Person. Экзистенциально-аналитическая теория личности. - Альфрид Лэнгле

Проблемы начинаются, когда всего этого слишком много. Все вокруг в такой степени насыщено смыслом, что ничего не может быть пропущено. Несомненно, без смыла жизнь становится пустой и лишенной ориентиров. Однако и смысл — это еще не все. Не из одного лишь смысла состоит наша жизнь, смысл представляет собой только одно из условий исполненной экзистенции. Для экзистенции существуют еще три условия. Во-первых, человек должен просто «иметь возможность быть» в этом мире, иметь достаточно пространства и прочную опору для того, чтобы существовать. Во-вторых, чтобы ощутить в себе течение жизни, чтобы чувствовать, что жить — это хорошо, человеку нужно наличие близких отношений с людьми и вещами, и он должен находить время на то, что нравится ему лично, на то, к чему он привязан сердцем. В-третьих, человек должен иметь возможность быть самим собой, чувствовать, что он имеет право быть таким, какой он есть, в своей отличности от всех других людей, потому что в своей сущности он — единственный и неповторимый, как это подчеркивал Франкл. И уже в-четвертых, для действительно исполненной экзистенции человеку необходим смысл. Однако если преобладает только смысл, то он приобретает функцию компенсации, замещая прочие фундаментальные условия экзистенции.

Мы хотим здесь остановиться на Бытии Самим Собой— третьем из названных фундаментальных условий человеческой экзистенции.

Итак, проблему описанного выше образа жизни представляет не отсутствие смысла, а нечто совершенно иное. Причиняет страдания не то, что нам приходится делать. Перестает устраивать и больше не воспринимается как правильное то, как это происходит. Обстоятельства, в какой бы степени они ни были наполнены смыслом, сужают свободное персональное пространство. Смысл ситуации превращается в диктат, даже если то, во что мы включились, с самого начала задумано нами. Как все, чем мы обладаем, господствует над нами, так же и наше участие в чем бы то ни было связывает нас обязательствами. Из-за этого экзистенциальный антагонизм может потерять равновесие. Мы не сможем найти путь к себе самим и потому будем постоянно находиться только вовне, отдавая себя решению стоящих перед нами задач и выполнению наших обязанностей.

И тогда, в такие дни и вечера, мы задаем себе совершенно резонный вопрос: «Остается ли среди всего этого место для меня самого? Не угробил ли я себя?»

Какая мать не задавала себе этот вопрос, особенно когда дети были маленькими? Кому не знакома работа, которая словно бы принуждает нас к тому, чтобы мы продолжали ею заниматься, и тем самым время от времени поглощает нас целиком?

Сформулируем здесь наш вопрос еще раз: как можно оставаться самим собой, разрываясь между требованиями и эмоциональными впечатлениями, которые ежедневно подчиняют нас себе и в то же время нас интересуют, глубоко затрагивают, а порой даже восхищают? Как при этом не распыляться по мелочам в круговороте повседневной жизни? Как остаться самим собой и избежать опасности «забыть себя», позволив работе полностью себя поглотить? Короче говоря, как сохранить свою идентичность и чувство своего Я, не закрываясь от мира, не зацикливаясь на себе — то есть не впадая в противоположную крайность экзистенциального антагонизма?

Оставаться самим собой мне позволяют четыре реальных факта:

- у меня есть тело,

- у меня есть чувственные переживания,

- я переживаю самого себя не как объект, — во мне есть духовное начало, я есть Person,

- я могу действовать.

Тело

Мы обычно не осознаем до конца всей значимости своего тела. А ведь именно тело делает возможным наше бытие в этом мире и представляет собой связующее звено между миром и моим Я. Тело «несет» нас по жизни, в теле мы находим нашу опору и наше пристанище. Оно до известной степени составляет нас. И хотя мы представляем собой нечто большее, чем тело, для темы идентичности оно имеет очень большое значение: что бы ни изменялось вокруг, наше тело остается таким же. Среди суеты и толчеи жизни оно остается константой, которую я могу видеть и чувствовать. Тело всегда занимает свое пространство. И, что является самым важным для идентичности, я узнаю свое тело всегда как свое — в этом факте коренится мое бытие самим собой. Ни одно человеческое тело не идентично другому — так сильно моя индивидуальность связана с телом. Лицо, фигура, пальцы и их отпечатки, белые кровяные тельца  — при всем постоянстве и сходстве человеческой анатомии и психологии нельзя не заметить индивидуальные различия на всех уровнях.

Чувства

Мы ощущаем свою идентичность благодаря тому, что люди, вещи, события в окружающем мире как-то на нас воздействуют: мы переживаем их и благодаря этому чувствуем себя. Мы чувствуем себя, когда идем, плывем, бежим. Когда ребенок качается на качелях, он ощущает себя. Когда мы слушаем музыку, она звучит в нас и вызывает переживания, благодаря которым мы чувствуем самих себя. Потребности, влечения, настроения, чувства — мы всегда переживаем их в связи с нашим Я, даже когда они быстро сменяют друг друга. Чувствуя радость, я знаю, что это всегда моя радость. Я никогда не переживу твою радость, разве что она подействует на меня, и тогда я тоже смогу почувствовать радость, но только потому, что буду радоваться сам. Особенно ярко я могу переживать мое бытие собой, когда направляю внимание на чувствование собственного тела.

Person — духовное во мне

Благодаря некой силе во мне я «могу сказать "нет"» (Макс Шелер, 1991), если что-то, по моему мнению, не является правильным, и сказать «да», если я с чем-то согласен. Это совершенно обычное дело, и мы едва сознаем, что в этом как раз и проявляется наша духовная сущность — наше персональное бытие. Когда я чувствую, что могу чему-то сказать «нет», чтобы в случае необходимости от этого отграничиться, или же когда я совершенно добровольно и непринужденно говорю чему-то «да» — тогда в моем Я есть столько силы, что я могу переживать себя как самодетерминирующуюся личность (Person, которая сама формирует себя). Персональное в человеке подобно зрачку, оно может быть открыто (доступно) в большей или меньшей степени, как шире или уже раскрыт зрачок в зависимости от освещенности. Так оно позволяет хорошо видеть и одновременно само себя защищает. Персональное в человеке регулирует «нет» и «да» — отграничение и открытость - как во вне, по отношению в миру, так и по отношению к тому, что происходит внутри, во мне самом.

Действия

В конечном итоге переживание бытия как моего собственного коренится в том, что я ощущаю себя «центром акта действия» (Макс Шелер, 1991), действующим и влияющим на что-то. Я являюсь автором воздействий, которые могу наблюдать. Камень, который я бросаю в озеро, вызывает расходящиеся кругами волны — это произошло благодаря мне. Если бы меня не было, не было бы и этих волн. Я могу осуществлять определенные воздействия на окружающий мир, и это утверждает меня в моем бытии самим собой. 

Важно осознавать и чувствовать эти четыре источника идентичности, проживать их и заботиться о них. Если один из них и тем более несколько будут исключены или обойдены вниманием, если они будут проживаться в недостаточной степени, то произойдет потеря соотнесенности с Я, и я более не буду аутентичным.

Если мы слабо чувствуем собственное тело, то тогда слабо и наше Я. Если мы слишком мало внимания уделяем нашим переживаниям и чувствам, то утрачиваем ощущение собственной ценности. Если мы не прислушиваемся к глубокому внутреннему чутью в отношении того, что для нас является правильным, то мы теряемся в этом мире. А если мы недостаточно используем нашу способность воздействовать на окружающий мир для формирования наших жизненных условий, тогда мы идем ко дну. В результате мир берет надо мной верх, распадается моя интегрированность и моя целостность. Это может приводить к различным последствиям.

1. Взрывной (эксплозивный) тип реакции. Когда равновесие экзистенциального антагонизма нарушается и происходит сдвиг в сторону внешнего мира, человек как бы «перешагивает через себя» — игнорирует собственные мысли, чувства и желания, собственное интуитивное чутье. Частой формой реакции на это является взрыв как попытка исправить то, что обстоятельства берут верх. К взрыву приводит слишком долгое ожидание — столь долгое, что в конце концов стало «невозможно», «невыносимо». Тогда взрыв является здоровой реакцией: «Хватит, больше я так не играю!» Целебный эффект такой реакции состоит в том, что она кладет конец поведению человека, которое наносит ему вред. Однако в этом случае человек стремится выплеснуть агрессию на другого и объявить виноватым лишь его, упуская из виду, что в течение долгого времени он сам «играл по этим правилам» и стал сопричиной существующего положения вещей. Если это не признается и не учитывается, то подобные взрывы повторяются вновь и вновь.