Первый всадник - Джон Кейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таков цвет моря на Ямайке. Цвет одеяния Девы Марии, статуэтками которой украшают сады в пригороде Бостона. Чистый ультрамарин, которым выстилают стенки бассейнов. Именно этим неземным светом затопляют место преступления съезжающиеся полицейские машины.
К закату корабль стал на якорь. С палубы виднелись суровые берега Эджа, резко очерченные черными камнями. Час спустя физики, Киклайтер и Энни ужинали за капитанским столом.
Капитан был родом из Латвии — плечистый, румяный, лысеющий блондин. Энни он нравился, но настроения это не поднимало. Первый восторг сменился острым чувством, что здесь не место людям, здесь слишком красиво. Суровая безупречность пейзажа — сдержанные краски, ясный воздух, пронзительная тишина — все это рушилось от вызывающей яркости пуховиков, нависшего над ледоколом облака дыма и даже банальной человеческой речи.
— Что-то не так? — спросил разрумянившийся капитан. Энни покачала головой:
— Не знаю. Просто, по-моему, нам здесь не место.
— Даже шахтерам? — рассмеялся Киклайтер. — Им здесь тоже было не место.
— Да, им тоже, — упрямо отозвалась Энни и покачала головой — стюард предложил ей тушеную печень с луком. — Спасибо, не хочу.
— Шахтеров можно только пожалеть, — заявил один из физиков. — Они даже исследователями не были. Шахтеры. Весь день вкалывали в дыре под землей, а поднявшись, оказывались здесь.
Капитан кивнул. Специально, чтобы отпраздновать прибытие, он припас пару бутылок испанского шампанского и теперь разливал его по бокалам.
— Здесь ад, — согласился он.
Физик — запасной пилот вертолета и заодно грузчик по имени Брайан — рассмеялся и пригубил шампанское.
— А по-моему, для ада тут холодновато.
— Нет, — покачал головой капитан. — Температура в самый раз.
— Кто вам сказал?
— Данте, — вырвалось у Энни.
Все обернулись к ней. Капитан улыбнулся, уважительно кивнул и сел, поставив бутылку на стол.
— Не понимаю, — нахмурился Брайан.
— Чистая правда, — ответил капитан. — Данте — главный специалист по аду.
— А, так вы про поэта!
— Мне казалось, что это Мильтон, — вмешался Марк.
— Нет, — покачал головой капитан, — Мильтон — специалист по дьяволу. А по аду — Данте.
— К чему вы ведете? — нетерпеливо потребовал Брайан.
— Все очень просто. Но возможно, вам лучше разъяснит юная леди?
Энни захотелось провалиться сквозь землю, откусить себе язык и заодно зашить рот крепкой ниткой, но поздно, раньше надо было помалкивать.
— Ну… Инферно — девятый круг ада, самый жуткий, — это ледяной дворец. Не огненный, а наоборот. Там вечный холод. Как здесь. Мой учитель латыни, — Энни начала краснеть, — считал, что представление об аде как о холодном месте — очень древнее и сохранилось еще со времен ледникового периода, когда лед означал смерть, а огонь — жизнь.
— Я приплываю на Шпицберген три-четыре раза в год, — кивнул капитан. — Хотя у Эджа еще не бывал, — признался он, заново наполняя свой бокал. — И каждый раз чувствую, что нам здесь не место. Людям вообще здесь не место.
— Великолепно! — расхохотался Марк. — Если наши начальники об этом пронюхают, то мы все останемся без работы!
— Когда у меня такое настроение, я все время настороже, — добавил капитан.
— Почему? — удивился Киклайтер.
— Это чувство вроде воя сирены. Постоянно кажется, что лед раздавит корабль, как скорлупку. И чем ближе к здешним поселениям, тем оно сильнее.
— Эй, капитан, может, вам не по нутру корабль? — съехидничал Брайан, хитро взглянув на Энни. — Может, ладья любви вам больше подойдет?
Капитан на секунду смешался, затем его лицо снова посерьезнело.
— Здесь суровое место. Ваши шахтеры испытали это на своей шкуре.
— Верно, — согласился Киклайтер. — Хотя погибли они не потому. Вирус нашел бы их где угодно, будь то Париж или низовья Ориноко. От него не было спасения.
— Вы об «испанке», да? — спросил Марк. — От нее умерли мой прадедушка и его брат. Бабушка рассказывала, что ни один врач не мог ее вылечить.
— Они даже не понимали, что это за болезнь, — добавила Энни. — Вирус гриппа не видно в микроскоп. А если бы и…
— То все равно они с большей вероятностью сумели бы победить врукопашную льва, — закончил Киклайтер.
— О! — воскликнул Брайан, откинувшись на стуле. — Львы, тигры, медведи… Ну и ну!
Марк рассмеялся, Энни покраснела. Профессор удивленно захлопал глазами, как будто потерял нить беседы, но наконец криво улыбнулся:
— Действительно.
Они над ним потешаются, решила Энни. И над ней, значит, тоже. А Киклайтеру все до лампочки. Он настолько замкнулся в собственной гениальности, что давно выработал иммунитет к насмешкам. Ему наплевать, что о нем думают. Вот и сейчас, ничуть не смутившись, профессор отложил вилку, сложил салфетку и встал из-за стола.
— Ну что ж, — кивнул Киклайтер капитану, — завтра трудный день.
На полпути к двери он вдруг замер и вытащил из кармана скомканную бумажку.
— Чуть не забыл. Пришло вчера. Наверное, насчет бури. — Отдав Энни бумажку, он тут же ушел.
Энни разгладила ее и прочитала:
ЗАСТРЯЛ АРХАНГЕЛЬСКЕ
ЖДУ ХАММЕРФЕСТЕ
ДЕЙЛИ— Ага, значит, и укротители львов нуждаются в отдыхе, — съязвил Брайан.
— Смейтесь сколько угодно, — вспыхнула Энни, — однако в своем деле он лучший в мире специалист. И если вам кажется, что смелость для этого не нужна, то вы просто ничего не знаете о вирусах.
— Да ну?
Вино ударило Энни в голову.
— На вашем месте я не стала бы шутить с такими вещами. Особенно учитывая, что вы сами не понимаете, во что впутались.
— Впутались? — нахмурился Брайан.
Марк поднял глаза, явно ожидая объяснений. Энни затеребила салфетку.
— Я имела в виду… Я хотела сказать, что вы просто не понимаете, о чем говорите. — Боже, так еще хуже! — Энни повернулась к стюарду с кофейником. — Пожалуйста, наливайте, — попросила она нарочито громко и жизнерадостно.
— А я и не знал, что мы во что-то впутались, — не унимался Брайан.
— Да ни во что вы не впутались!
— Я думал, мы просто перевезем несколько трупов.
— Разумеется, — быстро кивнула Энни. Глотнув кофе, она заметила, что Брайан и Марк обменялись тревожным взглядом. — Полюбуюсь-ка я северным сиянием, — заявила она, положила салфетку на стол, встала и взялась за свой пуховик.
— Прекрасная мысль, — заключил капитан, тоже встал и открыл перед ней дверь.
Энни заторопилась наружу. Ее сердце норовило выскочить из груди. Она старалась никогда не врать, хотя ей редко это удавалось. А когда правду стоило замолчать, Энни предпочитала просто уйти, как сейчас.
Правда в том, что, несмотря на все возможные меры предосторожности, экспедиция сопряжена с определенным риском. Если вирус вырвется на волю, все на корабле окажутся в смертельной опасности. Значит, они все-таки «впутались» — даже несмотря на чрезвычайно низкую вероятность подобного исхода.
Энни остановилась у фальшборта. Над горизонтом трепетало северное сияние — зыбкая зеленоватая занавесь, тянувшаяся к самым звездам.
Душу терзали дурные предчувствия. Заявка на грант подписана Киклайтером, но сам замысел экспедиции принадлежит ей. Хотя, конечно, руководитель — Киклайтер. И все равно экспедиция — ее затея.
Если что-то пойдет не так и вымрет полмира… за виновницей далеко ходить не придется.
Энни вздохнула. Вирус просто не может оказаться на свободе. Даже если подведут генераторы в морозильной камере, то контейнеры полностью герметичны, а сами трупы будут завернуты в пропитанные формалином полотнища. Даже если «Рекс мунди» напорется на айсберг и пойдет ко дну, трупы никуда не денутся. Благодаря круговому течению вокруг Северного полюса, если что-то и смоет за борт, оно будет вечно кружить в ледяных арктических водах.
Поэтому волноваться не о чем. Наконец-то это поняли и в фонде. Иначе бы они не передумали.
Поэтому бояться стоит лишь того, что экспедиция окажется бесплодной. Вдруг тела неглубоко закопаны и вирус не сохранился? Тогда и время, и немалый грант будут потрачены впустую.
Вечером, уже у себя в каюте, Энни пыталась уснуть, но никак не могла выкинуть из головы Фрэнка Дейли. В каком-то смысле она виновата и перед ним. Это она заразила его своим энтузиазмом насчет будущей экспедиции — только чтобы узнать, что Киклайтер пришел в ужас от одной мысли об участии репортера. Энни еще тогда бы все отменила и извинилась, но старый упрямец вдруг уперся:
— Так он что-нибудь заподозрит…
Как будто им есть что скрывать.
А теперь — катастрофа. Дейли пролетел полмира, чтобы остаться за бортом.
Надо будет обязательно загладить вину, хотя бы попытаться. Правда, пока ничего не поделаешь.