Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3 - Артём Март

— Не писал, — признался я, уперев в нее не менее тяжелый взгляд.

— Ну тогда не знаю, — пожала она плечами, глянула на блестящие настенные часы в виде наручных, что висели у меня за спиной — надо искать. А у меня обед подходит. Потом я уезжаю по работе. Так что приходите завтра. А нет, — женщина изобразила задумчивый взгляд. — Завтра мне в край передавать отчеты. Так что послезавтра.

Ничего не сказав, я только пожал плечами и встал со стула. На щедро сдобренным косметикой лице женщины отразилось странное удивление. Она, будто бы, совсем не ожидала от меня такой реакции и добавила.

— Ну… Я, конечно, могу задержаться и поискать…

— Ну так поищите.

— Это не так просто. И не так быстро, — снова свела она брови, видать, почувствовав себя хозяином положения. — Но, я думаю, вы бы могли меня, скажем так, дополнительно замотивировать отыскать ваши документы побыстрее.

Чиновница многозначительно потерла большой палец об указательный и средний, явно намекая на взятку. Я хмыкнул.

— Хотите денег?

— А вы хотите билет?

— Сколько? — Спросил я, скрестив руки на груди.

Глава 6

— Сто пятьдесят, — сказала она неприятным тоном старой школьной учительницы.

— Долларов?

Женщина цокнула языком, закатила глаза. Потом скрестила большие полные руки на не менее большой груди.

— Нет, рублей. Ну конечно, долларов. У Сидоренко друзья не бедные. Раз уж ты, парень, дело с ним имеешь, то уж сто пятьдесят найдешь. Да и видок у тебя такой, что найдешь и двести. Ты ж из этих?

— Вы, — сказал я.

— Что? — Женщина удивлённо посмотрела на меня поверх съехавших на нос очков.

— Обращайтесь ко мне на вы. Не помню я, чтобы мы с вами в кумовьях ходили.

Она снова также неприятно цокнула языком. Язвительно сказала:

— Ты посмотри, какие вы у нас строптивые, может вас еще по фамилии, имени и отчеству называть?

— Конечно.

Женщина громко засопела.

— Все. У меня обед. Приходите послезавтра, а лучше на следующей неделе. Тогда и поищем ваш билет.

— Председатель у себя? — Спросил я.

Женщина нахмурила темные, совершенно неподходящие под прическу брови, которые слишком яркими пятнами выделялись на лице.

— А зачем вам председатель?

— Думаю, он в курсе всего, что тут происходит. Может, будет посговорчивее вас, — пожал я плечами беззаботно.

— Нет. Он уже ушел на обед, — сказала она таким холодным тоном, будто собралась меня убить.

— Ну я все равно проверю, на всякий случай. Вдруг ещё у себя. До обеда, так-то, пять минут.

Тут я сделал вид, что собираюсь выходить из кабинета.

— Сто, — буркнула женщина понуро.

— Много. Билет — это, скажем так, подарок. Председатель уж меня поймет.

— Стойте. Восемьдесят. Давайте сочтемся на восьмидесяти. Выкладывайте деньги, а вот ваш билет.

Чиновница залезла во второй ящик стола и достала мой билет. Показала лицевую сторону. С такого расстояния точно рассмотреть я не мог, однако мне показалось, что в него вклеена моя фотография из паспорта.

— Вот, видите, как быстро он нашелся, — улыбнулся я. — Вы, оказывается, преувеличивали, что все обстоит так сложно.

— Давайте деньги и идите.

— Зачем? — Я удивился. — Говорю же, это подарок. Пойду в кабинет к вашему председателю, поговорю с ним. Объясню ситуацию, что в вашем обществе подарки от влиятельных людей выдают только за деньги, глядишь, он и войдет в мое положение.

— Шестьдесят. Мое последнее слово, — чиновница положила билет на стол, перед собой и накрыла тяжелой рукой.

Кажется, она побаивается того, что может сказать ей начальство. Понимаю, в девяностые, при таком развале нашего государства, коррупция на самых низких уровнях — это дело в порядке вещей. Я бы даже сказал, в духе времени. Хочешь жить, умей вертеться. Но и наглеть не стоит.

А женщина, видать, поняла, что перегнула палку. Точно поймет это и председатель. Я видел по глазам, которые чиновница безуспешно пыталась сохранить бесстрастными, что она боится своего председателя, и ее за такой наглеж не погладят по головке. Поэтому решил надавить сильнее.

— Да не, спасибо, — я открыл дверь. — Пойду я.

— Стой, — еще более гневно, чем в первый раз засопела она. — Вот.

Она придвинула билет на край стола, в мою сторону.

— Забирай свою бумажку и иди.

— Вот, это уже другой разговор, — я опять улыбнулся.

Женщина сделала вид, что просматривает недопечатанный документ, оставшийся в ее машинке, я же забрал свой билет.

— Думаю, все же стоит сходить к председателю. Поговорить с ним в целях вашей профилактики.

Теперь любая бесстрастность тут же покинула женщину, и она посмотрела на меня поверх очков, но уже испуганно.

— Зачем? Я же вам все выдала! — Проговорила она удивительно милым и даже заискивающим тоном.

— Ладно. Шучу, — хмыкнул я. — Но вы тут не безобразничайте без меня.

После, сопровождаемый все еще удивленным взглядом конторщицы, я вышел из кабинета. Как я и ожидал, в охотничьем билете была моя фотография из паспорта. На ней молодой, двадцатиоднолетний я, смотрел в объектив тяжелым взглядом. С годами он, этот взгляд, становился все тяжелее и тяжелее.

Я засмотрелся в билет и не заметил, как столкнулся с кем-то в небольшом зале охотничьего общества. Когда поднял взгляд, высокий рыжий мужчина, одетый в свитер с горлом и камуфляжные штаны, обернулся ко мне.

Довольно грузный, он мог похвастаться приличным животом и полным, в короткой щетине лицом. Тем не менее широкие и крепкие плечи, толстые руки, говорили о