Человек с луны - Ада Артемьевна Чумаченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщины подходят к Маклаю ближе.
— Давай мы понесем твой гун, — предлагает одна.
— И твою палку, — говорит другая и протягивает руку к ружью.
— Не трогай! — кричит ей Туй. — Это табу! Здесь спрятан огонь.
Женщина с испугом отступает назад.
— Это Маклай? — спрашивает она.
— Это Маклай! — гордо говорит Туй. — Он будет сегодня спать у вас в деревне. Есть ли у вас хорошая еда для Маклая?
Женщина утвердительно кивает головой.
— Мужчины вчера поймали кускуса, — говорит она. — Он еще живой. Мы разведем огонь и зажарим его для Маклая.
— Это хорошо! — одобрительно говорит Туй.
Маклай поднимается с земли и снова вскидывает на плечо ружье. Его дорожной сумкой уже овладели женщины. Они идут впереди, показывая ему дорогу к хижинам. Маклай входит в деревню.
Деревня очень похожа на Горенду, только хижины немного пониже да с круглой площадки в просвете между деревьями видно не море, а голубые уступы горы Енглам-Мана.
На веревках, растянутых между деревьями, висят пустые корзины. В этих корзинах жители соседних деревень приносили свои подарки обитателям Теньгум-Мана. Маклай уже знает этот обычай: приходить в чужую деревню с руками, полными подарков, это благодарность за гостеприимство и выражение дружбы.
Маклая окружают мужчины, женщины и дети.
— Покажите мне живого кускуса, — просит он.
Кускус находится в хижине у Вангума и висит там у потолка, привязанный крепко за хвост. Это серенький маленький зверек на коротких и слабых ногах.
— Где вы поймали его? — спрашивает Маклай.
— Вчера на дереве. Он держался хвостом за ветку и качался. Вангум выстрелил в него из лука, но стрела сломалась, и он остался живой. Сегодня мы зажарим его для тебя, Маклай.
Маклай проводит пальцем по хвосту кускуса. Хвост цепкий, голый и покрыт роговыми бородавками.
После еды Маклая ведут в «буамрамру». Это папуасский клуб, большая хижина для мужчин. Когда в Теньгум-Мана приходят гости, они спят здесь на широких помостах из бамбука.
В буамрамре сидят папуасы. Они курят сигары, свернутые из широких листьев табака, и слушают Туя. При входе Маклая они оборачиваются и с любопытством смотрят на него.
— Вот и Маклай, — говорит Туй. — Пусть люди из Теньгум-Мана сами спросят его об этом. Скажи этим людям, Маклай, можешь ли ты умереть, или нет.
Маклай не отвечает. Он стоит неподвижно посреди буамрамры и думает. Что ответить этим людям? Что?
— Вангум говорит, что тебя можно убить, как меня, как Бонема, как Саула. Он говорит, что у тебя такая же кровь и такое же сердце, как у нас. Разве это правда, Маклай?
Маклай протягивает руку и берет копье.
— Возьми, — говорит он Вангуму. — Возьми и ударь. Ты увидишь все сам.
Вангум смотрит в глаза Маклаю. Он хмурит брови и чуть-чуть приподнимает копье.
И вдруг — далеко бросает его в сторону, и закрывает ладонью глаза, и левой рукою хватает руку Маклая.
— Нет, нет! — кричит он. — Я теперь знаю! Ты не можешь умереть. Ты человек с луны.
Маклай смеется и подходит к помосту.
— Я хочу спать, — говорит он. — Давайте спать, друзья.
Длинный переход дает себя знать. Как хорошо растянуться вот так, во весь рост, закрыть глаза и ни о чем не думать! И сон, как добрый мохнатый зверь, кладет свою лапу на его веки.
Унан-трава
Утром Маклая провожали все жители Теньгум-Мана. Солнце поднялось высоко, но в лесу, куда вошли охотники, было темно и прохладно.
Перешли невысокий гребень холмов, снова перебрались через реку и снова углубились в лес. Тропинка вела все выше и выше и оборвалась около самой опушки.
На опушке Маклая уже ждали. Папуасы, в полном боевом уборе, с туго натянутыми луками и множеством острых стрел, тихо переговаривались между собой. У каждого из них было по два копья; на головах, кроме перьев, краснели какие-то крупные цветы.
— Горит! Уже горит! — крикнул кто-то из них.
Маклай вышел из леса. У самой земли, в сотне шагов от себя, он увидел полосу огня. Эта полоса двигалась. Она удалялась. За ней на земле оставались груды пепла. Пожар только начинался, но дым стоял уже высокий и густой. По временам пламя большими языками вспыхивало среди клубов бурого дыма. Охотники медленно двигались за убегающей полосой огня. Черная, обугленная поляна делалась все шире и шире. Туй шел рядом с Маклаем. Он тщательно всматривался в каждое возвышение, в каждую точку.
— Буль-буль! — крикнул он наконец сдавленным голосом.
— Буль-буль! Свинья!
Большая дикая свинья, с оскаленными клыками, бежала прямо на охотников. Вырвавшись из полосы огня, она бежала, разъяренная и испуганная.
Охотники с копьями наперевес бросились на нее.
Свинья, ослепленная огнем, мчалась прямо вперед. Она уже даже не ревела, что-то клокотало у нее в горле. Глаза были красны, точно налиты кровью. Вангум перерезал ей дорогу, но она и не подумала сворачивать. Сильным ударом копыт она сшибла охотника с ног, рванула клыками его тело и ринулась вперед. Она была так свирепа, что охотники невольно отступили перед ней.
Но Маклай прицелился и выстрелил.
Свинья пошатнулась, но не упала. Она хрипела, показывая огромные клыки. Собрав последние силы, она бросилась на Маклая, стоящего впереди всех. Маклай выстрелил еще раз. Громадное тело рухнуло на землю.
— Умерла! Умерла! Конец буль-буль! — закричал Туй, приплясывая на месте. — Это табу Маклая убило буль-буль!
Но Маклай уже стоял на коленях возле искусанного Вангума. Разорвав рукав своей рубахи, он туго перетянул лоскутом полотна окровавленную руку.
— Отнесите его осторожно, — распорядился Маклай. — Если он будет двигаться, он изойдет кровью.
Вангум открыл глаза и посмотрел на Маклая.
— Где свинья? — спросил он.
— Маклай убил свинью. Теперь это свинья Маклая! — закричали со всех сторон папуасы.
— Это твоя свинья, Маклай. Мы сами отнесем ее к тебе, в твой дом.
Маклай сделал отрицательный жест.
— Это свинья для женщин и детей из Горенду. Я убил ее для них. Пусть они будут веселы и сыты.
Туй засмеялся и закивал головой:
— Мы не возьмем всей свиньи. Мы дадим тебе самый лучший кусок. Маклай тоже должен есть вкусное мясо.
Маклай подумал об Ульсоне.
— Хорошо, — сказал он. — Кусок я у вас возьму.
Еще один
