Спаси меня! (СИ) - Фарди Кира

– Остановись! – схватила ее за плечи дворничиха и хорошенько встряхнула. – Почему ты так думаешь?

– Нет ее одежды… и сапожек, – мать показала рукой на пустое место в прихожей. – Он, сволочь, знает, что я приду домой, если он Катю украдет.

– Почему ты решила, что девочка за ним пошла? Она же не дурочка… – воскликнула Ирина Ивановна и осеклась: как раз пятилетняя малышка не разбиралась в том, кто хороший, а кто плохой. Для нее оба родителя одинаковы. Она соскучилась по любимому папе, спокойно открыла ему дверь, если это был он, и ушла с ним.

– Так, собирайтесь! – приказал Станислав Сергеевич, до этого момента слушавший молча. – Едем к вам домой!

Он махнул рукой толстячку, не обратив внимания на его недовольный вид, и вышел в подъезд.

– Мы вас в машине подождем.

Ирина Ивановна и Настя оделись за минуту и выбежали следом, но на первом этаже дворничиха притормозила.

– Слушай, иди одна, а я останусь с девочкой. Не хочу, чтобы Настя видела, как вы будете разбираться с ее отцом, – прошептала она на ухо Алине. – Так и тебе спокойнее будет.

Алина колебалась пару секунд, потом согласно кивнула. Она понимала правоту доброй женщины. Семейный скандал не место для ребенка. Детские травмы остаются с людьми на всю жизнь. Она повернулась к дочери, прижала ее к себе и поцеловала в теплую макушку.

– Настенька, ты останешься с Ириной Ивановной, договорились?

– Я хочу с тобой! – девочка уцепилась за мать и снова заплакала.

– Дочка, любимая моя, это дела взрослых. Не переживай, со мной будет все хорошо. Видишь, я не одна. Станислав Сергеевич не даст меня обидеть.

Алина еще раз поцеловала Настю и оставила ее на попечение Ирины Ивановны, которая перекрестила ее и сказала:

– Ну, с богом! Ты только не сдавайся, очень тебя прошу. Будь твердой до конца. Ты столько лет терпела издевательства. Положи этому конец!

Алина кивнула и выбежала из подъезда. Она и сама понимала, что наступил тот момент, когда терпение заканчивается, когда нужно принимать решения, пусть даже и неприятные.

– Поехали! – нетерпеливо попросила Алина, когда села в машину, но полицейские не торопились.

– Алина, в этом деле спешкой можно только навредить. Мы тут с Михаилом Захаровичем поговорили, – толстячок важно кивнул, – и решили, что домой ты пойдешь одна. Лучше будет, если твой муж нас увидит не сразу. Иначе он запаникует и не откроет дверь. Он к ребенку как относится?

– К Кате? Он ее любит. Она очень похожа на его семью.

– Вот и ладненько. Значит, при девочке будет вести себя прилично.

– Он меня может не выпустить из квартиры, – неуверенно ответила Алина.

Она чувствовала, что страх выползает из своей норки и парализует волю, а решимость, довести начатое до конца, становится все меньше.

– Об этом ты не волнуйся. Мы позвоним в дверь вашей квартиры через десять минут. Ничего не успеет сделать.

– Я вообще не понимаю, почему он дома. У него сегодня намечались полеты, – растерянно произнесла Алина.

– А ты забыла про ранение? Еще ночью он съездил в больницу, освидетельствовался и взял нужные справки. Так что, дорогая, от работы он сегодня свободен, на больничном, - рассеял ее сомнения Станислав Сергеевич.

Алина продиктовала полицейским домашний адрес и, когда они подъехали и встали за углом, чтобы Виктор не их заметил из окна, выскользнула из машины. Как только она рассталась с защитниками, уверенность покинула ее окончательно. Чем ближе она подходила к дому, тем сильнее дрожали руки. Чтобы собраться с нервами, она стиснула сильнее челюсти и сжала пальцы в кулаки. «Не сдамся! Не сдамся! Господи, пронеси!» – как мантру повторяла она эти слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ У дверей глубоко вздохнула, достала ключи, но передумала. Трясущимся пальцем нажала на звонок. Дверь открылась сразу, будто Виктор караулил ее приход у глазка.

– Вернулась, потаскушка! – яростно прошипел он и больно ущипнул жену за бок.

Алина вздрогнула, но просто сделала шаг в сторону и не стала развивать конфликт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Мамочка, ты пришла! – выбежала из комнаты счастливая Катя. – Мамочка, папа мне куклу купил, и мороженое. А еще конфетки «Рафаэлки», – тараторила девочка и тянула за собой мать, чтобы показать ей новые сокровища.

– Ну, проходи, коли пришла. А где Настя? – по-прежнему тихо поинтересовался Виктор.

Алина удивленно посмотрела на мужа. В честь какой радости он такой добрый сегодня? Объяснение появилось через секунду: из кухни чинно выплыла мама Алины, Ольга Витальевна, и бросилась с объятиями к дочери.

– Доченька, я так рада тебя видеть! Как здорово, что Виктор позвонил и пригласил в гости. Я даже не сомневалась, ехать или нет, так соскучилась! – и, не обращая внимания на сопротивление Алины, она втащила ее в комнату.

Дневной свет сразу сделал лицо Алины разноцветным. Косметикой воспользоваться, чтобы скрыть синяки, даже в голову не пришло: не до этого сейчас. Мама сразу заметила сине-зеленые разводы вокруг глаз.

– Ой, а что у тебя с лицом? Иди сюда, к свету, – потащила мама к окну взрослую дочь и захлопотала расстроено. – И Витя что-то за бок держится. Вы случайно в аварию не попали? А Настенька где? В школе?

Алина стояла под шквалом вопросов и не знала, что ответить. Мама настолько была уверена в счастливой жизни дочери, что даже не подумала о другой причине синяков. И что теперь делать? Если разводиться с мужем, значит, придется говорить правду, хватит лгать! «А он хорош! Сволочь! Сообразил, что сам ситуацию не выровняет, вот и позвал на помощь тяжелую артиллерию».

Муж стоял рядом и угрюмо наблюдал, как Алина будет выкручиваться из этой ситуации. Она сначала подалась за матерью, потом вдруг остановилась.

– Мама, не надо. Там нечего разглядывать. Ты что не знаешь, как выглядят синяки после избиения мужем? Сама ведь не раз через это проходила.

– Что ты мелешь. Ваш папа на меня руки никогда не поднял! – возмутилась Ольга Витальевна.

– Руки, может, и не поднимал, а вот ноги точно. Я хорошо помню, – сказала она, как отрезала, повернулась к дочери. – Катенька, мы сейчас пойдем гулять. Там тебя ждет бабушка Ира и Настенька.

– Зачем ты так? – голос матери задрожал. – Вот и приезжай к дочери в гости. Спасибо, дорогая, встретила мать с пирогами и оплеухами!

– Мама, хватит причитать. Вы меня насильно замуж выдали за этого… – она свирепо посмотрела на Виктора, который, ухмыляясь, стоял, загораживая входную дверь. – Я не буду больше с ним жить. С меня хватит побоев.

Мать схватилась за голову, не одобряя поведения дочери, а потом засуетилась и с обиженным лицом стала собираться домой. Виктор остановил тещу: она еще не выполнила предназначенную ей роль.

Живет, как сыр в масле катается. Одеваю, обуваю, деньги в дом приношу, а она просто неблагодарная с…а, – сказал он и тут же испуганно оглянулся: не слышит ли Катя. На плохие слова у нее была феноменальная память, а так как разум не контролировал речь, могла понравившееся выражение брякнуть где угодно.

Виктор приглушил голос и так посмотрел на Алину, что она невольно вжала голову в плечи. Он поднял футболку и показал на живот, где белела бинтовая повязка.

– Как вы думаете, что это? Это ваша драгоценная доченька меня ножом порезала. Ну, выпил я, что с того? Не так часто это и происходит. Заботливая жена мужа спать уложит, а на утро бутылочку пивка принесет, чтобы голова не болела. А тут не жена, а пила с во-о-о-т такими зубьями, – Виктор наглядно продемонстрировал величину зубьев на пальцах.

Ольга Витальевна, пышнотелая и статная женщина, как-то сразу съежилась и постарела. Она смотрела то на зятя, то на дочь и не знала, что говорить. Потом тяжело опустилась на диван и заплакала. Слезы текли по морщинистым щекам, она вытирала их ладонью, размазывая зеленую подводку для глаз. Алина уже пожалела, что так резко вывалила на мать семейные проблемы. Справлялась с ними раньше без родственников, и сейчас как-нибудь бы обошлась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})