Ночь живых мертвецов. Нелюди. Бедствие - Джон Руссо

обрывки, оставив на стене пустое место. «Прекрасно, он действует и против бабочек, — подумал Джек. — Наверное, он поможет и против всякого, кто захочет на меня напасть. Но огнетушитель все-таки не такой вечный, как кухонный нож.»

Немного успокоившись, Джек потащил огнетушитель по коридору назад к лестнице. Теперь он мог уже более хладнокровно смотреть на тело Джулии, тошнота не возвращалась, хотя зрелище было не из приятных. Отнюдь.

Он шел по ступенькам не спеша, и когда добрался до тела, то увидел, что оно было в еще худшем состоянии, чем он предполагал. На расстоянии Джек не мог рассмотреть всех ужасов, совершенных бабочками, — пустые глазницы, огромная дыра в голове, там, где когда-то было ухо.

Машинально он нацелил на тело огнетушитель и обдал его ледяной смесью. Но новые бабочки тут же слетели со стен и закружились над трупом Джек знал, что он не сможет остановить их всех, но все же почувствовал себя лучше, хоть немного приостановив это кровавое пиршество.

И, отвернувшись, двинулся дальше вверх по лестнице.

Джек шел очень медленно и осторожно, и вот, поднявшись на последнюю ступеньку, наконец-то увидел коридор. Здесь он сразу же понял, что его параноический страх насчет Генри не имел под собой никаких оснований — его тело лежало на боку и было так же изуродовано, как и тело Джулии.

Однако Джек не почувствовал облегчения, увидев труп. Он предпочел бы видеть Генри живым, даже если бы это означало возможную схватку. Генри был хорошим человеком и хорошим другом. Джек готов был на все что угодно, лишь бы не видеть, что его любимые и друзья так мучительно и страшно погибли.

Он повернулся направо, к комнате, в которой заметил движение. Больше он не думал о Геной. Теперь он уже ничем не мог ему помочь, а то, что становится с телом после нападения бабочек, было ему хорошо известно. Оставалось только предположить, что дети еще живы, а все остальное уже не имело значения.

Джек остановился у двери, надеясь, что правильно вычислил ее, вынул трубку изо рта и закрыл вентиль. Затаив дыхание, он стал обрабатывать дверь огнетушителем. Бабочки попадали на пол. «Жаль, что у меня не было такого же сегодня днем, тогда бы я так сильно не страдал от боли», — подумал он.

Наконец дверь была очищена. Джек взялся за ручку, но дверь была заперта. Чуть пониже он увидел задвижку замка и повернул ее. Дети, наверное, внутри. Видимо, Генри или Джулия заперли их.

— Робби! — выкрикнул он.

Ответа не последовало.

— Диана! Робби!

Тишина.

Он повернул дверную ручку и вдруг испугался того, что он мог увидеть внутри. Но кто-то же двигался в окне — в этом он был абсолютно уверен. И кто бы то ни был, он должен находиться в этой комнате. Но если это кто-то из детей, то почему не отвечает?

Дверь распахнулась, он вошел в комнату и сразу же услышал тихие всхлипывания, доносившиеся из-под кучи одеял на кровати.

— Это Джек Вайнер. С вами все в порядке? — спросил пн.

Дети все еще не отвечали, и он подошел к кровати. Стены в комнате были чистые, и если это были дети, то с ними, наверное, все в порядке. Что значит, ЕСЛИ это дети? Конечно, это они.

— Вылезайте оттуда. Здесь безопасно.

Из-под вороха одеял высунулась голова. Это была Диана с красными и распухшими глазами, в которых застыл мучительный страх. Джек подумал о том, сколько же она успела всего пережить.

— Где папа? — спросила она.

— Робби там с тобой? — ответил вопросом Джек.

Она кивнула.

— Папа сказал нам сидеть здесь, пока он не вернется за нами. Он сказал, что нам здесь будет хорошо. Где мой папа?

— Его здесь нет, — тихо сказал Джек и отвернулся. Он совершенно не знал, что ему сейчас говорить и что он должен им говорить. Вместо этого он сел на край кровати и снял маску.

Рядом с девочкой показалась голова Робби.

— Вы собрались плавать, да? — спросил Робби.

— Да. В скором времени.

— А где наш отец? — спросил Робби.

Джек глубоко задышал. Кто-то же должен рассказать все этим детям, и он был единственным, кто мог это сделать. Лучше будет сказать им все сейчас, чем если они обнаружат это потом сами.

— Ваш отец не вернется, — глухо сказал Джек.

— Он умер, — Робби как будто выплевывал слова, с обидой глядя на сестру.

— Нет! — закричала она. — Он сказал, что придет за нами, значит, придет!

Джек положил руку ей на плечо.

— Нет, Диана. Он не придет за вами. Он не справился с ними. Бабочки — они убили его.

— Нет!!

— И маму тоже.

— Мы знали это, — прошептал Робби. — Я же говорил тебе, что они умерли, — сказал он сестре.

Девочка снова расплакалась.

— Вы возьмете нас с собой? — угрюмо спросил Робби.

Хорошенький вопрос. А как? Хоть он и сказал, что здесь безопасно, выводить их наружу было бы равносильно убийству. Одного роя бабочек хватит на них обоих.

— Снаружи очень страшно, — ответил Джек. — Вам туда нельзя выходить.

— Но ВЫ же пришли сюда, — удивился Робби.

— Да, Робби, но я дышал вот через это, — он показал на трубку. — И на мне водолазный костюм.

Диана перестала плакать и посмотрела Джеку прямо в глаза. И глаза ее прожигали его душу насквозь, возвращая к ужасу действительности.

— Я боюсь, — сказала она.

Он протянул руку и обнял ее, притягивая к себе. Она вся тряслась и время от времени всхлипывала.

— Вы тут не волнуйтесь. Ваш папа велел мне приглядывать за вами, что я и собираюсь сделать.

— А бабочки еще на улице? — спросил Робби.

— Да, — сказал Джек.

— Их было ТАК МНОГО, — покачала головой Диана.

— Да. Поэтому я не могу вас забрать. Снаружи еще очень опасно для вас.

С каждой минутой он чувствовал, что сердце его все больше страдает от жалости и отчаяния. Так мало он мог для них сделать. Однако он не жалел, что зашел в дом. И никогда не будет жалеть об этом.

Его мысли шли по кругу, возвращаясь опять и опять к прошлому, он пытался придумать хоть что-нибудь полезное, хорошее, что-нибудь такое, что могло бы помочь ему забрать этих детей, вытащить их из поместья. Должно же быть что-то такое, обязательно должно быть!

Диана заплакала, и на этот раз к ней присоединился Робби.

— Эй вы, двое! Вы должны быть храбрыми. Все будет хорошо, я вам обещаю, — принялся убеждать их Джек.

Но они не переставали плакать.

Может быть, снарядить их чем-нибудь, через что бабочки не смогут