговли Германии разрушилась. Богатые немцы, избегая налогов, покидали страну. В течение шести месяцев курс марки понизился до 6 млн. за один доллар. Военная сила Германии была низведена до минимума. Рейхсвер не имел права превосходить численность в 100 тыс. человек. Генеральный штаб и военные академии упразднялись. Германии не разрешалось иметь военную авиацию и подводные лодки. Военно-морской флот был ограничен шестью линкорами, шестью легкими крейсерами, двенадцатью торпедными катерами и двенадцатью миноносцами. На границах Веймарской Германии запрещалось создание военных укреплений. Западный берег Рейна и бассейны нескольких рек были интернационализированы. Часть германской территории отошла к Франции, Бельгии и Польше. Германия лишилась всех своих колоний. Саар, Данциг и Мемель были отданы под управление Лиги Наций. Производство и импорт оружия запрещались. Любое нарушение этих условий рассматривалось как объявление войны союзникам.

Разоруженная Германия находилась под прямым контролем победителей до 1926 г. В созданной в 1919 г. Межсоюзнической контрольной комиссии было 373 профессиональных военных. В следующем году она была увеличена до 383 экспертов и 737 наемных служащих. Из грандиозной штаб-квартиры, разместившейся в берлинском отеле «Адлон», контрольные группы инспектировали все «чувствительные» точки страны. Скажем, за шестилетний период в сентябре — октябре 1924 г. было осуществлено 800 инспекций на местах.

Разоруженные вожди Веймарской республики искали пути выхода из изоляции. Такая возможность представилась довольно скоро. Весной 1922 г., во время обсуждения экономических перспектив европейского развития на конференции в Генуе, министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау тайно встретился с советской делегацией в маленьком городке Рапалло. Две страны отказались от всех претензий военного времени и нормализовали свои отношения. И хотя преемник Ратенау Густав Штреземан заверил англичан, что Германия будет шитом против Советского Союза, в версальской системе образовалась трещина.

Союзники военных лет — в том числе англичане — еще осуществляли контроль над Германией, они инспектировали Кильский канал и пять крупнейших германских водных артерий. Тот, кто хотел утешить себя, мог утешиться. Но реальность заключалась в том, что даже после подписания Версальского договора Германия оставалась самой мощной державой Европы. Ее население на 30 млн. превышало население Британии. А один из наиболее громогласных политиков страны — Адольф Гитлер — призывал к объединению всех немцев в Европе. Возможность объединения 82 млн. немцев приводила Европу в трепет.

В 20-е годы в европейских столицах еще не знали о тайных приготовлениях немцев. Идея реванша не умирала в Германии даже на нижайшей точке поражения, зависимости, надзора. Главным для немцев на этом этапе было сохранить кузницу оружия — империю Круппа. Для этого предпринималось немало демонстративных жестов, таких, как уничтожение в 1920 г. гигантских пушечных прессов, проходившее под контролем Межсоюзнической контрольной комиссии. Над входом в крупповские заводы через четыре недели после поражения появился лозунг: «Мы делаем все». Реклама постоянно говорила о пишущих машинках и детских колясках.

В дни национального унижения создалась, как это ни парадоксально, основа будущего подъема — гласный и негласный союз военных и промышленников. Сразу же после подписания перемирия командующий рейхсвером генерал фон Сект указал, что «существует лишь один путь, который позволит нам вооружить огромные массы войск, — это заключение соглашения с руководителями индустрии страны». Круппу и его коллегам необходимо было прежде всего перевести производственные мощности за рубеж — в Голландию, Швецию и Данию.

Сразу же после заключения перемирия дочерняя фирма Круппа в Голландии «Блесинг и К°» закупила 1500 крупповских орудий. Лучшие крупповские инженеры пересекли границу для работы в новых условиях. Франция выразила официальный протест, но голландское правительство отказалось вмешиваться в дела частного сектора. Вниз по Рейну плыли баржи, на одной из них была переправлена полностью фабрика по производству снарядов.

Генералы и инженеры Германии, поставленные в жесткие условия, постарались сохранить самое главное: наиболее перспективные модели и ту технику, которой, очевидно, принадлежало будущее. Разумеется, речь шла прежде всего об авиации. В конце войны самолеты в Германии производили тридцать пять фирм. Союзники-победители разрешили немцам иметь лишь 140 самолетов в чисто коммерческих целях. Большинство фирм немедленно переключилось на мирную продукцию. Крупнейшая компания «Фоккер» приступила к производству каноэ. Но параллельно шел процесс, сходный с судьбой заводов Круппа. Последнее изделие — бомбардировщик «Ф-2» (пять членов экипажа) был перемещен в Голландию. Примерно шестую часть производственных мощностей погрузили в вагоны и сложным путем отправили за рубеж. На 350 вагонах были вывезены 220 самолетов и 400 моторов. Двадцативосьмилетний Тони Фоккер возглавил свою новую нидерландскую фирму. Англичане попытались заслать на его новое предприятие своих агентов, но Фоккер создал весьма эффективную контрразведку. Жалобы английского посла нидерландским властям ни к чему не привели. Под крышей фирмы нашли приют лица, которым пришлось играть немалую роль в становлении германской мощи в будущем. Так, двадцатилетний пилот из знаменитого «Летающего цирка» Рихтгофена Герман Геринг был занесен в состав фирмы Фоккера как «Продавец».

Негласный союз политиков, военных и промышленников не мог полностью спасти демонтированную германскую военную промышленность, но он позволил сохранить предпосылки для роста этой промышленности на новой, более современной основе в будущем. Такой «боец» с милитаризмом, как социал-демократический канцлер Вирт (официально обещавший в 1920 г. «осуществить без задержек меры по разоружению»), писал, что «в 1920–1923 гг. мы оказались способными заложить новые основания для создания германской военной техники». Благодаря открытым в 50-е годы архивам выяснилось, что наследник канцлера Вирта Густав Штреземан, получивший в 1926 г. Нобелевскую премию мира, активно поддерживал скрытое вооружение Германии и видел в рейхсвере «единственный позитивный фактор» германской политической жизни 20-х годов. Его мнение разделяли и президент Гинденбург, и двадцатидевятилетний ефрейтор Гитлер, считавшие, что германские армии не были разбиты на поле боя, они получили предательский удар «кинжалом в спину».

В этой обстановке важное значение имела позиция главы рейхсвера генерал-полковника Ганса фон Секта. Он тщательно отбирал состав позволенного Версальским договором четырехтысячного офицерского корпуса рейхсвера. Половина офицеров этого корпуса состояла из потомственных военных — выходцев из старых юнкерских семей, воспитанных в военных традициях нескольких поколений. Фон Сект мог выбирать: на каждое место в стотысячном рейхсвере претендовало не менее семи кандидатов.

Критическим был вопрос о генераторе военного мышления и военной науки — Генеральном штабе. Версальский мирный договор запретил существование такового в любой форме. Главной «заслугой» фон Секта было то, что он сумел найти выход из положения. Созданная им невинная Служба войск должна была якобы определять организационные задачи рейхсвера. Служба войск имела четыре отдела: Т-1 решал оперативные проблемы; Т-2 отвечал за организационное строение вооруженных сил; Т-3 анализировал боеспособность и вооружение зарубежных армий, а Т-4 возглавлял анализ подготовки войск. Именно здесь выросли офицеры, возглавившие в дальнейшем возрожденный Генеральный штаб, — будущий военный министр фон Бломберг, будущие командующие армиями фон Фрич и фон Браухич, будущий начальник штаба сухопутных войск Вильгельм Кейтель.

Отметим и другую (помимо сохранения традиций, воспитания нового поколения офицеров и развития военной науки) роль рейхсвера. Он довольно активно участвовал в политической жизни страны, стараясь заручиться влиянием в различных слоях общества, привлекая внутренних осведомителей. Наблюдая за созданием германской рабочей партии, тогда еще небольшой организации численностью в сорок человек, Бюро прессы и новостей политического отдела рейхсвера в Мюнхенском округе послало своего сотрудника внедриться в партию. Так в сентябре 1919 г. началось знакомство с политикой ефрейтора Адольфа Гитлера.