Пророчество: Дитя Земли - Элизабет Хэйдон

Эши кивнул.

— Но, к сожалению, я не могу судить о них как о людях, только как о государственных деятелях с присущими им достоинствами и недостатками, — сказал он.

Рапсодия опустила голову и примолкла. Эши сразу же заметил, что ее настроение изменилось.

— Что с тобой, Ариа? Что-то не так?

— Все в порядке, — ответила она, глядя в землю. — А как насчет потенциальной Королевы намерьенов? Таковая есть среди представительниц Первого Поколения?

Эши серьезно посмотрел на нее, а потом ответил:

— Ну, честно говоря, их несколько.

Рапсодия посмотрела на него, и на лице у нее промелькнула улыбка.

— Что ж, хорошо. У тебя есть возможность выбора, и ты сумеешь найти ту, с которой будешь счастлив.

Все очень просто, возразил Эши. На самом деле есть только одна женщина — ее происхождение таково, что никто из намерьенов не станет возражать. Кроме того, она очень мудра и многого добилась. И намерьенам, и мне повезет, если она согласится стать нашей Королевой.

— Звучит многообещающе, — заметила Рапсодия. — Я рада, что ты будешь счастлив с женой.

— Во-первых, Королева намерьенов вовсе не обязана быть моей женой. Кроме того, я совсем не уверен, что она согласится стать моей только из-за того, что я ее выберу. Намерьены в подобных ситуациях ведут себя странно. Возможно, она будет возражать, более того, я почти уверен. Если она захочет, то вполне сможет взять собственный титул. Она уже некоторое время обладает могуществом, позволяющим ей это сделать.

Рапсодия наклонилась к нему и поцеловала.

— Я не сомневаюсь, что она примет тебя, Эши. Ты же сказал, что она мудра. Только полная дура от тебя откажется.

— Надеюсь, ты права. — Он почувствовал, что ее кожа стала холоднее, словно горящий в ней огонь слегка ослабел, и обнял Рапсодию, чтобы согреть. — С тобой все в порядке?

— Да, — кротко ответила она. — Но мне стало холодно. Кто бы мог в такое поверить в эту ночь? Мы можем возвращаться?

— Конечно, — ответил Эши, встал и протянул ей руку. — В Элизиуме, занимающем в моем сердце особое место, тебя ждет камин. Поскольку это ночь размышлений и воспоминаний, почему бы нам не оживить первое воспоминание, которое у нас связано с Элизиумом?

Рапсодия кивнула, взяла его руку, и они неторопливо направились в свой чудесный и такой безопасный дом.

41

В коридорах Котелка царил жуткий холод, его не могли победить ярко горящие факелы на стенах, расположенные в десяти футах друг от друга. Здесь царила древняя стужа, проникшая в гранит еще до того, как фирболги завладели горами, достойными того, чтобы здесь делалась история. Неприятное, сумрачное место. Звук шагов повисал на несколько мгновений, а потом его поглощал равнодушный камень. Создавалось впечатление, что находишься в склепе.

Эши не мог вспомнить, когда он в последний раз находился в таком отвратительном настроении. Почти три недели он жил в состоянии полного блаженства, ничто не тревожило их с Рапсодией в Элизиуме, который она превращала в рай одним своим присутствием. Он никогда не испытывал таких простых радостей — готовить друг для друга изощренные блюда, плавать в лунном свете в прозрачной воде озера, наблюдать за тем, как Рапсодия шьет, или приводить в порядок оружие в свете камина, или помогать ей развешивать белье, петь с ней, расчесывать ее волосы, заниматься любовью, и стараться все это запомнить, — и ему совсем не хотелось возвращаться к реальности, которая не оставит им ни единого, даже краткого мгновения побыть наедине. И хотя он прекрасно понимал всю необходимость визита в Котелок, его раздражение только росло.

По молчаливому соглашению они не обсуждали Прошлое — оба прекрасно понимали, что воспоминания могут оказаться очень болезненными и разрушат волшебное очарование их идиллии. По тем же причинам они никогда не обсуждали Будущее. Но Рапсодия и Эши договорились именно в этот день обсудить с Акмедом план кампании против Ракшаса, и вот с пульсирующей в голове болью он шагает по влажным коридорам цитадели фирболгов, приближаясь к комнате Совета, находящемуся за Большим Залом, где их ждут ненавистные ему спутники Рапсодии.

Она шла рядом с Эши и, почувствовав его настроение, крепко сжала его ладонь. Рапсодия вновь переоделась и теперь была готова к путешествию — простая полотняная рубашка, мягкие коричневые штаны, заправленные в высокие прочные сапоги, — и, конечно, плащ с отвратительным капюшоном. У него нашлись веские причины дважды раздеть Рапсодию в течение этого утра, но черная лента заняла привычное место в ее волосах, связав сияющий водопад в скромный ручей. Изысканные разноцветные наряды вернулись в шкаф, уступив место маскировочному одеянию, в котором Рапсодия всегда отправлялась в путешествия.

Именно такой увидел ее в первый раз Эши и тут же потерял сердце, несмотря на всю ее маскировку. Но теперь, когда ему удалось узнать ее истинное лицо, он не мог смириться с тем, что она вынуждена прятаться. Ликование, которое исходило от Рапсодии, получившей возможность гулять по Элизиуму, не подчиняясь запретам, распустив волосы, в ярких платьях, доставляло Эши огромную радость — и сейчас он страдал, видя, как у нее отнимают свободу.

Однако Рапсодия спокойно относилась к происходящему и улыбалась, шагая рядом с ним на встречу с людьми, которых ему совсем не хотелось видеть.

Комната Совета располагалась позади Большого зала. Посреди комнаты стоял грубо обтесанный деревянный стол, отполированный за долгие столетия чужими локтями. Стены украшали древние гобелены, от которых пахло гнилью, к тому же они так почернели от дыма, что изображения стало невозможно рассмотреть. Большую часть задней стены занимал камин, где пылал огонь — единственный источник света в комнате; светильники зажигались здесь только после наступления ночи. От камина шел на редкость вонючий дым.

Когда они вошли в комнату, Грунтор вскочил с массивного кресла, щелкнул каблуками и отвесил изящный поклон Рапсодии. Она подбежала к нему и обняла, а Эши, разинув рот, наблюдал за могучим фирболгом: как могло столь огромное существо двигаться с такой грацией и изяществом? Потом Эши оглядел остальную часть комнаты.

Акмед так и остался сидеть, положив одну ногу на стол и продолжая читать пожелтевший пергамент. Он даже головы не поднял, когда они вошли.

Рапсодия обошла кресло короля и наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку. Потом она оглядела комнату, и на лице у нее появилось недовольное выражение. Она сморщила нос и покачала головой.

— Боги, Акмед, что ты здесь жжешь? Ладно, не имеет значения — я не хочу знать. — Она поставила свою сумку на стол, порылась в ней и вытащила янтарную стеклянную бутылку сладкого ириса, кипяченного в ванильно-анисовом масле, и замшевый мешочек, состоящий из нескольких отделений. Оттуда Рапсодия извлекла несколько сушеных лепестков, смешанных со стружками кедра, и, прищурившись, чтобы едкий дым не щипал глаза, бросила все это в камин, после чего щедро плеснула в огонь из бутылки. Отвратительный запах тут же исчез, и комнату окутал приятный аромат свежести.