Приключения-1988 - Павел Нилин

Денисов положил конверт с документами на место.

— Мне это известно от адвоката.

— В чем же твой интерес, не пойму? Взятками вроде уголовный розыск не занимался!

— Меня интересует человек, которому оставляли вещи в камере хранения. К нему в руки попали письма заявительницы… К твоему делу это не имеет отношения.

Ночной инспектор саркастически усмехнулся:

— Об этом, представь, я догадался! Мне свой воз придется тащить самому.

— Ты крепкий. Как вы обнаружили этих двоих здесь, на Курском вокзале?

— По приметам. Когда они вышли на платформу.

— Сопротивлялись?

— Только один. Гребенников. Поэтому мы ими и занимаемся вместо того, чтобы сразу передать их вместе с материалами в Орел. Или еще куда-то.

— В шестьдесят восьмое. Или в Строгино. Там тоже произвели обыски.

— Я знаю. — Инспектор мужественно боролся со сном. — Обыски связаны с этим Тхагалеговым. Я интересовался.

— Твоя версия?

— У большинства подсудимых на процессе изъяты значительные ценности. Только у некоторых при расследовании не удалось ничего обнаружить. Может, лучше прятали? Среди них как раз Тхагалегов. Ни сберкнижек, ни мехов… И вот теперь кто-то из уголовников решил попытать судьбу. Я позвоню, чтоб их доставили. С кого хочешь начать?

— С того, что старше.

Инспектор снял трубку прямой связи с дежурным.

— Подошли к нам задержанного Гребенникова…

— Тхагалегов бывал в Строгине?

— Жил. Когда расстался с женой. Получилось так: она просила не мешать счастью с любимым человеком, и он ушел на квартиру в Строгине.

Хотя инспектор просил доставить Гребенникова, в кабинет ввели молодого, в плаще. Следом вошел Антон, он конвоировал задержанного от дежурки. У парня было веснушчатое лицо, яркие губы. Вокруг лица крупными кольцами вились золотые пряди.

— Падший ангел, — усмехнулся инспектор, здороваясь с Антоном. — Садись.

Задержанный просительно улыбнулся:

— А закурить найдется?

— Найдем, — Антон, попыхивая папиросой, потянулся за пачкой, но задержанный предупредил:

— «Столичные». Или «Яву».

— Только «Беломор».

Задержанный поправил прическу.

— Может, попросите в соседнем кабинете?

— Сейчас! Разбежались, — буркнул инспектор.

Антон поднялся.

— Попробую достать. — Он вышел, через минуту вернулся, неся несколько сигарет с фильтром. — Держи. И давай говорить откровенно. Так будет лучше.

— Я и так откровенно, — задержанный взял сигареты, прикурил. — Я не я, и лошадь не моя! Ничего не знаю…

Снизу позвонили:

— Денисов у вас? Пусть спустится в дежурку. Супруга на проводе…

— Ты что не звонишь? Тебе передали?

Денисов сразу понял, что Лина не обижается, не тревожится за него, как обычно, — просто он ей зачем-то нужен.

Так и было.

— Слушай, Светка просит: у них сумку украли. Муж ее летел через Красноводск, там одну женщину высаживали больную, на костылях, и они сумку прихватили, спортивную, польскую. Сделай что-нибудь, Денисов, а? Я ей обещала. У меня записано: рейс 699 от 14-го на Красноводск. Можешь что-нибудь сделать? Тебе это пустяки…

— Надо подумать, — сказал Денисов. — Я тебе перезвоню.

Он положил трубку, подумал. Провел пальцем по списку телефонов под стеклом дежурного. Нашел нужный номер в аэропорту Домодедово.

— Медкомната? Денисов из уголовного розыска. Транспортная милиция. Посмотрите: 14-го на рейс 699 на Красноводск никто через медкомнату не проходил? На костылях. Так. Так. Сложный перелом? Очень похоже. Записываю. Туманова? Красноводск, Советская, 7. Спасибо.

Он набрал номер междугородной МПС.

— Междугородная? — Денисов назвал номер телефона дежурной части. — Красноводск, пожалуйста. Милицию. Девушка, можете по-скорому? — Он положил трубку. — Мало наших чемоданов, еще в Красноводске ищи, за две тысячи километров. Она, видишь ли, Светке обещала…

— Собираешься искать? — удивился знакомый помощник дежурного. — Это история на год!

— Но Лина обещала!

Зазвонила междугородная, на проводе был Красноводск.

— Дежурный? Из Москвы, из транспортной милиции. Денисов. Запиши: Советская, 7, Туманова. Пошли кого-нибудь: они сумку чужую прихватили с московского авиарейса, спортивную, польскую. Перезвони мне по эмпеэсовскому… — На этот раз он дал номер ночного инспектора. — А может, у Тумановых есть телефон? Тогда все быстрее будет. Давай.

Денисов вышел в коридор. У кабинета линейно-следственного отделения стояло и сидело несколько человек — те, у кого были произведены незаконные обыски, в том числе Баракаев с женой. Денисов обратил внимание на одного — поджарого немолодого мужчину с седоватой острой бородкой клинышком и отечными глазами. Он разговаривал с адвокатом.

«Тхагалегов?» — прикинул Денисов.

Еще один человек, уже в годах, рассказывал женщине в форме капитана милиции:

— Ко мне они пришли днем. Тот, что в куртке, постарше, показал красную книжечку, но в руки не дал. Из папки достал протокол.

— Постановление на обыск или протокол?

— Да уж не знаю. С обысками до этого времени я дела не имел.

— Вы ведь живете в Строгине?

— Да. Пригласили соседа, стали искать. Переворошили одежду, письменный стол. Каждую бумажку рассмотрели. Каждую книжку. Все комнаты перерыли.

— У вас несколько комнат?

— Трехкомнатная квартира… Потом говорят; «Некоторые вещи возьмем для проверки». Я руками развел: «Проверяйте, только у нас все свое. Заработанное». Тот, молодой, сукин сын, улыбается. «Если свое, — говорит, — извинимся и возвратим». Улыбка бесхитростная. Я поверил.

Жена Баракаева, прислушивавшаяся к разговору, вмешалась:

— Мне он тоже сказал: «Сам привезу. Лично извинюсь и поставлю на место».

— Тебе еще дадут слово. — Адвокат взял жену за руку.

Когда Денисов вернулся в кабинет, там уже сидел второй задержанный, тот, что постарше, в короткой куртке с капюшоном. Инспектор и Сабодаш закончили с ним разговор, но задержанного оставили, чтобы Денисов мог задать свои вопросы.

— Нашли при обыске то, что искали?

— Я лично ничего не искал, — задержанный держался весьма уверенно. — Здесь какая-то ошибка.

— Может, ваш товарищ искал?

— У меня нет товарищей. Я же говорю: ошибка. — Называвший себя Гребенниковым подтянул «молнию» на куртке. — Никого не знаю.

— Он еще дойдет до кондиции, — махнул рукой инспектор. — Я предупреждал. Проведут опознания, очные ставки. Потом с ним и поговорим.

— Ничего не знаю, — поспешно вставил задержанный.

— А что падший ангел? — спросил Денисов, когда задержанного увели.

Антон вздохнул:

— С ним все ясно. Родители упустили. В детском возрасте. Совершенно бесстыдный тип.

Раздались частые телефонные звонки — звонила междугородная.

— Если Красноводск — это меня, — предупредил Денисов.

— Красноводск…

Денисов взял трубку. Все оказалось так, как он рассчитал:

— Хорошо. Высылай в милицию Домодедова. Спасибо, дежурный. Будешь в Москве — заходи… Минуту! — Это относилось уже к ночному инспектору и Антону. Он тут же позвонил жене. — Лину, пожалуйста. Ну все. Со Светки приходится. Ладно, ладно. Все. Как-нибудь встретимся.

— Попутно раскрываешь преступление в Красноводске? — поинтересовался ночной инспектор.

— Если бы с письмами Беаты так же просто!

— Будешь еще с кем-нибудь говорить?

— С подзащитным Баракаева — Тхагалеговым. Можно?

— Сейчас.

Инспектор направился к двери. Несколько минут он отсутствовал, вернулся с бородатым мужчиной, которого Денисов видел в коридоре.

— Тхагалегов Валерий Павлович? — Денисов указал на стул. — Садитесь.

— Спасибо.

— Денисов, инспектор уголовного розыска.

— Очень приятно.

— У ваших родственников произведены незаконные обыски. Вам это известно?

— Да, да… Такая неприятность!

Тхагалегов несколько раз сокрушенно кивнул: «надо найти», «наказать…» В то же время Денисов видел, ничто его не интересовало. Он был занят своими мыслями, не связанными, очевидно, ни с процессом о взятках, ни с обысками.

— Заканчивается судебное следствие, скоро приговор, — сказал Денисов.

— Вот именно…

Он снял очки, безразлично помассировал переносицу, но вдруг словно что-то почувствовал, насторожился. Поднял голову.

В комнате чуть слышно звучало радио.

— Включите, пожалуйста. — Он поискал глазами динамик. — Романс! Кажется, на стихи Дениса Давыдова… Сто лет не слышал!

Инспектор поднялся к приемнику, повернул регулятор — раздалось несколько заключительных аккордов гитары. Все смолкло.

— Поздно включили, — с сожалением сказал Тхагалегов. — Потрясающий романс. «Любовь стараясь удержать, как саблю, тянем мы ее: один — рукой за рукоять, другой — рукой за острие!..» Не слышали?