Петр I. Материалы для биографии. Том 1, 1672–1697 - Михаил Михайлович Богословский

Иван Володимеров, Федосей Скляев, Иван Кочет, Александр Кикин, Степан Буженинов, Данило Новицкий, Алексей Петелин, Лукьян Верещагин, Яким Маляр, Алексей Борисов (князь Голицын). Во второй десяток вошли десятник Петр Михайлов (царь), Александр Меншиков, Гаврило Меншиков, Аника Щербаков, Савва Уваров, Филат Шанский, Осип Зверев, Тихон Лукин, Иван Кропоткин, Василий Корчмин, Иван Овцын, Конон Турчин, Степан Васильев, Семен Григорьев (Нарышкин).

Наконец, в третьем десятке ехали десятник Федор Плещеев, Ипат Муханов, Ермолай Скворцов, Иван Синявин, Гаврило Коншин, Фаддей Попов, Петр Гутман, Иван Михайлов (Головин), Иван Алексеев (Головин), царевич Александр Арчилович Имеретинский — всего, не считая комендора, 35 человек. При волонтерах было 12 человек прислуги. В отряде волонтеров были, как видим, и представители дворянского круга: сам комендор князь Черкасский, далее князь Голицын, сын Бориса Алексеевича, Нарышкин, Плещеев, Головины и простые разночинцы, причем знатные волонтеры в списках отряда назывались демократически, без титулов и фамильных прозвищ, подобно тому как и сам царь принял псевдоним Петр Михайлов. Большинство членов отряда взято было из неразлучных с Петром и готовых на все должности бомбардиров[687].

Для караула с посольством должен был идти отряд преображенцев из 62 человек под начальством майора Шмита; из них 12 человек было «устроено в гайдуки». С послами из Конюшенного приказа были отправлены с конюхами две кареты, к каждой по 6 лошадей, «да в запас по лошади с шоры, и с контари, и с седлы, и с лецы». Да в дорогу с послами «отпущено с дворцов (т. е. дворцовых приказов или дворов, заведовавших разного рода дворцовыми хозяйственными припасами: хлебенного, сытенного и т. д.) съестные и питейные запасы с стряпчими, и с подключники, и с повары, и с хлебники и с иными к тому належащими людьми; и были те дворовые люди до Новгорода, а иные и до Риги»[688]. Посольство должно было, таким образом, отправиться в составе около 250 человек[689].

II. От Москвы до шведского рубежа

2 марта двинулся в путь передовой отряд посольства «с соболиною казною и с золотыми, и с салдаты, и со всем посолским нарядом и платьем и иными всякими припасы»[690]. Этот отряд должен был ожидать посольство во Пскове. К 5 марта были изготовлены заказанные Петром еще в декабре одновременно с первым указом о посольстве две печати. «По указу великого государя сделаны в Посолском приказе две печати серебряные, одна государственная большая, а другая поменши той. И марта в 5 день нынешнего 205 (1697) г. боярин Лев Кирилович Нарышкин, смотря у себя на дворе тех новосделанных дву великого государя серебряных печатей… которые сделаны для нынешней посолской посылки во окрестные государства с великими и полномочными послы… осмотря тех печатей приказал их отвезть в поход к великому государю… в село Преображенское думному дьяку Емельяну Игнатьевичу Украинцову. И думной дьяк Емельян Игнатьевич к великому государю в село Преображенское те печати отвез того ж числа, и те печати изволил великий государь принять у него, думного дьяка, в своих, великого государя, хоромех сам, и указал великий государь ту отдачу тем печатем впредь для ведома записать в Посолском приказе в книгу»[691].

5 марта вечером Петр сдержал, наконец, обещание, данное Гордону: приехал к нему и оставался до полуночи. 9 марта давал перед оъездом прощальный пир Лефорт. «Я принял участие на празднестве у генерала Лефорта, — пишет Гордон, — после которого все поехали в Никольское, в 15 верстах от Москвы, где я провел ночь с другими. 10 марта, — продолжает он, — его величество там же после раннего обеда простился со всем обществом, состоявшим по большей части из бояр (сенаторов) и именитых иностранцев. Затем мы простились с послом и другими»[692]. Итак, Петр вместе с посольством покинул Москву 9 марта. «С Москвы марта с 9 числа, — как читаем в бомбардирском „Юрнале“, возобновившем с этого дня свои записи, — генерал Лефорт, собрався со всем обозом, поехали в путь и ночевали в селе Никольском. День был красен, а ночь была с небольшим ветром»[693]. Проведя в Никольском ночь в веселой компании и утром 10 марта распростившись с провожавшими его московскими друзьями, царь двинулся вместе с послами в заграничное путешествие. Текущее управление государством должны были продолжать бояре-министры. В частности, управление Москвой было поручено — «Москва была приказана» — князю Ф. Ю. Ромодановскому. Но царь официально считался присутствующим в Москве: все бумаги должны были поступать на его имя и исходить от его имени, и само посольство присылало свои донесения на имя государя в Москву. Отъезд его был покрыт строгой тайной; о нем было запрещено сообщать за границу. Приняты были суровые меры на почте: письма, адресованные за границу, доносит цесарю Плейер, вскрываются и уничтожаются, если в них сообщается что-либо, касающееся государства. Купцам, которые ранее ради их торговали пользовались большей свободой в сношениях с заграницей, запрещено вкладывать в свои письма письма других лиц, и купеческая переписка также вскрывается и задерживается. Сам Плейер в своем донесении от 28 марта 1697 г. уведомлял цесаря о выезде Петра, прибегая к шифру[694]. Какая была цель такой тайны? Следует признать справедливыми соображения проф. Шмурло, что инициатива этих мер принадлежала не самому Петру, а окружавшим его правительственным лицам и что тайна обусловливалась и необычайностью самого путешествия царя за границу, и несочувствием к этой поездке в некоторых кругах общества, и тем обстоятельством, что война с турками была еще не закончена и что поэтому «спокойнее было бы видеть государя у себя дома или перед вражеской армией, чем в роли туриста по Западной Европе». Петр же, не будучи инициатором мер своего правительства для охранения тайны, ничего, однако, против них не имел и, не соблюдая тайны до конца, выехал инкогнито и пользовался именем Петра Михайлова только ради удобства, но за границей, когда было надо, постоянно выступал, делал и принимал визиты в качестве московского государя[695].

Обратимся теперь к его путешествию. Выехав с послами утром 10 марта после раннего обеда из села Никольского, царь к полудню прибыл в село Чашниково, вотчину Л. К. Нарышкина, находящееся в 40 верстах от Москвы, где стоял до вечера. Послы остались там ночевать, а Петр, опережая посольство, отправился вечером далее и ехал в течение всей ночи. По «Юрналу» можно проследить, что и на этот раз он применял свой обычный прием в путешествии: днем делать продолжительные остановки и затем, выезжая с вечера, всю ночь проводить в дороге. Очевидно, Петр обладал