Ралли «Конская голова» - Елена Ванслова

Отец полагает, что это неплохая практика. Но мама гораздо лучше разбирается, что к чему. Она химик-математик в фирме "Дженерал Синтетике", соображает не хуже моего. Мама отлично знает, что к моменту создания двигателя, когда остальные фирмы только еще начнут суетиться, у "Джоунс и Хардести" будет уже готовый проект.

Вот почему меня бесило, что Джефф тратит столько времени на эту мымру. Раньше мы старались не терять ни минуты. Джефф появлялся после обеда, мы быстро делали уроки и сразу принимались за работу. Это были счастливые часы. Мы проверяли друг у друга расчеты и ломали голову над чертежами. Но с того дня, как я познакомила его с мисс Ариэль Брентвуд, он ни разу не соизволил явиться. Я сделала уроки и не знала, как быть — то ли начинать без него, то ли еще подождать. Тут мне позвонила его мать.

— Дорогая, Джефф просил тебе передать, что обедает с туристкой и не может прийти.

Так как мисс Хардести на меня смотрела, я изобразила удивление:

— Он что, думал, я его жду? Должно быть, перепутал.

Скорее всего, она не поверила — слишком уж быстро согласилась.

Всю ту неделю я мучительно привыкала к мысли, что компании "Джоунс и Хардести" — конец. Джефф больше не отменял встреч. Ведь он их и не назначал! Обычно по четвергам после обеда, если никто из нас не бывал занят с туристами, мы летали. В этот четверг он не позвонил. Где он был, я знаю. С ней в Фенгальской Пещере на катке.

Я осталась дома и работала над "Прометеем". Делала перерасчет массы и прочности гидропонических оранжерей и количества запасов при новом покрытии. Но выходило с ошибками. Дважды я даже забывала логарифмы, так что пришлось лезть в таблицу. Я настолько привыкла обо всем спорить с Джеффом, что мой мозг просто отказывался нормально работать.

Передо мной лежал лист бумаги, и вдруг мне бросился в глаза знак фирмы "Джоунс и Хардести". На остальных листах было написано то же самое. Я сказала себе: "Холли Джоунс, брось валять дурака. Ясно, что это конец. Ты ведь понимала, что рано или поздно Джефф влюбится. Конечно, но не в "кротиху" же. И все же он в нее втюрился. Какой ты инженер, если не можешь взглянуть правде в глаза? Она красива и богата, заставит своего папашу пристроить Джеффа на Земле. Слышишь? На Земле! Так что или подыскивай себе другого компаньона, или организуй собственное дело". Я стерла надпись "Джоунс и Хардести", вывела "Джоунс и Компания" и уставилась в одну точку. Потом стала и это стирать, но получилось пятно, на которое упала слеза. Совсем глупо!

В следующий вторник родители обедали дома. Это меня слегка удивило, так как папа обычно обедает в порту.

Если вы не космический корабль, то не рассчитывайте, что мой папочка обратит на вас внимание. Но сегодня он вдруг заметил, что я заказала только салат и тот не доела.

— В этой порции не хватает восьмисот калорий, — сказал он, заглядывая в мою тарелку. — Не взлетишь без топлива. Ты что, хандришь?

— Все в порядке, спасибо.

— Хм… Мне уже несколько дней кажется, что с тобой творится что-то неладное. Может, стоит показаться врачу? — Он взглянул на маму.

— И врачу мне незачем показываться.

Вовсе я не хандрила. Подумаешь, не молола языком. Не имею права, что ли? Терпеть не могу, когда ощупывают эти доктора, поэтому на всякий случай добавила:

— Я мало ем, потому что после обеда собираюсь летать. Но если тебе хочется, могу заказать себе целую кучу мяса с картошкой, а потом завалиться спать!

— Ну-ну, не злись. Как полетаешь, перекуси… и передай привет Джеффу.

Я процедила сквозь зубы:

— Ладно, — и, извинившись, вышла из-за стола.

Намек на то, что я, видите ли, не могу летать без мистера Джефферсона Хардести, был унизительным, но сдержалась. Папаша бросил мне вслед:

— Не опаздывай к ужину.

А мама укоризненно:

— Ну, Джейкоб… — И повернулась ко мне: — Летай на здоровье. Последнее время ты что-то мало тренируешься, а до соревнований осталось совсем немного. Твой ужин будет в подогревателе. Хочешь чего-нибудь вкусненького?

— Нет, заказывай то же, что и себе.

Еда меня совершенно не интересовала. На меня это не похоже. Направляясь к Пещере Летучих Мышей, я даже подумала, что заболела. Но лоб не горел, да и желудок был в порядке. Вдруг меня пронзила жуткая мысль: "А что, если я ревную?"

Нет, невозможно. Я не какая-нибудь чувствительная барышня, я деловая женщина. Джефф был моим приятелем и партнером. Под моим руководством он мог бы стать великим конструктором. Между нами все было просто и ясно… Мы ценили интеллект друг друга, и никаких любовных штучек. Деловая женщина не может себе этого позволить. Сколько полезного времени угробила, например, моя мама, чтобы вырастить меня!

Нет, все что угодно, только не это! Понятно, я нервничала из-за того, что мой компаньон связался с "кро-тихой". Ведь Джефф не очень-то разбирается в женщинах. Кроме того, он не бывал на Земле и не представляет себе, что это такое. Если только она уговорит его уехать на Землю, "Джоунс и Хардести" наступит конец.

"Джоунс и Компания" все же не то. "Прометей" может так и остаться недостроенным.

Я сделала это печальное заключение у самого входа в Пещеру Летучих Мышей. Особого настроения тренироваться у меня не было, но я все-таки прошла в раздевалку и надела крылья.

Почти все, что написано о Пещере Летучих Мышей, неверно. Это резервуар городского воздухохранилища, куда очистительные насосы, работающие на большой глубине, нагнетают воздух. Подобные воздухохранилища есть в любом городе. Нам просто повезло, что наше достаточно велико для того, чтобы в нем можно было летать. Это не искусственное сооружение, а большой вулканический купол диаметром в две мили. Если бы в прошлом здесь произошло извержение, он превратился бы в кратер.

Туристы иногда жалеют нас, жителей Луны, за то, что мы лишены возможности плавать. Я как-то раз попробовала в Омахе. Вода попала мне в нос, и я до смерти перепугалась. Вода нужна для того, чтобы пить, а не для того, чтобы в ней барахтаться, так что лучше уж я буду летать. "Кроты" любят повторять: "Мы тоже летали, и не раз". Но это совсем другое. Я проделала то, что они имеют в виду под словом "летать" между Белыми Песками и Омахой. Чувствовала при этом себя ужасно, и меня вырвало. Эти их штуки не внушают доверия.

Я оставила туфли и юбку в раздевалке, надела на ноги хвостовые лопасти, застегнула молнию на костюме с крыльями, потом мне помогли затянуть плечевые ремни; я сложила крылья и вошла в шлюзовую камеру. Когда на двери появился зеленый сигнал, я, поглядывая на барометр, заспешила наверх. Семнадцать фунтов, то есть на две единицы больше, чем на уровне моря на Земле, и почти в два раза больше, чем у нас в городе. Тут и страус взлетит. У меня поднялось настроение, и стало жаль всех "кротов", придавленных собственным весом — ведь он у них в шесть раз больше, чем положено, — они никогда, никогда, никогда не смогут летать!