Ковчег Фабиана (СИ) - Край Gekas

И вот, в один прекрасный день, лекари заметили, что девочка пошла на поправку. Настроение отца значительно улучшилось. Но только до того момента, пока к ним в дом не постучал посланник и напомнил о выполнении просьбы, взамен попросив свою.

Далее книга умалчивает о том, чем закончилась эта история. Но в сердцах людей до сих пор остается надежда на то, что даже безвыходную ситуацию вполне возможно решить. Если точно знать где, как и кого попросить об этом.

— Значит, кто-то пытается нам помочь? — удивленно произнес Хагрим.

— Совсем наоборот. Кто-то просит нас о помощи. Кто-то очень могущественный передает нам послание. С давних времен, когда произошла эта история, безнадежную просьбу древние люди называли — рекула. Своего рода, угасшая надежда. И она, скорее всего, останется без ответа. Человек или представитель другой расы, безнадежно надеется только на нее. Последняя попытка, что кто-то услышит и останется не безучастным к его мольбе.

— А почему этот незнакомец сам не предпринял такой попытки, а обратился именно к тебе? Ты же не какой-нибудь Бог.

— Вот именно! Я считаю, что именно они и просят нас помочь.

— Для чего им это? — Хагрим не мог поверить в такую ерунду. — Боги могут все, и даже больше. На то они и Боги. Верно?

— А если, не все? — не унимался Джарет. — Если то, о чем они просят, им могут помочь только смертные? Такие, как мы? Я же объяснил, рекула — это последняя для них надежда. Своего рода жест отчаяния. Кто знает, какая беда постигла Небесную Колыбель?

На миг гномы задумались.

А вдруг целитель был прав?

Ведь течение жизни Тальгарда непосредственно связано с его Создателями. Стало быть, выбор отказаться или помочь — напрямую мог зависеть от существования их самих.

— Да откуда мы вообще, знаем, кто он такой? — Хагрим настойчиво спорил, нутром понимая, что к правде ближе его друг, чем он.

— В его присутствие я почувствовал не просто добротную магия, а Великую силу. Она бурно била ключом из его сознания. А еще, перед тем, как уйти, он объявил, что у меня будет сын. Кто мог об этом знать, кроме меня и Кеби?

— Мы знаем. — Напомнил ему Тули.

— Да потому, что я вам об этом сказал! А кто сказал ему?!

Действительно.

Если до какого-то времени Джарет держал это в тайне, откуда к незнакомому человеку, или кто это там был на самом деле, просочилась такая информация.

— Так что же все-таки произошло? — вопрос Хагрима не имел права оставаться без ответа.

— Ничего. Он просто отдал мне рекулу. Объявил, что у меня будет сын и ушел.

— Вот так просто ушел? И все? Даже не назвал своего имени? — в этот раз Тули не сдержал прилива удивления.

— Его зовут Фабиан. По крайней мере, он так представился. И пока я внимательно разглядывал незнакомый герб — его и след простыл. Видите эту тесьму, что опоясывает белый материал? Она черного цвета. Что означает — смерть. А в нашем случае — незнакомец просит помощи, от которой зависит чья-то жизнь.

Гномы притихли.

Нужно было тщательно все обдумать. Но мысли Джарета оказались быстрее:

— Вот поэтому я и пришел посоветоваться с вами. Не хочу принимать такое решение сам.

— А Кеби знает о том, что произошло?

— Ни в коем случае? Хочешь, чтобы она родила раньше положенного срока?

Гномы улыбнулись, видимо, представив, как такое может произойти.

— Но прежде, чем мы примем решение, — продолжал целитель, — я должен вас предупредить. Если мы сломаем печать, то пути назад уже не будет.

— А что? У нас есть возможность отказаться? — поинтересовался Хагрим.

И они вместе посмотрели на старейшину.

— Нет! — молниеносно принял решение Тули. — Такой возможности у нас больше не будет. Если Боги просят о помощи, то мы поможем. Тем более, насколько я понял из твоего рассказа, тот, кто просит, обязательно должен отдать долг. Верно, Джарет?

— Если книга не врет.

— Значит решено. Ломаем печать. Всю последующую ответственность я беру на себя.

Джарет шагал впереди, неся в руке зажженный факел. Следом за ним, стараясь огибать сухие ветки, что издавали неприятный хруст, двигались Тули и Хагрим. Тропа, по которой тайно шли путники, едва прослеживалась среди густонаселенных деревьев. Но целитель прекрасно понимал — место должно быть уединенным. Ни одна живая душа, ни при каких обстоятельствах не должна знать, что в Вальтальском лесу делают два гнома и человек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Выйдя на небольшую опушку, Джарет остановился. В нескольких шагах от него рос одинокий трухлявый пень.

Положив не него рекулу, целитель еще раз обернулся к гномам.

— Ломай печать. — Уверенным голосом сказал Тули, давая понять, что менять свое решение он не намерен.

Гномы встали вокруг старого пня, а Джарет рядом воткнул факел, освещая тайное место.

Целитель взял в руки свернутую белую ткань и еще раз осмотрел гербовую печать.

Она представляла собой уменьшенную копию Тальгарда, над которым кружило крылатое существо с огненным мечом наперевес. Такого странного герба никто из присутствующих никогда не видел. Портить вещь неизвестного происхождения было плохой идеей, но другого выхода не оставалось. Они просто обязаны были узнать, что внутри.

Джарет разломил печать на две части, ожидая чего-то сверхъестественного, но все осталось как прежде. Мир вокруг них даже не изменился.

Целитель сорвал черную тесьму, а магическую белоснежную ткань положил на сухой старый пень, предварительно развернув.

Ничего не произошло.

Присутствующие на мгновение подумали, что это чья-то злая шутка. Внутри рекула оставалась такой же белой, как и снаружи. Никакого тебе послания, просьбы или мольбы.

— И это все? — удивлению Тули не было предела. — С таким же успехом ее можно было вскрыть и в трактире…

— Смотрите! — внезапно перебил его Хагрим.

Действительно, рекула начинала меняться.

Сначала на белой ткани едва заметно проявились какие-то надписи. Их смысла никто не понимал. А потом по краям возникли магические руны, напоминая зрителям, что это далеко не шутка.

— Язык Древних. — Пояснил своим друзьям Джарет.

— Ты сможешь его прочесть? — с надеждой в голосе спросил Тули.

Джарет не ответил.

Он погрузился полностью в незнакомые руны.

И чем пристальнее целитель вглядывался в слова, тем ярче становились надписи на ткани. Рукопись рекулы появлялась не спеша. Уже можно было видеть ясные очертания. Красивые завитки рун и древних символов загадочно переливались.

Все ярче и ярче становилось в лесу. Джарету приходилось уже жмуриться, от нестерпимого красного света болели глаза. Гномы отвели взгляд, все равно ничего не понимая в Древнем языке.

Ткань уже раскалилась докрасна, озарив своим светом одинокую опушку в глубине леса. А потом и вовсе вспыхнула красным пламенем, заставляя всю троицу отпрянуть в сторону.

— Туши ее! — закричал Хагрим.

— Бесполезно. — Успокоил целитель гномов. — Это магический огонь. Руками вы его не погасите.

Рекула полыхала еще какое-то время и потухла сама, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. Даже на старом пне никто не заметил присутствия каких-либо следов возгорания. Древний текст канул в небытие.

— Ты успел прочитать? — гномы одновременно задали вопрос.

— Это очень Древний язык. Думаете легко перевести такой текст?

— Ну, хоть что-то удалось понять из этого набора непонятных символов? — не унимался Тули.

Джарет с сожалением посмотрел на своих друзей. Он прекрасно понимал, что ответ их расстроит.

— Из этого послания я понял только два слова.

— Всего лишь два слова? И это все?! — Тули разозлился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— На этом языке уже никто не говорит. Он давно потерян для нашего мира. Думаю, сам Таррон из ордена Сорис не смог бы понять больше.

— Еще чего! — Хагрим был против. — Не хватало нам еще этих мерзавцев со Святой Земли у себя в трактире!

В любом случае, даже если кто-то еще мог перевести этот текст, то все рано было уже поздно. Рекула сгорела без остатка.