Без права на жизнь - Александр Голодный

— Я Шило по закону урыл, дохлятина, а вы для меня грязь. Не хочу в карьер тащить, париться. А ну, за наезд кульки мне под ноги, быстро! Ты! Сумку снимай! Бросай ко мне! Схватили своего урода и свалили. Бегом!

Конечно, не совсем бегом, но троица испарилась качественно, оставив размазанные пятна крови на мусоре и неожиданное пополнение добычи. Да, командный голос для таких самое то, это я еще по армии понял. Так, а где напарник?

С гордостью и обожанием Солдат преданно смотрит на меня.

— Сеант, оово.

Здорово. Черт, даже как-то неудобно. Выпрямляюсь, козыряю.

— Вольно, Солдат.

Серьезное лицо и ответное приветствие.

— Давай, братишка, поглядим, что враги оставили.

Несколько яблок и груш, газировка сомнительной годности, неработающие наручные пластмассовые часы (ого!), сигареты, три пинты мутноватого сидра, грязнющая, замасленная, но целая брезентовая сумка с ремнем через плечо. Это они удачно зашли. Откинув кульки с непотребными объедками и окурками (западло), сложил добро в расчете на четыре руки и в сумку пакет.

— Ну что, вперед и с песней?

— А, Сеант, омой.

Поглядывая по сторонам, привычно размышляю. Первое: братишка явно добавил в сообразительности. И пусть говорит плоховато, но понимает хорошо. Сказывается наше общение? Восстанавливается память? В любом случае — это радует. Второе: почему так удивился Боров? Ну, починил мелочовку, обычное дело. Стоп. Обычное для моего мира, полного соображающих мужиков с руками, растущими не из жо…, и технически подкованных. Технически. Тех. Черт, мало информации. Пока отложим. Третье: шныри. Прислуга у бандюков. М-да, опускаемся, товарищ майор. Хотя, Хот за своего человека на таком месте… расцелует как минимум. И даже в губы. Опять же, сортировки кончатся, Солдата просто так никто не обидит. Да что там обидит — Кэп сразу возьмет его в команду. И через Борова прикрою. Обсужу потом с братишкой.

Рассортировав и припрятав добро, плотно перекусили, и я занялся инструментом. Пилочку для ногтей наладил легко: разогрел хвостик зажигалкой и вплавил в обрезок ручки зубной щетки. Для ножниц сначала подобрал кусочек пластика, вырезал незаменимым шпателем треугольник, им же проковырял отверстие для пальца и, наконец, вплавил лезвие в полученную ручку. Пощелкал. Подшлифовал отверстие. Нормально.

— Солдат, а давай тебя подстрижем?

В той жизни я освоил это несложное искусство, по крайней мере, в области военных причесок. Аккуратно обходя шишки (заметно опали, цвет почти нормальный), работаю ножницами и расческой. Челочку набок, пробор. Красота!

— А что ты хочешь, братишка?

— Сеало.

— Зеркало?

— А, Сеант.

Так, в прошлый раз это кончилось плохо. Надо контролировать.

Непривычно серьезный Солдат посмотрел в зеркало, повернул голову влево, вправо… улыбнулся. Отлегло. Убираю зеркало.

— Хоо, Сеант, оень хоо.

— Согласен, хорошо получилось.

Остаток вечера вникал в печатное слово, благо валяется оно кругом в любых количествах. И чем больше перелопачивал газет и журналов, тем меньше понимал устройство этого мира.

Нет, общие черты понятны: власть принадлежит Британской Колониальной Империи, нашей зоной управляет начальник департамента ресурсного управления. Поджарый такой дядька с волевым лицом, офицерской осанкой, лет за пятьдесят. Приемы, парады, посещения. В каждом городе мэрия. Отчеты о работе, радостные дети, благодарные люди в возрасте, полные полки магазинов, новые красивые дома. Многоэтажек что-то мало. Львиная доля остального текста — объявления, реклама, хобби, клубы, рассказы читателей о счастливой жизни, просто рассказы, юмор, комиксы, путешествия по Империи. Странно, что-то не встречал фотографий собственно Англии и вообще серьезной информации о метрополии. Текст, кстати, на двух вариантах английского языка — классическом и урезанном (кажется, пиджин-инглиш называется). А где криминальная хроника? Где акты Реджистанса? Нет ни в одной газете. И про полицию и шерифов (это еще что за чин?) только в контексте «новые машины, новое здание». Парады. В строю сплошные негры, латиносы и прочие индусы. А, это не наша колония — Юго-Западная. Европейцы у них только офицеры. Вообще нет медицинских, технических, компьютерных и других подобных тематических изданий. В женских журналах мод нет выкроек и кулинарных рецептов серьезнее приготовления полуфабрикатов и «добавить восточных специй». Нет ничего про то, что находится у машины под капотом! А в списках предложений о выполняемых работах технических хватает, но написано, как для умственно отсталых (я все понял), предельно «разжевано» — какие устройства ремонтирует данный мастер. Да, а где объявления о наборе инженерно-технического персонала?

Итог: развитое общество потребления, но кто все выпускает и ремонтирует — загадка. Все, устал думать, надо поработать.

Рук всего по две. Братишка ночью не видит. А воды хочется побольше, чем четыре десятипинтовки. В сумку? Неудобно. Хотя сама мысль повесить на плечо заслуживает внимания. Взяв еще две бутыли и выдрав полосу ткани попрочнее из скончавшихся штанов, начал мудрить с упряжью. Солдат привычно с интересом наблюдает.

— Где-то так, братишка.

Перевязь крепко привязана шпагатом к ручкам, в середине закреплена скотчем толстая картонная вставка под плечо (чтобы не так давило). Бутыли получаются на уровне пояса. До куч от ангара донести должен, потом, если что, по одной перенесу.

Выставляем будильник, цапалку поближе, спать.

Увидев четыре пинтовки сидра, Черп ощутимо взбод рился.

— Ну, молодцы, парни! И про журналы не забыли!

— С сигаретами только плохо, одни окурки в этот раз.

— Да, окурки не надо. Мы хоть и не законники, но стараемся по закону жить. Слушай, зомбачок, если книги или журналы по науке попадутся, принесешь?

— Я бы принес, но не видел. Романы любовные пару раз попадались.

— Романы ерунда, только в печь. Надо смотреть, где из контор выбрасывают, из фирм.

— Из офисов?

— Точно. Эх, у меня со временем плохо, я бы с вами сходил, поговорили бы. Интересно с тобой говорить.

— Я понял, поищем. Отоспимся завтра и пойдем.

— Постарайся. Ну, пошли за водой. Ух ты, а это что?

— Да так, в голову пришло, чтобы воды побольше утянуть. Выдержать бы.

— Ничего, вы парни жилистые, не доходяги.

Прямо скажем, было тяжело, но терпимо. Солдат ждал за кучами, я таскал бутыли. Перевязь себя оправдала, надо было две таких делать. По-быстрому припрятали воду и завалились спать.

Сортировка и замачивание белья, маскировка картоном ведер. Нанес пометки о содержимом исследованных участков на самодельную карту и задумался. Что лучше: сходить на пищевую помойку или порыться в одном из «белых пятен»? До обеда два часа. С голоду не умрем, поэтому пойдем покопаться.

Место сначала вызвало разочарование — низкие кучи покрывал толстый слой мусора из выпотрошенных мешков. Но погреб вглубь — и сразу награда. Опять мешок спортивного центра, еще один. Бельем мы уже точно обеспечены. О, а вот это Борову, как на заказ — с грязноватой черной футболки скалится знакомая кабанья эмблема. Похоже, и размер подойдет. Роемся дальше. Спортивная питьевая водичка, большое полотенце с надорванным краем. Лосьон после бритья, аж треть флакона. Ага, сломан пульверизатор. И все залеплено отработанной туалетной бумагой. Сильны на это дело спортсмены. Вторая куча, третья. Добавилось одноразовых бритвенных станков, тюбиков, носков. Пластиковые плечики для одежды. Тоже возьмем. Все, заканчиваем, надо к обеду готовиться. Уже совсем уходили, когда Солдат углядел хвост широкого поясного ремня.

— Ну, братишка, просто Соколиный Глаз! Еще бы починить, и благодетель наш в кармане!

Качественный кожзаменитель, большая пряжка из толстого желтого пластика с «веселым Роджером», хитрая застежка-трещотка. Нерабочая. Надо будет напрячься, отремонтировать обязательно. По дороге разглядываю, прикидываю устройство. Ремень свободно ходит, не фиксируется на зубцах. А это что? Похоже на кнопку. Значит, когда ее нажимают, блокирующий выступ уходит с зубцов. Правильно. Вот и царапины — ковыряли, хотели вытянуть, но не получилось. Надо опустить пряжку в ведро с замоченным бельем.

В этот раз Боров сидел за столиком. Увидев меня, властно махнул рукой.

— Как дела, зомбачок?

— Вот, законник Боров, только два журнала и пяток сигарет. Неудачное утро, мало нарыли.

— Не ссы, фарт любит упорных, приканает еще. А я за тебя перетер. Кент думает. Когда он сразу не отшивает, значит, все путем.

— Благодарю, законник. Буду должен.

— Толково с тобой базарить, зомбачок, сразу тему сечешь. Короче, ты извернись, как хочешь, но надо Кента реально заинтересовать: нарой что-нибудь конкретное. Учти: папку для бумаг я ему отдал, путем легло. Вкурил?

— Я понял, законник. Буду стараться.