Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Случившееся потомъ произшествіе, какъ я сказала, еще яснѣе дало мнѣ знать, какая была причина сего посѣщенія. Какъ скоро старой хрычь пошелъ; [тебѣ надлежитъ позволить мнѣ все, моя любезная] то прежде всего моя матушка показала суровой видъ, какъ и Гарловы теперь оказываютъ, которой при первомъ знакѣ моего негодованія былъ послѣдуемъ жесточайшимъ запрещеніемъ не имѣть никакой съ тобою переписки. Сіе начало произвело такія изъясненія, которыя не весьма были благопріятны. Я спросила у моей матери, запрещено ли мнѣ будетъ и во снѣ заниматься тобою; ибо и днемъ и ночью любезная моя равномѣрно мнѣ представляешься.

Естьли бы твои побудительныя причины не были таковы, какъ я о нихъ думаю, то слѣдствіе произведенное надо мною симъ запрещеніемъ принудило бы меня прервать твою переписку съ Ловеласомъ. Моя дружба отъ того бы увеличилась, естьли сіе возможно, и я чувствую не въ примѣръ болѣе охоты, нежели прежде, къ нашей перепискѣ; но въ сердцѣ моемъ нахожу еще достохвальньйшую къ тому причину. Я почла бы себя презрительнѣйшею, естьлибъ оставила, для удовлетворенія ея, въ не милости, такую пріятельницу, какова ты. Я скорѣе умру… я оное объявила моей матери; я униженно ее просила не примѣчать за мною въ моемъ уединеніи, и не требовать, чтобъ я ежедневно раздѣляла съ нею постель, какъ уже она къ тому пріобыкла съ нѣкотораго времени. Лучше же, сказала я ей, нанять Бетти у Гарлововъ для наблюденія за всѣми моими дѣлами.

Г. Гикманъ, которой чрезмѣрно тебя почитаетъ, старался ходатайствовать съ толикою горячностію въ твою пользу, не имѣя въ томъ моего участія, что не мало пріобрѣлъ тѣмъ правъ въ моей благодарности.

Сего дня мнѣ никакъ не возможно тебѣ отвѣтствовать на всѣ пункты; естьли явно не захочу вступить въ ссору съ моею матерью; то есть, ежели не хочу быть подвержена ежеминутнымъ докукамъ и безпрестаннымъ повтореніямъ, хотя уже нѣсколько разъ на то ей отвѣтствовала. Боже милостивый! какая была жизнь моего родителя? Но мнѣ не должно забывать то, къ кому я пишу.

Естьли сей неусыпной и зловредной лицемѣръ, сей Ловеласъ, могъ простирать свою хитрость… Но еще матушка меня кличетъ, такъ, матушка; такъ; но пожалуйте, хотя на единую минуту оставте, если вамъ не противно. Вы конечно подозрѣваете. Вы ни за что инное станете меня ругать, какъ за то, что васъ принудила себя дожидать. О! я увѣрена что бранить меня будете: сему то вы весьма хорошо научились отъ Антонина Гарлова… Боже мой! какая нетерпѣливость!… не отмѣнно должно, любезная, моя, лишиться удовольствія съ тобою разговаривать.

Прекрасный разговоръ имѣла я съ моею матерью! Весьма было досадно, я тебя увѣряю, когда я получила повелительное приказаніе сойти внизъ. Но ты получишь письмо наполненное толико же досадными перерырками, ты его получишь, то есть, когда сыщу я случай переслать тебѣ оное. Теперь же какъ ты означила мнѣ свою надпись, то Г. Гикманъ неотмѣнно мнѣ сыщетъ посланцовъ. Впрочемъ если къ нещастію его сіе узнаютъ; то конечно съ нимъ поступятъ по Гарловски, такъ какъ и съ весьма терпѣливою его любовницею.

Въ Четвертокъ 13 Апрѣля.

Я вдругъ достигла до двухъ благополучій, во первыхъ, получила въ сію минуту продолженія твоего повѣствованія, а во вторыхъ нахожу себя менѣе примѣчаемою неусыпною моею матерью.

Дражайшая пріятельница, сколь живо представляю я себѣ твое смущеніе особа столь нѣжная! и человѣкъ такого свойства какъ Ловеласъ!

Сей человѣкъ сущій дуракъ, любезная моя, со всею его гордостію, со всѣми его угожденіями и притворнымъ послушаніемъ къ твоимъ повелѣніямъ. Впрочемъ, разумъ его плодовитой въ изображеніяхъ, заставляетъ меня его опасаться. Иногда я бы съ великою охотою тебѣ совѣтовала удалиться къ Милади Лаврансъ; но теперь я не знаю, какой тебѣ подать совѣтъ. Я бы покусилась подать тебѣ свое мнѣніе, еслибъ главное твое намѣреніе не состояло въ примиреніи съ своими родственниками. Однако они непоколебимы, и я никакой надежды съ ихъ стороны для тебя не усматриваю. Посѣщеніе моего дяди къ моей матери долженствуетъ тебя въ томъ увѣрить. Если сестра твоя и напишетъ къ тебѣ отвѣтъ; то осмѣливаюсь сказать, что она подастъ тебѣ о томъ печальнѣйшія подтвержденія.

Какая необходимость принудила тебя у меня спрашивать почту ли я по твоему повѣствованію твой поступокъ менѣе виновнымъ? Я уже тебѣ сказала о томъ свое мнѣніе; и повторяю, что всѣ претерпѣнныя тобою скорби и отличныя гоненія, изключаютъ тебя изъ хулы, и при томъ изключаютъ тебя по крайней мѣрѣ болѣе, нежели всякую другую молодую особу учинившую равной поступокъ.

Но разсуди, дражайшая пріятельница, что конечно было бы безчеловѣчно обвинять тебя во ономъ. Сей поступокъ учиненъ по принужденію. Будучи угнѣтаема со одной стороны, и можешъ быть обманута съ другой… Еслибъ меня увѣрили, что есть во вселенной особа, которая бы, въ подобныхъ твоимъ обстоятельствахъ, сопротивлялась столь долгое время, съ одной стороны противъ насилія, а съ другой противъ обольщенія; то я во всемъ бы прочемъ ее простила.

Ты справедливо думаешь, что всѣ тѣ, которые тебя знаютъ, говорятъ токмо о тебѣ. Нѣкоторые изъ оныхъ по истиннѣ ставятъ себѣ въ примѣръ удивительныя отличности твоего свойства, но никто не извиняетъ, и не можетъ извинить твоего отца и твоихъ дядьевъ: кажется весь свѣтъ знаетъ о побудительныхъ причинахъ твоего брата и сестры. Не сомнѣваются также, чтобъ цѣль ихъ жестокостей не принудила тебя предпринять какое ни есть чрезвычайное намѣреніе, хотя мало исполненія онаго надѣялись. Они знали, что еслибъ ты вошла въ милость; то по превосходству своему еще болѣе бы получила довѣренности, и что любви достойныя твои качества и чрезвычайныя дарованія восторжествовали бы надъ всѣми ихъ хитростями. Теперь же я знаю, что они весьма довольны своею злостію.

Твой отецъ въ великой ярости, и говоритъ токмо о насильственныхъ средствахъ. Теперь дѣйствительно надлежитъ ему обратить свою ярость противъ самаго себя. Вся твоя фамилія обвиняетъ тебя въ томъ, что поступила съ нею съ чрезвычайною хитростію, и полагаетъ, что ты теперь единственно хвалишься своимъ успѣхомъ.

Они разглашаютъ всѣ, что понужденіе, которое въ среду тебѣ готовили, опредѣлено быть послѣднимъ.

Твоя матушка признается, что они весьмабъ были увѣрены въ твоей покорности, естьлибъ ты то не учинила, но она думаетъ что еслибъ ты пребыла непоколебимою; то оставили бы весь свой планъ и принялибъ то предложеніе, которое ты учинила отрекаяся отъ Ловеласа. Пусть тому вѣритъ кто хочетъ: они признаются что священнику тамъ же быть надлежало, что Г. Сольмсъ находился бы въ двухъ шагахъ и всегда бы былъ готовъ оказать тебѣ свои услуги, и что твой отецъ началъ бы дѣло опытомъ своей власти, заставя тебя подписать статьи: толико романическія изобрѣтенія, кажется, произходятъ отъ несмысленнаго твоего брата. Весьма очевидно, что еслибъ они захотѣли, онъ и Белла, постараться о твоемъ примиреніи; то сіе бы было совсѣмъ другимъ средствомъ нежели то, въ чемъ они столь долгое время упражнялись.

Что касается до первыхъ ихъ движеній, когда они получили извѣстіе о твоемъ побѣгѣ; то ты гораздо лучше можешь оныя себѣ представить, нежели какъ я могу ихъ описать. Кажется, что твоя тетка Гервей первая пришла въ бесѣдку, дабы тебя увѣдомить, что тебѣ не дозволено болѣе входить въ твой покой. Бетти немѣдленно за нею послѣдовала; и не нашедъ тебя въ оной, пошли къ каскаду, куда, какъ ты дала ей знать имѣла намѣреніе идти. Обратясь къ садовымъ дверямъ, онѣ увидѣли служителя, [его не называютъ по имени, хотя весьма вѣроятно, что то былъ Осипъ Леманъ,] которой бѣжалъ въ замокъ, будучи вооруженъ большимъ коломъ, и какъ будто запыхавшись. Онъ имъ сказалъ, что онъ весьма далеко гнался за Г. Ловеласомъ, и что видѣлъ тебя съ нимъ уѣхавшую.

Если сей служитель былъ не инной кто, какъ Леманъ, и если онъ отправлялъ сугубую должность, дабы обмануть ихъ и тебя; то что же надлежитъ подумать о томъ презрѣнія достойномъ человѣкѣ, съ которымъ ты находишься! Бѣги, дражайшая моя, если совершенно будешь увѣрена въ семъ подозрѣніи, поспѣшай бѣжать, нѣтъ нужды куда, и съ кѣмъ, или если тебѣ не возможно бѣжать, то выходи за мужъ.

Ясно видно, что когда твоя тетка и всѣ друзья освѣдомились о семъ нечаянномъ приключеніи; то ты уже весьма отъ нихъ далеко находилась. Однако они собравшись всѣ вмѣстѣ, побѣжали къ садовымъ дверямъ; и нѣкоторые изъ нихъ не останавливаясь, даже до самыхъ слѣдовъ кареты поспѣшали. Въ самое то время они приказали себѣ разсказать о всѣхъ обстоятельствахъ твоего отъѣзда. Тогда поднялось общее роптаніе, сопровождаемое безпрестанными укоризнами, и всѣми тѣми изреченіями, которыя токмо могли произойти отъ досады и ярости, слѣдуя своимъ нравамъ и внутреннимъ чувствованіямъ. Наконецъ они возвратились къ замокъ столь же глупы, какъ и тогда, когда вышли изъ онаго.

Тогда твой братъ приказалъ было подавать лошадей и гнаться за вами съ вооруженными людьми. Сольмсъ и дядя твой Антонинъ намѣрены были съ нимъ ѣхать. Но твоя матушка и Госпожа Гервей опровергнули сіе предпріятіе, опасаясь могущаго отъ того произойти весьма плачевнаго приключенія, и будучи увѣрены, что конечно Ловеласъ не приминулъ взять своихъ мѣръ для подкрѣпленія своего предпріятія, наипаче когда служитель объявилъ, что онъ тебя видѣлъ со всѣхъ своихъ силъ съ нимъ бѣжащую, и что не въ большемъ разстояніи находящаяся карета, была окружена весьма хорошо вооруженными кавалерами.