Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1 - Андрей Александрович Кочетков

превосходству начальника, и подбежал к согнувшемуся в три погибели священнику. По пути у него была подлая мысль отомстить Гроки, столкнув его в воду в ответ, но в этот момент Хардо дал команду остановиться:

– Все, привал! Сухой островок – отдохнем, чтобы идти дальше с рассветом.

Возражений не было. Уни впервые в жизни спал на сырой земле и по реакции большинства соратников понял, что и они – тоже. Впрочем, невообразимая усталость позволяла пренебречь любыми бытовыми неудобствами. Переводчик ждал короткого сна без сновидений, но в этот раз все было не так. Снилась Энтеверия, «Счастливый конек» и мама, покрикивающая на слуг и вполголоса читающая молитву у лика Первопредка. Эмель Вирандо была родом из Серегада, и Уни не раз задавался вопросом, почему она покинула этот край, где семейные узы и честь воина ценились одинаково свято как у мужчин, так и у женщин? Почему избрала такое постыдное для своего народа занятие, как содержание таверны? Уни многое знал о жизни своего отца, сложившего голову на северной границе империи, однако мать практически ничего не рассказывала о своем прошлом.

Уни видит, как мать проходит к себе в комнату, а он следует за нею. «Закрой дверь, Уни!» – просит она его. Мать подходит к старому черному, глянцевому комоду работы вуравийских мастеров. Уни никогда не знал, что хранится в нем. Это был секрет, запретное для него место. Несколько поворотов ключа – и мать извлекает из комода сейрипан – слегка изогнутый меч с широким лезвием и односторонней заточкой, распространенный в Вуравии, Мустобриме и вообще на юге у пиратов, разбойников и контрабандистов. «Умеешь им пользоваться?» – спрашивает она. Уни словно завороженный мотает головой из стороны в сторону. Эмель Вирандо поднимает меч над головой, острием вперед и вверх лезвием, и делает серию плавных, но очень быстрых движений – взмахов, ударов и подрезаний.

– Что это такое, мама?

– Я хотела защитить тебя, мой мальчик. Так было надо. Но теперь ты сам должен научиться постоять за себя. Возьми, попробуй! – и она протянула ему клинок.

Уни ощутил адский холод рукояти. Это было настолько нестерпимо, что он выронил оружие, которое, не успев долететь до земли, растворилось в воздухе, превратившись к сгусток черного дыма. Уни поднял глаза на мать, ожидая, что она будет ругать его, но вместо лица эмель Вирандо было только страшное зеркало угольно-черной тьмы.

– Кто вы, где моя мать?! – в ужасе закричал Уни.

– Я и есть твоя мать, Уни! – ответило зеркало. – Так было надо! – произнесло оно шипящим, словно змеиным, шепотом.

– Уни! – послышался шепот. – Вставай, нам пора идти!

– О Светило! – переводчик присел, опершись на кулак, и протер глаза ногтями мизинцев. – Только заснули же!

Сидевший на корточках энель Богемо повернул к нему свое мокрое лицо:

– Ох, если бы, энель Вирандо! Вот энель Хардо считает, что мы спали достаточно и нам пора бежать дальше.

– Энель Богемо, я не понял, вы что, умывались этой жижей? – Гроки ткнул пальцем ему чуть ли не в физиономию и, повернувшись к остальным за моральной поддержкой, скорчил гримасу отвращения. – Вот про вас я совсем не мог такого подумать!

– Еще немного такой болтовни – и все мы умоемся собственной кровью! – ворвался в разговор Стифрано. – Давайте, двигаем уже! Пошли, пошли! – и он, с трудом поднявшись на одну ногу, стал делать своими длинными руками загребающе-обнимающие движения.

– Энель Вирандо! – елейным голосом позвал его Нафази. – Вы, кажется, вчера хотели помочь нашему телесно поврежденному собрату, не так ли?

Уни резко сплюнул накопившуюся в горле за краткий ночной отдых слизь:

– Дайте хоть «кувшин опорожнить»!

– Только не здесь, я здесь умываюсь! – поспешно предупредил его Богемо.

– А у него-то почище будет, чем в болоте! – тихо сказал Аслепи.

Все засмеялись.

– Я это, между прочим, как врач говорю, – пытался пояснить доктор, но его уже никто не слушал.

Утром все шагали уже не с такой прытью, как вчера. Уни остро ощущал ноющую боль от повреждений, полученных в поединке. Голова просто раскалывалась, а к лицу вообще было не прикоснуться – один сплошной синяк. Если раньше, будучи перевозбужден, он практически не обращал на это внимания, то теперь переводчик чувствовал себя просто отвратительно. Еды не было, нормальной воды – тоже, а использовать подножный корм и жидкость болота не разрешил опытный в армейских делах Аслепи. Уни пришла в голову мысль, что с таким уныло-обреченным видом, как у них, пристало плестись где-нибудь по жгучей пустыне, а не в стране с относительно умеренным климатом.

Болото они с горем пополам одолели, когда солнце уже ощутимо поднялось над горизонтом.

– Лес! – радостно возвестил Санери.

– Грибы, ягоды, ручьи, – перевел на практичный язык Аслепи.

Уни медленно поднял голову. Он уже с трудом волочил энеля Стифрано на пару с Хардо, который был будто выкован из железа. Хотя металлическим, очевидно, был и второй посол, по крайней мере, его рука, придавливающая маленького Уни к земле. Из-под руки шел отвратительный запах пота и немытого тела. Уни мысленно сделал ставку – от чего он раньше грохнется в обморок: от усталости или от этого амбре? В спор вмешался начальник охраны, буквально почувствовавший состояние Уни и оперативно заменивший его на Аслепи.

Вырвавшись из-под длани энеля Стифрано, молодой переводчик инстинктивно рванул вперед, оказавшись в голове этой скорбной процессии, символизирующей то ли упадок имперской дипломатии, то ли вообще – ее скорую гибель, по крайней мере, в этом районе Обозримой земли.

Найденный лес оказался скорее редколесьем, и на предложение Уни сделать привал Санери возразил, сказав, что нужно пройти еще немного до густой чащи, где будет легче спрятаться.

– От кого тут прятаться, энель посол! – возразил ему Богемо. – Посмотрите, мы одни в этом проклятом и безлюдном месте.

– Действительно, энель Санери, – поддержал торгового посланника энель Нафази. – Преследователи наши, испепели их Светило всеблагое и пошли им муки бесчисленные, уже давно отстали, еще на болоте. Да и энель Хардо уже устал!

– Не устал я! – возразил начальник охраны. – Вон там, шагах в трехстах, деревья погуще. Там и отдохнем.

«Деревья погуще» оказались числом около трех, однако идти дальше отказались уже все члены посольства. Уни с наслаждением упал в траву, показавшуюся ему после глиняного холмика болота райской периной. Где-то недалеко соревновались в голосистости птицы. «Хорошо-то как! – широко раскинув руки, в переизбытке чувств протяжно выдохнул он. – Только бы попить еще. Да и покушать очень даже не помешает!»

– Энель Хардо, а может быть, вы нам организуете небольшой обед из этих прекрасных певчих созданий? – нагло предложил Нафази.

Уни вздрогнул, ему стало обидно за своего