Разрезающий лабиринт - Джеймс Дашнер

всегда неприятно пахло, и даже в такой момент это оскорбляло ее чувства. Если у разлагающейся души может быть запах, Михаил источал его в избытке. Александра не смогла бы сформулировать, что конкретно ее смущает, но этот человек ей очень не нравился.

— Михаил, — сказала она. — Михаил!

— Я рад, что ты пришла, — негромко произнес он. — Пожалуйста, помолись со мной. Скоро что-то случится. У меня было еще одно видение: корабль в океане, который направляется сюда. Он несет перемены и смерть.

Александра не могла отвести глаз от намечающейся лысины.

— Михаил, мы одни. Здесь больше никого нет. Прекрати эти игры. Я пришла поговорить и готова тебя выслушать. Видения, молитвы, боги, демоны… Давай отойдем от Ящика как можно дальше, ладно?

Он испустил снисходительный вздох, затем разжал соединенные в молитвенном жесте руки и безвольно опустил их вдоль тела. Поднял голову и посмотрел прямо перед собой. Наконец, испытывая ее терпение, выработанное десятилетиями неустанных тренировок, медленно повернулся.

— Мы поговорим, — сказал он. — Но сначала я тебе кое-что пообещаю.

— И что же?

Михаил встал, так что теперь приходилось смотреть на него снизу вверх. Угловатые брови и скулы, квадратная челюсть.

Она тоже вздохнула.

— Нет, серьезно. Что происходит?

— Когда мы поговорим и ты узнаешь новость, то сама согласишься, что надо открыть Ящик.

— Хватит загадок, Михаил. Просто скажи наконец, в чем дело.

Собеседник ткнул пальцем вверх, в небеса.

— Он вернулся.

Молчание.

— А за ним идут другие.

Глава пятая

Сонное царство

1

Айзек

После прибытия корабля прошло четыре дня — самых долгих в его жизни. Он был там, видел, как судно выползает на берег, первым встретил женщину по имени Клеттер. И при этом никто не счел нужным сообщить ему какие-то новости. Айзека мучила неизвестность. Хоть что-то бы узнать!

По острову, точно брызги соленой воды после мощной волны, разбившейся о берег, расходились слухи. «Сумасшедшая, злобная, настоящая ведьма, полное ничтожество, древняя Ава Пейдж собственной персоной»… Ничто из услышанного не имело ни капли смысла, и все же глупая болтовня продолжалась уже четыре дня.

Как и все нормальные люди, Айзек был довольно высокого мнения о себе, понимая, впрочем, что не представляет собой ничего особенного, когда дело касается острова, Конгресса и судьбоносных решений. Ему всего двадцать, и, положа руку на сердце, не такой уж он хороший кузнец. Да, с каждым днем получается все лучше, однако до совершенства еще чертовски далеко.

Айзек деловито стучал по куску раскаленного железа, как вдруг по его душу явилась Миоко. Несколько раз окликнув друга и не получив ответа, девушка швырнула ему в спину согнутый гвоздь.

— Эй, ты чего?

Он сунул горячий кусок металла в емкость для охлаждения. Вообще-то он пытался выковать ложку, но изделие больше напоминало весло.

— Уже что-то решили?

Она нетерпеливо взмахнула рукой: заканчивай и выходи!

— Капитан Спаркс ушел на собрание! — запротестовал он. — Я здесь за главного, пока он не вернется.

— Айзек, подними свою задницу! Сзывают весь остров, чтобы сделать объявление. Просто запри дверь и выключи огонь, чтобы этот сарай не сгорел.

Айзек нахмурился.

— Выключить?

— Да, и поскорее.

Он нахмурился еще сильнее.

— Ты хоть понимаешь, что такое огонь?

2

Полчаса спустя они миновали здание школы и подошли к воздвигнутому рядом павильону — огромному тенту с десятками столиков для пикника. Перед уходом Айзеку удалось погасить огонь и обеспечить безопасность кузницы, а затем они с Миоко пробежали милю или около того до города. Крупные обсуждения в Конгрессе обычно ознаменовывались всеобщим пиром — нечто вроде примирения и восстановления солидарности после того, как лидеры часами или днями напролет кричали и ругались друг на друга. Айзеку нестерпимо хотелось услышать, как шло обсуждение и что решил Конгресс по поводу женщины, приплывшей на корабле. Но, как всегда говорил Доминик, от бесплатной еды нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах.

Айзек с Миоко не стали искать друзей в битком набитом павильоне. Миоко с трудом нашла свободное местечко в углу. Столы уже ломились от еды. Разные виды хлеба и выпечки; свежие фрукты, головы сыра; печеный картофель и овощи; несколько блюд с тушеной бараниной. На последнюю налегать не рекомендовалось, если не хочешь удостоиться косых взглядов островитян-стариков.

Работая до седьмого пота, Айзек сжег кучу калорий. Он жадно поглощал еду, едва успевая жевать. Миоко пару раз посмотрела на него с полнейшим отвращением, и он немного замедлил темп. Он как раз вгрызся в баранью отбивную, которую приберег напоследок, когда подошедшая сзади Триш положила руку ему на плечо.

— Кажется, этого барашка звали Хохотунчик, — сказала она. — Надеюсь, ты чувствуешь себя виноватым.

Он оглянулся.

— Привет! Что слышно?

— Не разговаривай с полным ртом.

Она наклонилась ближе, просунув голову между Айзеком и Миоко.

— На презентации садитесь поближе к нам, мы постараемся занять местечко. Что-то произойдет, и мы должны держаться вместе. При любых обстоятельствах. Вы случайно не выпили вина?

На острове существовал строго соблюдаемый запрет употреблять алкоголь до двадцати одного года. Этого возраста из друзей Айзека достигли только Садина и Доминик. Поскольку такие собрания предназначались лишь для тех, кто окончил школу, Айзек с Миоко входили в число немногих присутствующих, кому нельзя пить. Айзек пару раз пробовал спиртное, однако ничего не почувствовал, кроме легкого расстройства желудка.

Хоть ты нам и не бабушка, — съязвила Миоко, — обещаю, что мы не пили вино, честно.

Триш даже не улыбнулась.

— Хорошо. До встречи в амфитеатре. Не опаздывайте.

Миоко хотела что-то спросить, но Триш предостерегающе подняла руку.

— Не сейчас. Позже. Поверьте мне на слово и садитесь поближе.

Она ушла. Айзек с Миоко вопросительно переглянулись.

— Пойдем, — сказал Айзек.

3

Лекторий Галилея представлял собой амфитеатр под открытым небом, выстроенный на естественном утесе. Установленные полукругом скамьи были обращены к сцене, которая выходила на один из самых тихих пляжей на острове. Скала создавала невероятную акустику. В театре довольно часто проводили различные мероприятия, такие как сегодняшний доклад Конгресса. Обычно на сборищах Айзека клонило в сон, а сегодня он не мог дождаться начала. Что имела в виду Триш, которая вела себя так таинственно и говорила загадками? «Что-то произойдет», — сказала она. Странно все это.

Аудитория быстро заполнялась. Видные члены Конгресса, собравшиеся на широкой деревянной сцене, переговаривались, расставляли стулья — большинство выглядели недовольными, а некоторые и вовсе кипели от злости. Вероятно, их вывели из себя дружеские дебаты о странной женщине с корабля. Айзека это не удивило. В Конгрессе всегда бушевали страсти.

— Вон сидят Садина и Триш, — сказала Миоко, указывая на