Время жить. Книга вторая: Непорабощенные - Виктор Тарнавский

Вероятно, будь природные условия Каангахорэ несколько иными, там могли бы возникнуть летающие разумные существа с руками, ногами и крыльями или четвероногие кентавры, но большая часть планеты была покрыта непроходимыми джунглями, и разум по капризу эволюции достался на ней лесным жителям – четвероруким. До прихода имперцев, случившегося свыше четырехсот лет назад, они жили даже не в каменном, а в деревянно-костяном веке, строя свои поселки в глубине огромных лесов.

Ученые до сих пор спорили о том, к какой из известных им групп животных были ближе всего четверорукие ангахи, но свои территории они защищали с яростью больших кошек и свирепостью медведей. Уже четыреста лет в лесах Каангахорэ шла непрерывная малая война между двумя расами, понемногу превратившаяся в ритуал.

Как ни странно, несмотря на свою дикую внешность, ангахи вовсе не были примитивными дикарями. За четыреста с лишним лет общения с имперскими колонистами они сделали огромный скачок в своем развитии. Не отказавшись от привычной охоты, они начали выращивать на лесных делянках съедобные растения и грибы, всерьез занялись животноводством, научились выплавлять железо из встречающейся в изобилии болотной руды, в совершенстве изучили искусство скрадывания и маскировки, вооружились луками и даже трофейными иглометами…

В последние десятилетия войну между имперцами и ангахами можно было бы назвать "странной войной". Отошли в прошлое, хотя и не забылись, нападения ангахов на поселки колонистов и ответные рейды "чистильщиков", уничтожавших лесные деревушки до последнего ангаха. На границе лесов и окультуренных территорий возникли стихийные меновые рынки, очень популярные у обеих сторон, а короткие схватки в глубине лесов обычно заканчивались бескровно.

Трудно сказать, кто первым ввел этот своеобразный кодекс чести – ангахи или постоянно размещенный на планете корпус Звездной Гвардии, но с некоторых пор проявлением доблести стало не убийство противника, а его пленение. Имперцы выкупали своих в обмен на продовольствие, металлы, керамику и другие полезные в хозяйстве вещи, а пленные ангахи часто соглашались отработать несколько лет на других планетах. Как правило, их использовали в качестве телохранителей и надсмотрщиков над кронтами: и в том, и в другом случае они не знали себя равных. Закончив срок службы, ангах возвращался домой, в свое племя, обогащая его новыми предметами, понятиями и идеями, и помогая своему народу пройти еще один небольшой отрезок пути к цивилизации.

Понятно, что Эмьюлзе Даугекованне, уже сам привыкший называть себя Эми Дауге, не знал обо всем этом. Извиняя его, следовало, правда, заметить, что о некоторых тонкостях ситуации на Каангахорэ вообще мало кто знал за пределами самой планеты и парочки ближних колоний и форпостов.

Однако филитам вряд ли стоило бы надеяться на милость ангахов. Они были воинами и презирали рабов, и могли великолепно отличить младшего мастера Эми Дауге, которому следовало подчиняться, от его соотечественников, которых следовало подчинять.

Общую мысль высказала Добра Сланско.

— Так что, мы теперь рабы у преступников? — тихо спросила она. — И это – навечно?

Штурман Боорк испытывал самые мерзкие колебания. Он сидел в кабинке почтового отделения на базе Тэкэрэо-3 и никак не мог решиться. Написанный текст уже слабо мерцал на экране у него перед глазами, голова кружилась после бессонной ночи, а рука непроизвольно дергалась между клавишами "ввод" и "сброс", не зная, которую выбрать.

Послание было коротким.

"Согласно достоверным сведениям, на военном транспорте второго класса "Вааринга" с Филлины на Тэкэрэо была, в нарушение законодательства, доставлена группа филитов, вероятно, для проведения нелегальных работ. Перевозка организовывалась третьим помощником капитана "Вааринги" старшим офицером второго ранга Гзааргом. Вывоз филитов с корабля произошел ночью с седьмого на восьмое число третьего месяца по планетному календарю, очевидно, под видом отходов".

Боорк с самым несчастным видом пересматривал текст – наверное, уже в десятый раз. Он никогда не был доносчиком и не хотел им быть. Третий помощник никогда ему не нравился, в нем было что-то опасное и хищное, иногда Боорку казалось, что именно он, а не капитан является настоящим хозяином на корабле. Но, кем бы он ни был и с кем бы он ни был связан, суперкарго все же не производил впечатления законченного злодея и всегда делился своими прибылями с экипажем. Заявлять на него в Службу Безопасности (это было значительно надежнее, чем в спецотдел Космофлота) было предательством, вероятно, обрекающим суперкарго если не на смерть, то на суд, каторгу и бесчестие.

Но с другой стороны, Боорку хотелось помочь филитам, которые не имели здесь ни одного шанса вернуться обратно. Он был полностью уверен в их присутствии на корабле во время полета и окончательно убедился в этом, заметив, как один из помощников суперкарго выносит из подозрительного помещения груду ящиков от упаковок с пайками и пустые канистры. По крайней мере, как это не парадоксально, Служба Безопасности, считающаяся наименее коррумпированной в Империи организацией, была единственной силой, которая могла вернуть филитов домой. И, в конце концов, неужели все то, что он сделал сегодня ночью, было зря?!

Глубоко вздохнув, Боорк нажал на "ввод". Теперь послание уже находилось в памяти почтового компьютера, и даже в стертом виде оно могло быть найдено и прочитано. Однако, решившись, Боорк уже шел до конца.

Руки привычно быстро стучали по клавишам, печатая адрес. 82 – код Тэкэрэо, 010101 – обозначения провинции, округа и района и, наконец, 6666 – известное всем обозначение местного отделения Службы Безопасности. Прикусив губу, Боорк снова решительно нажал на "ввод". Текст на экране пропал, вместо него появилась стандартная табличка: "Послание отправлено по назначению".

Боорк медленно вышел из почтового отделения. Он до сих пор не был уверен, правильно ли он поступил, но обратного хода уже не было.

Скоро что-то должно измениться.

Глава 71. Плато Пурона

Редакция газеты "Утренняя звезда" была взята приступом. Раздался сильный хлопок, массивная входная дверь повисла на одной петле, покачнулась и рухнула, а внутрь ринулся плотный поток людей в камуфляже и черных шерстяных шлемах-масках с прорезями для глаз, ноздрей и рта. Двое охранников, пытавшиеся помешать вторжению, были немедленно скручены, брошены на пол и связаны тонким капроновым шнуром, а основная масса налетчиков ворвалась в офис, потрясая короткими десантными автоматами с навинченными глушителями.

— Всем на пол! Лечь! Я сказал, лежать! Руки за голову!

Недостаточно проворных сбивали с ног, поддавая прикладами. Других выталкивали из кабинетов и укладывали в коридоре – вперемешку мужчин и женщин. Повсюду были слышны испуганные крики, ругань и женский визг. Со звоном и лязгом сбрасывались со столов пишущие машинки, разлетались под ударами прикладов стеклянные дверцы шкафов, хрустели переворачиваемые тумбочки, грубые ботинки топтались по разбросанным бумагам.

Но основная масса налетчиков не отвлекалась на погром. Поток людей в камуфляже словно легион тропических муравьев стремился все дальше и дальше, затопляя редакцию зелено-бурой волной.

Небольшая приемная. У столика с пишущей машинкой испуганная секретарша прижимает к груди папку.

— На пол!…….! Руки за голову!… Да заткните кто-нибудь эту сучку!

С грохотом распахивается дверь в кабинет, большую часть которого занимает длинный стол с расставленными вокруг стульями. Из-за стола навстречу налетчикам поднимается невысокий человек лет пятидесяти.

— Вы – Кайр Линион, главный редактор газеты?! — азартно спрашивает один из людей в камуфляже.

— Да. А кто вы такие?! И снимите маску – я не желаю говорить с людьми, которые прячут свои лица.

Голос Линиона холодно спокоен и тверд, и это немного сбивает спесь с налетчиков. Один из них стягивает с головы шлем-маску и приглаживает рукой коротко стриженые волосы.

— Тайная государственная полиция ТЭГРА. Обер-шар-лейтенант Месснер.

— Вот как? И чем вызвано ваше беззаконное вторжение?

— Почему беззаконное? — ухмыляется Месснер. Он снова полностью овладел собой. — Вот распоряжение Комиссии по нравственности о закрытии вашей газеты.

— Я не признаю такой комиссии, — голос главного редактора по-прежнему спокоен и в нем проскальзывают презрительные интонации. — Ее деятельность противоречит Конституции Горданы, конкретно, статье о свободе слова.

— Вы можете думать что хотите, господин Линион, — насмешливо замечает Месснер. — Но сейчас вы пойдете с нами.

— Это арест? На каком основании, позвольте спросить? Распоряжение еще одного антиконституционного органа – так называемой Чрезвычайной комиссии прокурора Тревиса? Его не подтвердит ни один суд!