Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Евгений Юрьевич Спицын

следующего года тоже уехал работать послом в дружественную Югославию. Причем нового руководителя Отдела не могли подобрать целых три года, и все это время и. о. заведующего Отделом был первый заместитель Александр Николаевич Яковлев. Гораздо позднее в своих мемуарах он всячески уверял, что пострадал за свои прогрессивные взгляды и категорический отказ лепить очередной «культ личности» нового генсека[924]. Однако целый ряд мемуаристов и историков утверждают, что будущий главный идеолог горбачевской перестройки как минимум лукавит. Например, тот же Н. А. Митрохин прямо говорит, что, судя по архивным документам, А. Н. Яковлев «принимал активное участие в написании всяких антисемитских документов во второй половине 1960-х годов», поскольку весь его Отдел в те времена «однозначно был жестко антисемитским»[925]. Его позиция резко поменяется только после неожиданной отставки В. И. Степакова, означавшей «полный разгром шелепинской группировки», и только с «этого момента он начинает принимать активное участие в борьбе с русским шовинизмом» и вновь «пишет всякие записки», правда уже против русских националистов, например того же генерал-майора Василия Петровича Московского, который в марте 1971 года слетел сразу с двух своих постов — главного редактора «Советской России» и заместителя председателя Центральной Ревизионной Комиссии КПСС.

По мнению ряда авторов, в частности профессора Д. О. Чуракова[926], поражение «группы Шелепина» имело два очень серьезных последствия для политического развития страны. Во-первых, оно означало фактический отказ руководства страны от продолжения «национал-большевистской политики первых послевоенных лет». Власть отныне полностью сосредотачивалась в руках «центристов», уже не готовых на откровенное формирование своего политического курса. Во-вторых, и это было куда опаснее, полный разгром «шелепинцев» и близких к ним молодежных лидеров означал отстранение от выработки политических решений молодых, опытных руководителей. В итоге в политическое небытие ушло целое поколение перспективных лидеров страны, а разрыв между «старой гвардией» и «новой порослью», возникший после победы триумвирата Берии — Маленкова — Хрущева, стал еще глубже, чем прежде. Стабильность в настоящем покупалась за счет возможности динамично развиваться в будущем.

Вместе с тем поражение «комсомольцев» все же не позволило брежневской команде полностью «оккупировать» власть. В условиях, как тогда казалось, очень успешной экономической реформы, начатой в марте 1965 года, прочные позиции в верхних эшелонах власти продолжала занимать команда премьер-министра А. Н. Косыгина, который не только очень жестко контролировал весь правительственный аппарат, но и стал играть необычайно активную роль во внешней политике страны. Тогда костяк премьерской группировки в Совете Министров СССР состоял всего из пяти человек: его первого заместителя Кирилла Трофимовича Мазурова, трех рядовых замов — председателя Госплана СССР Николая Константиновича Байбакова, главы Госкомитета по науке и технике Владимира Алексеевича Кириллина и Владимира Николаевича Новикова, а также главы Совета Министров РСФСР Геннадия Ивановича Воронова. Кроме того, по целому ряду вопросов к этой группе примыкал и второй первый заместитель главы союзного правительства Дмитрий Степанович Полянский, у которого отношения с Л. И. Брежневым всегда были «не комильфо».

Вместе с тем Л. И. Брежнев также смог создать в союзном правительстве свой личный круг, костяк которого составили три заместителя председателя Совета Министров СССР: глава Госснаба СССР Вениамин Эммануилович Дымшиц, руководитель Госстроя СССР Игнатий Трофимович Новиков и Николай Александрович Тихонов, — с которыми генсек крепко подружился во время совместной работы в свою бытность руководителем Запорожского, а затем Днепропетровского обкомов партии в 1946–1950 годах.

В результате к началу 1970 года вокруг Л. И. Брежнева окончательно оформился знаменитый «молдавско-днепропетровский клан», который занял прочные позиции и в партии (А. П. Кириленко, В. В. Щербицкий, К. У. Черненко, С. П. Трапезников), и в во всем союзном правительстве (В. Э. Дымшиц, И. Т. Новиков, Н. А. Тихонов, Н. А. Щелоков), и в КГБ (С. К. Цвигун, Г. К. Цинев, В. В. Федорчук, А. Я. Рябенко) и в личном аппарате, где первую скрипку стали играть Георгий Эммануилович Цуканов и Виктор Андреевич Голиков, о которых более подробно мы поговорим в одной из следующих глав.

3. От «триумвирата» к новому «культу»

Надо сказать, что в современной литературе сочинено немало различных баек про брежневскую эпоху, которые, увы, уже давно и прочно вошли не только в общественный обиход, но и в историографию. Одна из таких баек, которую сочинил известный фантазер Р. А. Медведев, а затем, к большому сожалению, подхватили и целый ряд авторитетных авторов, в частности H. Н. Ефимов, Ф. И. Раззаков и Д. О. Чураков[927], состоит в том, что вскоре после окончания декабрьского 1969 года Пленума ЦК, на котором Л. И. Брежнев выступал с докладом «О практической деятельности Политбюро ЦК КПСС в области внешней и внутренней политики»[928], внутри Политбюро возникла некая «антибрежневская группировка» в составе М. А. Суслова, А. Н. Шелепина и К. Т. Мазурова, которые якобы, озаботившись тем, что генсек в некоторых положениях своего доклада допустил ряд «отхождений от теории марксизма-ленинизма», стал проявлять «излишнюю самостоятельность» и игнорировать мнение других членов высшего руководства, написали в Политбюро записку, где осудили поведение Л. И. Брежнева и предложили обсудить данный вопрос на ближайшем, мартовском, Пленуме ЦК. Узнав об этом, Л. И. Брежнев понял, что дело может принять очень нежелательный для него оборот и стоить ему поста генсека, отложил проведение очередного Пленума ЦК и срочно выехал в Белоруссию, где под началом министра обороны СССР маршала А. А. Гречко шли военные учения под кодовым названием «Двина». Прибыв в Минск в середине марта 1970 года, он сразу встретился на одном из секретных объектов Министерства обороны с высшим генералитетом и получил от него полную поддержку, поскольку все руководство Вооруженных сил СССР терпеть не могло «серого кардинала». Окрыленный такой поддержкой, генсек вернулся в Москву и на ближайшем заседании Политбюро ЦК проинформировал своих соратников об итогах этой поездки. В результате М. А. Суслов и Ко отозвали свою записку и больше к этому вопросу никогда не возвращались.

Однако дело в том, что подобной записки, как, впрочем, и подобной группировки, в природе никогда не существовало, да и не могло существовать в принципе. Во-первых, как ни старались целый ряд историков, ее, даже в черновом варианте, не удалось обнаружить ни в одном из партийных архивов. А во-вторых (и это самое главное), наличие такой записки в категорической форме опроверг сам А. Н. Шелепин, который в одном из своих последних телеинтервью в 1993 году, отвечая на конкретный вопрос об этой записке, дословно заявил следующее: «Чтоб я с Сусловым подписывал записку, упаси бог,