Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Ерофей Трофимов

– А что цена? – не понял Елисей. – В той махине два подшипника. И каждый по пяти рублей на ассигнации стоит. А ну как развалится?

– Так я за то и говорю, что мало спросил, – оживился казак.

– Э-э, – на пару секунд завис Елисей, – так вроде с соседей шкуру драть не по-человечески будет. А так, глядишь, и набежит потихоньку, и вам не в убыток, – выкрутился он, сообразив, что поторопился начать торг.

– Спаси Христос, – поклонился казак и, развернувшись, громко спросил у остальных: – Все всё слыхали? Ну, тогда и пошли с богом.

Народ потянулся на улицу, и Елисей уже собрался вернуться в дом, когда приметил стоящую у забора женщину средних лет во вдовьем платке. Раньше она парню на глаза не попадалась, поэтому Елисей обернулся к стоявшей у крыльца бабки, пытаясь понять, с кем именно женщина хочет пообщаться.

– Лизавета, ты чего замерла там, как неживая? – окликнула бабка женщину. – Стряслось чего?

– Спросить хотела, а теперь и не знаю, – негромко отозвалась та.

– Хотела, так спрашивай. Ты не молчи, Лизавета. Жизнь, она по-всякому поворачивается, – подбодрила ее Радмила.

– Да не знаю, как и сказать, – еще сильнее смутилась женщина.

– Что, денег нет? – сообразил, в чем проблема, парень.

– Угу, – вздохнув, кивнула Лизавета. – Иной раз и добудешь деньгу какую, так все на детей уходит. Прости, казак. Пойду я, – чуть вздрогнув, поклонилась она и попыталась проскочить в калитку.

– Погоди, – остановил ее парень. – Приходи, когда время придет. Не надо денег. Так приходи.

– Спаси Христос, казак, – поклонилась женщина и выскочила со двора.

– Правильно, – вздохнув, одобрительно кивнула Радмила. – Шестеро деток у нее. Второй год как вдовая. Одна их тянет. Добре решил.

– Ты присмотри, бабушка, чтобы кто из соседей ее не обидел, когда придет, – подумав, попросил Елисей. – А я подумаю, как ей помочь можно.

– Да чем ты ей поможешь? – удивилась бабка. – Ты ж не святой, и мужа ей не вернешь.

– Мужа не верну, а вот механизм какой придумать, чтобы ей жить чуть легче стало, это можно.

– И что же это за механизм такой? – заинтересовалась бабка.

– А еще одну маслобойку соберу и на подворье у нее поставлю. Пусть тоже с соседей копеечку получит, – нашелся парень.

– Неужто сделаешь?! – охнула Радмила.

– А чего там сложного? – удивился Елисей.

– Так сам же сказал, что в ней эти, как их, пошидники. Тьфу ты пропасть, язык сломаешь.

– Есть у меня запасные, – тихо рассмеялся Елисей. – А в город поеду, еще привезу.

– Все одно дорого, – подумав, упрямо заявила бабка. – Пошидники эти, бочонок сам, да еще и рама, что из железа.

– Да и ладно, – отмахнулся Елисей. – Невелики деньги. Зато ей легче будет детей поднимать.

– Глянулась, что ль, баба? – ехидно поддела его бабка.

– Бабушка, ну хоть ты не издевайся, – грустно усмехнулся Елисей. – Молод я для нее. Мне и так все в глаза вечно тычут, что мальчишка и что не могу свои махины сам придумать.

– Не обижайся, – понимающе усмехнулась бабка. – Это я так, со скуки. А ежели ты и вправду ей маслобойку сделаешь, я тебе первая в пояс поклонюсь. Лизавета баба справная, роду доброго. Да вот не свезло ей.

– Жизнь наша такая, – понимающе кивнул Елисей.

«Вот и работа нашлась», – подумал он, заметно повеселев.

Следующие два дня он собирал все необходимое для новой маслобойки и на третий занялся сборкой. Действуя по уже проверенной схеме, он быстро собрал станину и начал монтировать сам механизм. Благодаря подшипникам колесо вращалось легко и ровно, а бочонок качался с постоянной амплитудой. Убедившись, что все работает, парень сбегал домой за повозкой и, загрузив механизм, отправился вручать его вдове.

По пути, вспомнив, что и понятия не имеет, где она живет, Елисей направил коня домой. Там выяснилось, что Марья куда-то ускакала, так что пришлось усаживать в повозку бабку Радмилу и использовать ее вместо проводника. Как потом выяснилось, сделал Елисей это очень правильно. Увидев у своих ворот повозку с механизмом, Лизавета насторожилась, а когда услышала, что эта маслобойка сделана специально для нее, вскинулась так, что Елисей невольно попятился.

– Не дури! – рявкнула бабка, пристукнув клюкой. – Прибери гонор-то. Парень старался, чтобы тебе помочь, а ты тут ноздри раздуваешь, словно кобыла норовистая.

– Так я же, так это ж… – начала лепетать Лизавета, но бабка не дала ей договорить, жестко осадив:

– Рот закрой. Раскудахталась. Я его упросила. Знаю, что с хлеба на лебеду перебиваешься, вот и упросила его махину эту сделать. Так что показывай, куда ставить, и смотри, как правильно ее пользовать.

– Бабушка Радмила, – со слезами на глазах начала всхлипывать женщина, но бабка скомандовала не хуже армейского старшины:

– Я сказала, рот закрой и место покажи. Потом слезы лить будешь. Да ворота-то раствори, курица, – рявкнула она окончательно растерявшейся вдове. – Вот ведь бестолковая, прости господи. Совсем разум растеряла.

Лизавета проворно распахнула створки, и Елисей загнал повозку на подворье. Выгрузив механизм в сарай, он быстро провел инструктаж по пользованию и, попрощавшись, начал выводить свой выезд на улицу.

– А сколько ж мне денег за пользование просить? – выскочила следом за ним вдова.

– Да сколько захочешь, – растерялся Елисей, но потом, вспомнив, что она может оказаться и неграмотной, добавил: – Назначай так же, полушку. Тогда те, кто к тебе ближе, к тебе и ходить станут. Чего за одну цену вдаль ноги бить?

– И верно, – обрадовалась вдова.

Разделив, таким образом, рынок, Елисей попрощался и, усевшись на козлы, тряхнул поводьями. Привезя бабку домой, он распряг коня и, потирая разнывшийся бок, устало спросил, присев рядом с ней у крыльца:

– А чего это Лизавета так вскинулась-то? Чего я не так сделал?

– Так она дуреха решила, что ты за махину ту с нее лаской плату потребуешь. А она рода казачьего, старого. Ей о таком и думать невместно. Да и деткам о матери такое знать непотребно.

– Да уж, никогда мужик бабу не поймет, – философски протянул парень. – Вот и делай