Обнажённый Бог: Феномен - Питер Гамильтон

— Ловко, — прокомментировала Северная Европа. — Интересно, каков здесь энергетический уровень, как вы думаете?

— Должно быть, тотальная химическая конверсия, — предположила Центральная Америка. — Тут не может быть прямой энергии покоя. В этом случае был бы уничтожен весь арколог.

— Да какое нам дело, — раздраженно сказала Южная Акватория.

— Не скажите, — возразила Центральная Америка. — Чем больше мы узнаем об их способностях, тем легче нам будет с ними справиться.

— Вряд ли вы можете классифицировать их предсмертную агонию как часть их способностей.

— Любая информация полезна, — вмешалась Западная Европа, специально подпустив нотку снобизма в свой виртуальный голос. — Без нее у нас не было бы успеха.

— Успеха? — Южная Акватория указала на висевший над овальным столом экран. Одержимый, через которого только что прошел ток, представлял собой человеческую скульптуру из пепла, стоявшую среди оплавленного углебетона. Скульптура эта наклонилась и рассыпалась на серые хлопья. — Вы называете это успехом? Эдмонтон, осаждаемый одержимыми? Если это успех, то избавьте нас от ваших поражений.

— Изучив полученную нами информацию на Декстера, мы предсказали возможный план его действий. Я тогда сказал вам, что он выдаст нам одержимых. То, что сейчас происходит, подтверждает мою правоту.

— К тому же Эдмонтон никто не осаждает, — подхватила Северная Америка. — Полицейские тактические отряды окружили одержимых.

— Ошибаетесь, — не отступала Южная Акватория. — В этой группе наверняка нет друга Картера Макбрайда. Его вы не окружили.

— Он никому, кроме Декстера, не угрожает, — возразила Западная Европа.

— Это — по-вашему. Насколько мне известно, ничто не изменилось. И у нас здесь по-прежнему бегает одержимый-невидимка и беглый одержимый. Ваши территории остаются в опасности.

— И слава Богу за это. Поступи мы по-вашему, и Эдмонтона бы не стало.

— Во всяком случае, потеряли бы один, а вот вы теперь подарите Декстеру и другие аркологп.

— Нельзя одержать победу, не рискуя, а я намерен победить. Декстер воплощает в миниатюре все то, против чего мы боролись последние пять веков. Он анархист, которого Би7 успешно изгнала из этого мира, и я не допущу его возвращения. Деньги и кровь, которые мы вложили, должны быть оправданы.

— Вы говорите, как третьеразрядный шекспировский король в ночь перед сражением. И вы же обвиняете меня в самонадеянности.

Беннет шла в свой кабинет, в то время как полицейские осматривали помещения секты в поисках уцелевших одержимых. Она знала: не уцелел никто, но вмешиваться не стала. Это их дело. Наблюдатель от Северной Америки предупредил полицию, что трогать ее не надо и в комнаты ее ходить нельзя. Старшие офицеры встали возле дверей для обеспечения порядка: после схватки у людей зашкаливал адреналин, и они могли пренебрегать правилами, тем более что здесь были замешаны одержимые.

Выжившим сектантам не так повезло. Полицейские, только что сражавшиеся с ними плечом к плечу, разоружали их и заковывали в наручники. Сенсоры показывали часовню со злыми и испуганными офицерами. Последние две жертвы Квинна все еще не были убраны оттуда. Судебно-медицинская бригада, приступившая к работе, обнаружила огромное количество образцов ДНК вокруг алтаря и в канализации.

Кабинет превратился в руины. Уцелели две лампы. Они свисали с полуобрушенного потолка на кабелях, медленно вращаясь вокруг собственной оси. Смешанная с кровью жидкость вытекла на пол из разбитых канистр. Туфли Беннет погрузились в нее на несколько сантиметров. Вместе с жидкостью из канистр вывалились на пол и страшные их обитатели. Трубки, по которым поступали в организмы необходимые для жизни вещества, были, разумеется, разбиты, и бедные существа хлопали конечностями (если они у них еще были), пока не наступила смерть. Пришли в полную негодность и отдельно подвешенные органы.

Беннет подняла написанный маслом портрет Мэри Шелли [Шелли Мэри (1797–1851), англ. писательница. Дочь У.Годвина. (Примеч. пер.)] и вынула из рамы разбитое стекло. Жидкость, что вытекла из канистр, обесцветила полотно. Она посмотрела на лицо писательницы; вздохнула и отбросила картину в сторону.

— Как поэтично, — сказала она спокойно.

Подозрения относительно кабинета усилились. Странно, что здесь так много повреждений, ведь прямого попадания не было. Если бы произошло сотрясение структуры здания, вызванное ударной волной от взрывов, то рухнул бы весь небоскреб.

— Прибыла Луиза Кавана, — объявила Западная Европа. — Прошу придерживаться выработанного нами сценария.

— Разумеется.

Она почувствовала дух противоречия. Хотя вряд ли сейчас это имело значение. Приходилось считаться с наблюдателями. Она заключила с ними сделку много лет назад. Тогда она, правда, не подозревала, что по своей воле попадет к ним на удочку. Но уж если ты подписываешься кровью, то должна ожидать, что Дьявол мелким шрифтом подпишется под договором, сведя сделку в свою пользу.

— Спускайтесь на нижний этаж, — распорядилась Западная Европа. — Я не хочу, чтобы Луиза увидела вашу камеру пыток. Очень важно не напугать ее.

Беннет колебалась. Ноги ее дрожали. Она поняла намек. Если она откажется, они просто сделают из нее чучело.

— Хорошо, Божий Брат, я это сделаю. Только не думайте, что при этом стану улыбаться и благодарить, — она медленно повернулась и еще раз оглядела разрушенный кабинет. Последний ностальгический взгляд. И тут она ощутила, как по щеке пробежал холодный сквознячок, мигнули болтавшиеся на проводах лампы. Дверь была заперта.

— Что-то не так? — спросила Северная Америка.

— Нет, — сказала Беннет, но тут же смягчилась. По родственной связи им ничего не стоило распознать ее эмоциональное состояние. — Хотя… да. Вполне может быть, что он сейчас рядом со мной. У меня ощущение, что за мной наблюдают. Привидение, одним словом, — она постаралась иронически усмехнуться.

— Вызовите его, — взволновалась Западная Европа. — Оскорбите. Спровоцируйте. Сделайте что-нибудь. Быть может, он материализуется. Нам хватит одной секунды.

— Квинн? Это ты, милый? Явился наконец? — Беннет вытянула руку и погладила центральный стол, поиграла ремнями. — Ты вернулся ко мне домой? Ты ведь не боишься, голубчик? Я тебя избавила от страха. Помнишь ту великолепную боль, которая дала тебе второе рождение? Этой болью я очистила тебя от страха, для того чтобы ты мог преданно служить Божьему Брату. И ты ему служишь, не так ли? Как же ты вырос с тех пор, как я тебя прогнала. Настоящий мессия Тьмы. Так ты теперь себя называешь? Но в самом ли деле ты делаешь то, что провозглашаешь, или ты уже раскололся? Я могу исправить это, Квинн. Могу снова сделать тебя целым. Подчинись мне. Возвращайся, и я буду любить тебя по-особенному. Так, как было у нас с тобой когда-то, — она зазывно приподняла ремень.

Квинн трясся от ярости. Ему хотелось схватить ее. Каждое слово, каждый насмешливый звук порождали воспоминания о том, что она делала с ним. В этой самой комнате. Его вопли и ее звонкий смех, сливаясь, звучали ночи напролет. Желание повторить все, только самому выступить в роли мучителя, сводило его с ума. В своих мечтах он видел ее привязанной ремнями к столу.

Руки его невольно потянулись к ней, готовые растерзать.

Лоб ее прорезала недовольная морщинка.

— Плохо, — пробормотала она. — Подонок меня не слышит.

Квинн в удивлении подошел поближе. Похоже, она с кем-то разговаривала.

Беннет решилась и вышла из кабинета. Каждое ее движение изобличало гнев. Лицо исказила яростная гримаса. К злобе ее примешивался страх. Квинн последовал за ней. Два полицейских расступились и пошли за ней вниз по ступеням. Еще одно доказательство предательства по отношению к Божьему Брату. Да ему эти доказательства уже не требовались.

Они спустились на нижний этаж. Офис принадлежал оптовику, торгующему алкогольными напитками. Он был прикрытием секты. И тут Квинн испытал величайший шок с тех пор, как вернулся на Землю. В комнате в ожидании Беннет сидели сестры Кавана.

Луиза удивлялась тому, что они вошли в небоскреб, который показывали во всех новостных программах. Не простой, выходит, человек, этот Иванов Робсон. С самого начала ей было странно, что он всегда оказывался прав. Да еще и этот «контакт» с эдмонтонской полицией. Похоже, что он уже работал с полицейскими отделениями, и услуги они оказывали друг другу обоюдные. И все же пройти так легко через вооруженный кордон, окружавший небоскреб… это наводило на размышления.

Тем не менее майор, отвечавший за порядок, приветствовал их, когда такси остановилось в пятидесяти метрах от гудевшей толпы. Почувствовав, что они в безопасности, тысячи обычных жителей Эдмонтона столпились вокруг, желая впитать в себя то, что осталось от драмы. Репортеры и несколько муниципальных чиновников образовали внутреннюю стену и, прижавшись к барьеру, требовали от бесстрастных полицейских хоть какой-то информации или умоляли, чтобы их пустили к месту действия чуть ближе, чем их соперников.