Кая. Полукровка (СИ) - Бегун Анна

Державшие под локти ищейки швырнули меня вперёд, к столбу и рванули вниз по ступенькам. Я больно ударилась плечом о бревно и, с трудом шевеля связанными конечностями, попыталась развернуться. Прежде чем костёр полыхнул, успела увидеть полные безумия глаза Прокурора.

***

Толпа сошла с ума. С боевым кличем гладиры бросились в новую атаку на окруживших эшафот ищеек и, наконец пробив оборону, посыпались на мостик.

Взрыв разорвал очередную вершину, вызвав ещё большую панику среди жителей Садов. По всей стране гладиры высыпали на улицы и с ужасом наблюдали, как массивная толща породы с грохотом спускается вниз по склону. Девушка на костре кричала не своим голосом, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь освободить до крови стёртые верёвками руки. Но огонь беспощаден – с каждой секундой он разрастается всё больше.

– Беги к ней! – крикнул Гарду Рой. – Я задержу их!

И он в последний момент увернулся от удара духовым ружьём. Гард уворачиваться не стал. Вместо этого он перехватил руку нападавшего и точным движением надавил на болевую точку, отчего ищейка осел на деревянный настил. Разбираться с ним, добивать или скидывать с мостика – времени не было. Гард несколькими движениями изменил настройки на браслете и, направив его на разыгравшийся костёр, прищёлкнул пальцами. Словно из самого браслета в сторону костра полетела мощная струя воды, но цели не достигла. Гладир не успел даже выругаться, он что было сил побежал по мостику, то и дело обходя стороной борющихся. Кая кричала так пронзительно, что закладывало уши. Приблизившись, он снова прицелился и щёлкнул. И в этот же самый момент небо разверзлось неистовым ливнем.

Игнорируя дым и жар, Гард побежал по готовым вот-вот провалиться ступеням наверх – к тому самому столбу, у которого извивалась она.

***

Неестественное спокойствие, охватившее меня ранее, исчезло без следа, как только жар полыхающего внизу огня добрался до кожи. Чувствуя, как неумолимо приближается смерть, я закричала так, словно от этого зависела моя жизнь. Но криком, увы, костёр не затушить.

Дым застилал глаза, а треск огня глушил все звуки. Я осталась одна. Снова. И в этот раз – до самого конца. Но, Великое Солнце! Как же хотелось жить! Все эти переживания из-за других людей – как же они несущественны! Надо было жить. Пока могла дышать. Пока могла слышать пение птиц и видеть синее небо над головой. Тогда надо было жить! Тогда!.. А не сейчас.

Ещё один крик вырвался из моей груди. Великое Солнце, спаси! Кого ещё просить о помощи, если не тебя? Великое Солнце!

И тут пошёл дождь. Невероятно крупные холодные капли одна за другой падали на разгорячённую кожу. Успеет ли он затушить костёр? Снова крик, на этот раз – с надеждой.

Тогда появился он. Сквозь толщу дыма, в объятьях языков пламени – гладир со светло-фиолетовыми пронзительными глазами. Видно, от дыма у меня начались видения. Либо он пришёл, чтобы забрать меня с собой – в мир мёртвых. По крайней мере, там я буду не одна... ведь так?

Взобравшись по ступеням, медленно, словно двигался сквозь густой кисель, он взял меня на руки и, крепко прижав к груди, стал спускаться вниз. Я не могла даже обхватить его за шею: запястья всё ещё оставались связанными, но по щекам ручьями бежали неконтролируемые слёзы.

Когда костёр остался позади, спаситель опустил меня на дощатый мостик и, вытащив из-за пояса короткий нож, разрезал верёвки.

– Успел, – прошептал он, заключая меня в крепкие объятья. Вокруг гладиры сковывали ищеек и, завязав каждому глаза, ставили их на колени перед бушующей толпой.

– Ты же умер, – прохрипела я. Голос был безнадёжно сорван. – Тебя казнили. Я... я...

Слова захлебнулись в слезах.

– Что за глупости, – он обнимал меня, словно вокруг ничего не происходило. Не бегали мимо, перекрикиваясь, гладиры, не горел костёр, который только что чуть не сжёг меня заживо, толпа не скандировала что-то неразборчивое, и сильнейший в этом году ливень не вымочил нас насквозь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я взяла Гарда за щёки. Убрала с его лица мокрые волосы и внимательно осмотрела, до последнего не веря в реальность происходящего.

Живой.

Он опустил голову, крепко прижался губами к моей ладони и прикрыл глаза. Замер. Напряжённые брови сошлись над переносицей.

– Я погляжу, вы чуть больше, чем просто знакомы, – раздался мужской голос над нами. Гард открыл глаза и обернулся: за его спиной сидел на корточках гладир средних лет и заинтересованно меня рассматривал. – Ты так выросла, Кая-ли. Но не пора ли прекратить этот дождь?

Я забыла, как дышать. Мы не виделись много лет, но не узнать отца было невозможно. В каждом жесте, каждой интонации прослеживались до боли знакомые черты.

– Боюсь, она в слишком большом шоке, чтобы справиться самостоятельно, – ответил Гард. Взяв меня на руки, он уверенно пошёл по мостику в сторону большого каменного здания, поросшего мхом и лианами. – Она даже на ногах не стоит.

Папа кивнул и, услышав своё имя вдалеке, побежал прочь. А Гард понёс меня сквозь стену проливного дождя туда, где тепло и сухо.

Внутри было темно. Только кое-где наспех зажгли свечи, и повсюду сновали существа обеих рас, разыскивая последних оставшихся на свободе ищеек.

– Вторая дверь налево, – сказала проходившая мимо женщина, – туда уже принесли одежду, горячий чай и еду. Поешьте. День ещё не кончился.

Я спрятала нос в плечо Гарда и сделала вид, что никого не вижу. Моя бы воля, в этот самый момент мы с Гардом перенеслись бы куда-нибудь подальше от этой толпы, от ненавистных ищеек и нерешённых вопросов.

Впрочем, комнатка, скрывавшаяся за второй дверью налево, была тоже неплоха. Гард бережно опустил меня на мягкую тахту, возле которой на полу стоял таз с горячей водой, а на столике – дымящийся чайник и чаша с местными фруктами. Опустившись на колени, он стянул с меня те самые кожаные сапожки, в которых я вышла последний раз из здания нашего общежития. Сейчас они продрались, подошва частично открепилась, и босые ступни взопрели. Но гладир не говорил ничего. Снял с меня всю одежду, сбросил её в кучу на пол, укрыл пушистым одеялом и опустил мои ноги в таз с горячей водой. Потом отошёл к окну и, внимательно глядя на улицу, переоделся сам в подготовленную сухую одежду.

– Почему ты молчишь? – спросила я, почувствовав, что молчание затянулось.

Гард обернулся, какую-то долю секунды размышлял, после чего сел рядом со мной.

– Слов не приходит на ум, – выдохнул он наконец. – Я просто рад, что с тобой всё в порядке.

– Даже не будешь меня ругать?

– Когда это я тебя ругал? – Гард бросил на меня искоса насмешливый взгляд.

– Всегда. Вот с тех самых пор, как мы попали в Великие Тузы, ты постоянно ругаешь меня за необдуманные поступки.

Он пожал плечами и откинул голову назад, положив её затылком на спинку тахты.

– Знаешь, кажется, я настолько сильно испугался, что способность ругать отмерла где-то там, сгорела на костре. Давай просто договоримся, что тебя больше никто казнить не будет, ладно?

Я хихикнула. То ли от нервов, то ли и в самом деле немного расслабилась.

– Договорились. Тебя это, между прочим, тоже касается.

– Кстати, – Гард снова посмотрел на меня. – Что ты имела в виду, говоря, что я умер?

Кровь прилила к лицу. Только теперь мне пришло в голову, что никто не упоминал его имени, когда говорили о казнённом на днях предателе. Я смущённо опустила глаза:

– Тогда в лесу тебя схватили ищейки... а потом все говорили, что на границе поймали какого-то предателя... и... и казнили, – голос дрогнул, и глаза снова начали наливаться слезами, так что я спрятала их в ладонях, поджав к себе распаренные ноги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Что ж, это был не я. Меня вытащил его величество.

– Рю? – всхлипнув, я повернулась к Гарду. – Он тоже здесь?

Гладир обхватил меня за щёки, улыбнулся: