Оружие победы (иллюстрации оригинала) - Василий Грабин

Среди технологов людей с высшим инженерным образованием было в те годы мало, в большинстве это были практики, в прошлом — хорошие производственники. Некоторые получили техническое образование без отрыва от производства. В общении это были люди весьма простые и приветливые, на мои вопросы всегда отвечали очень охотно и главное — весьма обстоятельно и наглядно, непосредственно у станка. И такие процессы, как глубокое сверление и расточку, обработку переменного сечения веретена по копиру, иначе узнать было немыслимо — нужно видеть весь процесс сложной этой работы.

Надо сказать, что по тому времени артиллерийское производство считалось одним из самых передовых, весьма насыщенным разнообразнейшими видами производственного оборудования. Для молодого специалиста это было очень важно, так как институтские познания по части технологии были более чем скромны.

«Вживание» мое в многосложную жизнь КБ не могло, разумеется, обойтись без курьезов, потому что «молодой специалист» (как в те годы, так и нынче) — это человек, который во всех случаях предпочитает выглядеть более знающим, чем на самом деле.

Как-то, во время традиционного ежедневного обхода рабочих мест, главный конструктор, подробно ознакомившись с конструкцией накатника, которую я разрабатывал под непосредственным руководством Мещанинова, долго всматривался в чертежи, а затем заметил:

— А вот буфер-то получился хреновенький. Сказано это было негромко, но достаточно четко.

— Это же наша обычная конструкция, — поспешил ответить Владимир Дмитриевич, — на всех системах такую ставим!

— Так уж и на всех! Проектировать только начинаем, а вы уж — «на всех!» Вы все-таки подумайте над этой конструкцией, — советует руководитель КБ.

— Ну, а как мы проверяем количество жидкости в агрегатах? — обращается он ко мне.

Вопрос не представляет для меня сложности.

— В тормозе — вот через эту пробочку, — уверенно отвечаю я.

— В тормозе правильно, — кивает Грабин. — А в накатнике?

— В накатнике?.. — Я задумываюсь, но ненадолго. — В накатнике — вот, наверное, через эту пробку.

— Что? Через аварийную?! Мы же обычно через нее выпускаем давление, если выходит из строя вентиль!

— Василий Гаврилович, — вступает в разговор Мещанинов. — Количество жидкости в накатнике мы проверяем, как и во всех подобных системах, посредством графика.

— Это другое дело. Вам известен этот график? — вновь обращается главный конструктор ко мне.

— Что-то слышал, — отвечаю я, — но сейчас не помню.

— Владимир Дмитриевич, объясните Федору Федоровичу этот способ. Пусть он сам просчитает и построит график, тогда он запомнит его на всю жизнь…

Разговор о конструкции буфера, детали неглавной в общей схеме орудия, показателен. Прав был Владимир Дмитриевич: такой буфер ставили на всех предыдущих пушках. Но главный конструктор не ограничивал задачу созданием того или иного орудия, а всегда ориентировал КБ на перспективу. Помимо того что нужно создать хорошую пушку, необходимо в процессе работы приобрести и новый, более прогрессивный опыт, а также довести конструкцию отдельных узлов и деталей по возможности до совершенства, с тем чтобы в будущих пушках использовать эту конструкцию без каких-либо изменений. Это касалось всего — и типовых схем орудий, и таких неглавных деталей, как буфер.

Через день или два после этого разговора Владимир Дмитриевич Мещанинов принес мне разработку новой конструкции буфера:

— На вот, посмотри. Что нужно, уточни. И поставь его на место.

«Поставить на место» — означало «вписать» новую деталь в общую конструкцию, «увязать» буфер с другими деталями накатника. Помню, когда я занимался этой работой, к моему столу подошел Журавлев, осмотрел чертеж, затем привел ко мне Назарова. Назаров был очень сведущ не только в конструировании, но и в технологии. В разговоре он был немногословен. Перед тем как высказать свое мнение, долго всматривался в чертеж, при этом на его скуластом лице с острым подбородком и выдающимися вперед надбровными дугами явственно отражалась вся напряженная работа мысли, а губы слегка шевелились, как будто он что-то говорил про себя. Вникнув в новую конструкцию буфера, Назаров по привычке провел ладонью по своей лысой голове от лба до затылка и удовлетворенно произнес:

— Вот это другое дело — действительно буфер. И деталь простая в изготовлении — всего два установа…

Слова его мне понравились. «Два установа» — это звучало хорошей оценкой конструкции, к которой и я был некоторым образом причастен. Хотя что такое «установ», я и понятия не имел, лишь догадывался, что это имеет отношение к технологии, и счел, что этого знания мне вполне достаточно.

Вскоре, после того как я «вписал» буфер в общую конструкцию накатника, главный конструктор при очередном обходе спросил меня:

— Вам, Федор Федорович, нравится эта конструкция?

Не задумываясь, я выпалил:

— Да, нравится. Она проста технологически — требует для обработки всего двух установов.

И, сказав это, тут же похолодел: а вдруг сейчас спросят, каких таких двух установов? К счастью, обошлось. Главный конструктор слегка усмехнулся и произнес:

— Было бы лучше, если бы эта деталь делалась всего с одного установа.

— Конечно, — только и оставалось ответить мне. Как только конструкция перешла к технологам, я занялся выяснением вопроса, что же такое этот загадочный «установ». Осторожный мой вопрос не вызвал пренебрежительного отношения к моему технологическому невежеству. Напротив, технолог охотно, с многими примерами, объяснил, что корпус нашего буфера вначале будет установлен на станке, рассверлен, расточен и обработан по поверхности. Затем его отрежут, установят в другом приспособлении для обработки внутренней поверхности — и деталь готова. Это и есть второй установ.

Хотя деталь требует двух установов, но она все равно удобна в изготовлении, закончил он свои объяснения.

— Разумеется, — кивнул я, а про себя подумал: «Главное — мне стало ясно!..»

В то время, к которому относится этот эпизод, все шире входил в практику КБ скоростной метод работы. Содружество конструкторов и технологов давало ощутимые результаты. Конструкторы уже не чурались совета технологов, а последние охотно сотрудничали с КБ.

В реализации принципов творческого содружества большую роль играл технолог Степан Федорович Антонов. Уже в то время ему было под шестьдесят. За плечами он имел громадный производственный опыт, без труда мог вести разговор о тончайших деталях технологического процесса по любым изделиям, в том числе и по литым — наиболее сложным. Специализация его была при этом — стволы. Расписать технологический процесс для него было так же просто, как квалифицированному певцу пропеть по нотам сольфеджио. Собственно, ничто в конструкции, кроме технологического процесса, его не интересовало. Всякий раз, когда он начинал новую разработку ствола, разговор шел по одной и той же схеме: от «а» до «я» технологического процесса. Натыкаясь в конструкции на какое-то новшество, он мгновенно прерывал себя: