Новария - Лайон Спрэг де Камп

И поэтому в один летний день Фузиньян с четырьмя телохранителями отправился на опушку Чиниокского леса. Здесь он оставил телохранителей, приказав им никуда не отлучаться, и только если он не вернется за час до заката, отправиться на его поиски.

Гвардейцы стали протестовать, напоминая королю о медведях, волках и леопардах, живших в лесу, не говоря уж о чиниокском кабане. Но Фузиньян отмел их возражения и направился по тропинке, которая, как он знал, приведет его к ручью, полному форели. С собой он взял пару удочек и корзинку с завтраком. Весело насвистывая, он углубился в лес.

Но еще не доходя до ручья, он услышал фырчанье, вроде того, какое издавала та машина во Дворце Познания, которую пытались заставить совершать полезную работу силой пара. А затем из-за деревьев выскочил чиниокский кабан. Заметив Фузиньяна, зверь хрюкнул, стал рыть копытом землю и наклонил голову, готовясь к атаке.

Кабан не был размером с буйвола, но, в общем, оказался действительно крупным. Его рост в холке доходил Фузиньяну до подбородка; а у короля не было никакого оружия, кроме ножа для чистки рыбы.

Когда чудовище бросилось на короля, Фузиньян выронил удочки и прыгнул на ближайшее дерево — большой бук вроде вон того. Несмотря на свой малый рост он был очень ловким и проворным, и ему без труда удалось забраться на ветки. Кабан встал на дыбы, но не мог достать до Фузиньяна, устроившегося на суку, как мы с тобой.

Фузиньян надеялся, что, если он долго просидит на дереве, кабан потеряет к нему интерес и уйдет. Но шли часы, а кабан все так же упрямо стоял под буком. Всякий раз, как Фузиньян шевелился, кабан принимался бегать вокруг ствола, задирая голову и свирепо хрюкая.

Фузиньян начал беспокоиться за своих телохранителей, жену и королевство и решил, что так или иначе должен спасаться. Он попытался кричать, надеясь, что телохранители его услышат; но они были слишком далеко.

Он подумал о других способах, например, вырезать из ветки шест и привязать к нему нож, чтобы получилось копье. Он даже срезал ветку подходящих размеров, но понял, что она слишком гибкая и просто согнется и сломается, прежде чем нож проткнет толстую шкуру кабана.

Тогда он задумал отвлечь внимание зверя. Сняв с себя шляпу, куртку и рейтузы, он соорудил чучело, набив одежду ветками и скрепив ее рыболовными крючками. Затем он пробрался на конец ветки и с помощью запасной лески подвесил чучело на такой высоте, где кабан не мог его достать.

Отползая назад, он стал трясти ветку, чтобы чучело прыгало вверх и вниз и раскачивалось из стороны в сторону. Кабан, увидев перед собой танцующее подобие Фузиньяна, пришел в полную ярость, оглушительно захрюкал и стал прыгать под чучелом, пытаясь достать его и растерзать.

Тем временем Фузиньян перебрался на другую сторону дерева и бросился со всех ног прочь. Когда рев и фырчанье зверя затихли вдали, он остановился, сообразив, что заблудился.

Ориентируясь по солнцу, он направился к опушке Чиниокского леса и после полудня вышел к изгороди, отмечавшей границы заповедника. Двигаясь вдоль нее, он оказался среди возделанных полей, но понял, что то место, где он вошел в лес, лежит далеко отсюда. Первым встретившимся ему человеком был фермер, выпалывающий сорняки.

Приблизившись, король сказал: «Добрый день, приятель. Могу ли я...»

Увидев его, фермер обернулся и закричал в сторону своего дома: «Иноджен! Беги за констеблем! Тут какой-то сумасшедший разгуливает нагишом!» Ибо Фузиньян действительно был голым, если не считать башмаков, ведь бельем в те времена не пользовались. Фермер же тем временем поднял свою мотыгу наперевес, чтобы не подпускать Фузиньяна к себе.

«Добрый человек, — сказал Фузиньян, — ты ошибся. Ошибка твоя вполне естественна, но, тем не менее, это ошибка. Знай же, что я — король Фузиньян, твой господин и повелитель. Если ты будешь так добр и одолжишь мне какую-нибудь одежду...» — В ответ на это поселянин закричал еще громче, чем прежде: «Иноджен! Поспеши! Этот безумец называет себя королем!»

Жена фермера выбежала из дома, оседлала мула и галопом пустилась прочь. Фузиньян пытался объяснить, как он оказался в таком затруднительном положении; но чем больше он говорил, тем сильнее пугал крестьянина, который угрожал Фузиньяну мотыгой, и в конце концов королю пришлось отскочить, чтобы избежать удара.

Затем раздался цокот копыт — вернулась жена фермера на муле в сопровождении констебля на лошади. Последний спешился, звеня кольчугой, и приблизился к королю со словами: «Спокойно, приятель, спокойно! Сейчас ты поедешь со мной в лечебницу, где мудрые доктора исцелят тебя. Идем, бедолага!»

Констебль приблизился к Фузиньяну и хотел его схватить, но король отскочил и побежал прочь. Констебль и фермер бросились за ним. Двое сыновей фермера, только что вернувшиеся из школы, присоединились к погоне, точно так же, как прочие домочадцы. Вскоре за Фузиньяном гнались два десятка мужчин и детей, некоторые с оружием, и все они кричали: «Хватайте сумасшедшего, пока он не прикончил кого-нибудь!»

Умелый бегун, Фузиньян сперва оторвался от погони. Но когда кто-нибудь из преследователей выдыхался и отставал, его место занимал другой, и через какое-то время маленький король лишился сил. Затем его догнали двое верховых, одним из которых был констебль, позванный женой фермера. Фузиньяну пришлось остановиться и поднять руки в знак того, что он сдается. Задыхаясь, он снова попытался все объяснить, но никто не обращал на его слова внимания.

Вместо этого кто-то набросил ему на шею веревочную петлю и другой ее конец вручил констеблю, который сказал: «Ну, бедняга, теперь ты пойдешь со мной, хочешь ты того или нет». Констебль, повернув коня, дернул за веревку, и Фузиньян был вынужден побежать за ним. И таким образом на закате они добрались до ближайшей деревни под названием Димилис.

Фузиньяна посадили в тюрьму и вызвали судью, который явился, сильно недовольный тем, что его оторвали от обеда. Выслушав рассказ фермера и констебля, он спросил у Фузиньяна: «А что ты имеешь сказать, моя ощипанная курица?»

Фузиньян ответил: «Ваша честь, я в самом деле король Фузиньян».

«Ха! — воскликнул судья. — Очень мило! Где твоя корона, твоя мантия, твои лакеи? Короче говоря, я вижу здесь не только безумие, но и государственную измену. Закуйте негодяя в железо!»

«Ваша честь! — обратился к нему Фузиньян. — В доказательство своих слов я могу произнести коронационную клятву. Я могу назвать имена моих царственных предков в пятнадцати поколениях. Найдите кого-нибудь, кто знает меня! Пошлите кого-нибудь ко двору!»

Но никто не принимал его слов всерьез.