Последний министр. Книга 4 - Валерий Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рука руку моет.
Ну а за «благими намерениями» предупреждения стачечного движения, мобилизации производства и улучшения условия труда на предприятиях оборонки за счёт создания Коноваловым рабочих групп, скрывалась бесчестная попытка ВПК и Земгора контролировать умы рабочих масс. Аппарат рабочей группы, кстати размешался на Литейном проспекте дом 42, в том же здании, что и сам ЦВПК — две комнаты на втором этаже..
Революция в этом гадюшнике, как и в Земгоре «пеклась как на дрожжах» и выжидала своего часа.
Неудивительно, что когда автомобиль со второй расстрельной группой остановился возле здания ЦВПК и полицейские ворвались внутрь с пистолетами наголо, на первом этаже в зале заседаний они не застали не души. Те рабочие, которые искренне желали мира и добра своей стране, сегодняшним вечером сидели по домам, а предатели засели на втором этаже в своих кабинетах. И вынашивали свои планы.
Туда и последовали полицейские.
Топот ног по лестнице.
Наверху открывали двери, заставали секретарей и прочая за рабочими столами и вели огонь на поражение. Как и у группы Курлова, у полицейских из второй расстрельной группы не дрогнула рука. Они делали своё дело с холодной головой и этим отдавали долг своей Родине, которой потребовалась защита.
Когда существует риск получить пулю и распрощаться с жизнью, пойдёшь на какие угодно шаги, пусть и безумные. Вот и секретари среди которых оказались старший секретарь Маевский и Пумпянский, попытались скрыться, выпрыгивая с окон. Куда там — падая с высокого второго этажа эти господа ломали себе ноги. Но и там, внизу их ожидал новый сюрприз — на улице их поджидало ещё двое полицейских. Как и Курлов, начальник этой расстрельной группы, оставил двоих ребят по углам здание. И здесь на Литейной это понадобилось и сработало.
Слышались глухие выстрелы, знаменующие для общественников начало неминуемого конца. Тела общественников так и остались лежать на холодной улице, коченея в мороз, когда вторая расстрельная группа спустилась, села в автомобиль и уехала. Приказ Протопопова был выполнен здесь от и до...
Своими делами, вменёнными им министром внутренних дел, занимались столичные бандиты. Каланча честно отрабатывал свою заключённую сделку с Александром Дмитриевичем, и последний несколько не сомневался, что Федька покажет результат.
Не сладко пришлось рабочим, которые поддавшись лести и громким беспочвенным обещаниям левых радикалов, выступили против нововведений на промышленных предприятиях, выполовших оборонные заказы. Ту часть трудящихся (в том числе бывших тыловиков, значительно усиливших производство), кто поверил, что производственная реформа Протопопова направлена во благо, активно переубеждали в обратном, склоняли к революции. Призывали учавствовать в стачках и взять оружие в руки. Тем самым срывали планы, не давали рабочим выполнить норму, чем лишали трудовой народ прозрачного заработка в зависимости от объема выполненных работ. И в целом всячески пытались показать, что предложенная «модель Протопопова» на практике не стоит выеденного яйца. Не знали ведь они, что мастерами среди бывших тыловиков приставлены люди министра внутренних дел в виде бандитов Федьки Каланчи... идиоты. А таких горе-революционеров бандюки вычисляли вмиг.
Появившись в одном из цехов на пожалуй крупнейшем заводе Петрограда — Путиловском, Федька не стал пресекать наглые провокации, но все те мерзавцы, кто дестабилизировал ситуацию на производстве, очень скоро получили своё.
По завершению смены такие были выявлены и по завету Александра Дмитриевича взяты под белы ручки на проходной. Ну а после подведены к стеночке.
А там — расстреляны.
Федька не намеревался проводить никаких воспитательных работ и в принципе заниматься тем, чем занимались радикалы — пропагандой. Тягаться с ними на их поле — нет совершенно никакого смысла.
Косноязычный был Каланча и свой недостаток знал хорошо.
Поэтому к вечеру такие вот противники производственной реформы оказались преданы земле и забвению. Ну а их тела — вывезены и выброшены на свалку где то под Петроградом. Примерно тоже самое происходило на других промышленных предприятиях столицы — опять таки, приказ Протопопова выполнялся бандитами от и до...
Одновременно Паша, тот самый директор спортивного общества «Динамо» и некогда личный телохранитель министра внутренних дел, занялся наведением порядка в продовольственных магазинах по всему Петрограду. Для чего привлёк к делу динамовцев.
Паша активно скупал имеющуюся продукцию, где только мог и заказывал новые поставки продовольствия на самое ближайшее время. Делал он это по кусачим рыночным ценам (что отпугивало от закупок предпринимателей и они предпочитали переждать), привлёкши для этого средства из того самого «фонда сочувствующих» делу. Ну а скупив, давал владельцам магазинов предписание торговать продуктами по доступным ценам.
— Одну позицию отдаём в одни в руки! — строго заверял он продавцов, давая разъяснения. — Потом оставите себе прибыль. Узнаю, что начнёте дурить — пристрелю.
Владельцы магазинов соглашались, охотно жали Паше руки. Благодарили искренне за помощь и содействие государства предпринимательству в столь непростое время.
Понятно, что Павел Михайлович никому верить на слово не собирался. Он то знал, что человек с той же лёгкостью, с какой улыбается тебе в лицо, может воткнуть тебе нож спину, стоит только отвернуться.
Поэтому директор спортивного общества лично проверил то, как выполняют его предписание и для этой цели пустил по магазинам контрольных покупателей.
Задача виделась однозначной — выявить спекулянтов и всех тех, кто попытается заработать в обход достигнутым договорённостям, продавая больше одной позиции товара в одни руки и завышая цену.
Дерьмо всплыло наружу быстро.
Очень многие умники видать решили, что настал их звездный час и попробовали сорвать куш (хотя Пашка готов был биться о заклад, что каждый нарушитель занимался темными делами прежде) и позолотить руку на горе горожан.
Такие тотчас взвинтили цену и охотно соглашались продавать оптом. Как и «бронировать» продукты из будущих поставок за предоплату.
Александр Дмитриевич, конечно, приказал не трогать никого... но Паша потому и стал директором «Динамо», что где нужно брал инициативу в свои руки. Поэтому на действия спекулянтов Паша отреагировал очень жестко.
Ни жалел Павел Михайлович совершенно никого, как и не давал никому
