Что-нибудь эдакое - Пэлем Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это его огорчало, больных он жалел. Но с другой стороны, чем раньше возьмешь скарабея, тем лучше. Бог с ним, с желудком мистера Питерса.
Двадцатишестилетний оптимист не знает, что судьба может с ним играть, может припасти сюрпризы, да и припасла такое мощное орудие, как Бакстер.
Эш взглянул на часы. Без пяти час. Кто их знает, когда они ложатся, дадим еще часок, пусть все затихнет, а там — иди и бери.
Роман, привезенный из Лондона, оказался интересным. Он и не заметил, как было уже два часа. Сунув книгу в карман, он отворил дверь.
За ней стояла тишина, только в полной тьме взрывался, хрюкал, дрожал непрестанный храп. Храпели все как один, кто в какой тональности, одни — жалобно, другие — дерзко, но храпели, показывая тем самым, что путь свободен, риск ничтожен.
Топографию он уже знал. Без труда добравшись до двери, прикрытой зеленой бязью, он оказался в холле, где, светясь алым светом, еще догорал камин. Больше света не было, и он возблагодарил судьбу за то, что исследовал заранее местность.
Куда идти, он знал, знал и расстояние — ровно семнадцать ступенек. Осторожно и бесшумно дошел он до двенадцатой ступеньки, как вдруг наткнулся на что-то такое мягкое. Пошатнувшись, он схватил маленькую женскую руку.
Дрова в камине рассыпались, огонь сверкнул перед смертью — но и этого хватило, чтобы узнать Джоан.
— О! — воскликнул Эш. — Господи!
— Не пугайтесь.
— Что вы, что вы!
— Наверное, мы здесь по одной и той же причине.
— Неужели вы?..
— Да, мне тоже нужна тысяча фунтов. Мы с вами конкуренты.
От восторженных чувств Эш даже не удивился. Ему даже показалось, он это и раньше знал.
— Собираетесь украсть скарабея? — проверил он.
— Вот именно.
Все-таки что-то не сходилось. Ах да, вот что!
— Разве вы молодой человек приятной наружности?
— При чем здесь молодые люди? Мы с Эйлин вместе учились. Она сказала, что отец…
— Тиш-ше! — прошептал Эш. — Кто-то идет. Бегите!
Действительно, кто-то шел, что-то щелкнуло, зажегся свет. Эш обернулся. Джоан не было, зеленая гардина мягко колыхалась.
— Кто там? — спросил чей-то голос. — Кто это?
По лестнице спускался Бакстер.
Люди недоверчивы вообще, а этот их представитель был настолько недоверчив, что не мог заснуть. Перепробовав все, от овец и ниже, он все-таки бодрствовал; недавние события взбудоражили его душу. Ему не удавалось забыться, подозрительный ум карает сам себя. Ни мак, ни мандрагора, ни зелья многомудрого Востока[14] не могли вернуть сладкого сна страдальцу-секретарю.
Наконец он припомнил, что когда-то ему помогло виски с горячей водой, и он направился вниз. Виски было в графине, графин — на столе, в курительной. Воду можно согреть у себя в комнате, на спиртовке.
Итак, он встал с постели, спустился в холл и оказался там вовремя. Мистер Питерc мог и спать, но его сообщник стоял в десяти шагах от двери в музей.
— Что вы здесь делаете? — спросил Бакстер.
По правилам игры злодей, пойманный на месте, должен юлить, лепетать, а потом — признаться. Но тут все пошло вкривь и вкось. На Эша снизошло то философское спокойствие, о котором мы только мечтаем.
— Меня вызвал мистер Питерc, — отвечал он.
— Вызвал? В половине третьего?
— Он хочет, чтобы я ему почитал.
— В такое время?
— У него бессонница, сэр. Он страдает желудком и не спит от боли. Слизистая оболочка…
— Какая чушь!
С той кротостью, из-за которой так больно глядеть на несправедливо обиженных, Эш вынул книгу и ее показал:
— Вот книжка, сэр. Если вы не против, я пойду. Спокойной ночи.
И он направился к лестнице, искренне сочувствуя Питерсу, которого придется будить. Что поделаешь, такова жизнь! Нелегкая штука.
Бакстер пошел было за ним, но резко остановился, впервые заметив, как он беспомощен в этой молчаливой борьбе. Обвинить мистера Питерса в краже и даже в пособничестве — невозможно; смотреть, как оскорбляют святилище, — невыносимо. Да, экспонаты принадлежат лорду Эмсворту, но занимается ими он, и привязался к ним так, что чувства львицы к новорожденным львятам показались бы прохладными. Словом, бодрствующий секретарь был готов сделать что угодно, чтобы отвоевать скарабея.
Нет, не что угодно. Нельзя вносить разлад между хозяйским сыном и его невестой. Так и место потеряешь, а место хорошее.
Выход один, думал он. Ясно, что мистер Питерc только потворствует краже, совершает ее лакей. Значит, ловим его в музее, тогда мистер Питерc виноват лишь в том, что по оплошности нанял вороватого субъекта. А вот сам он, Бакстер, допустил ошибку, запер дверь. Надо оставить ее открытой, как в ловушке, а самому — дежурить.
Подумав так, Бакстер вернулся к себе. Тем временем Эш вошел в спальню мистера Питерса и включил свет. Мистер Питерc, только что уснувший, резко вскочил.
— Пришел почитать вам, — сообщил Эш.
Мистер Питерc издал звук, в котором удачно сочетались гнев и жалость к себе.
— Ну и дурак! Да я только что заснул!
— А теперь проснулись, — мягко сказал Эш. — Такова жизнь. Немного поспишь, немного подремлешь[15]… Я думал, вы обрадуетесь. Книжка хорошая. Я посмотрел, мне понравилось.
— Вы что, с ума сошли?
— Я отогнал этого типа. Вряд ли он поверил — нет, точно не поверил, но зато отстал. Прекрасная мысль, мне бы в жизни такого не выдумать!
Гнев мистера Питерса сменился истинным восторгом.
— Вы были в музее? Он у вас?
— В музее я был, но он — не у меня. Помешали злые люди. Вылез этот тип в очках, пришлось сказать, что я иду на ваш звонок, читать книжку. Слава Богу, книжка у меня была. По-видимому, он проследил, к вам ли я иду.
Мистер Питерc скорбно застонал.
— Бакстер, — сказал он. — Это Бакстер. Секретарь лорда Эмсворта. Он нас подозревает. Мы, то есть вы, должны его остерегаться.
— Ничего, как-нибудь. Располагайтесь поудобней, сейчас начну читать. В сущности, что может быть приятней ночного чтения? Ну, начинаем.
2
Наутро, после завтрака, Эш разыскал Джоан у конюшни, где она играла со щенком ретривера.
— Не уделите ли минутку? — спросил он.
— Конечно, с удовольствием.
— Выйдем куда-нибудь, чтобы не подслушали?
— Да, лучше выйдем.
Они вышли.
— Ваш песик не мог бы остаться? — осведомился Эш. — При нем мне труднее думать.
— Боюсь, что не мог бы.
— Ладно, Бог с ним. А вот скажите: приснилось мне или нет, что я встретил вас ночью в холле?
— Нет, не приснилось.
— И вы действительно мне признались, что собираетесь украсть…
— Взять обратно.
— Хорошо, взять скарабея?
— Да, призналась.
Эш задумчиво покопал ногой.
— По-моему, — сказал он, — это осложняет дело.
— В высшей степени.
— Наверное, вы удивились?
— Ничуть.
— То есть нет?
— Я сразу поняла, когда увидела объявление в «Морнинг пост». А когда вы еще сказали, что нанялись к мистеру Питерсу…
— В общем, вы знали все время?
— Да.
Эш благоговейно посмотрел на нее:
— Вы… удивительная девушка!
— Кто, я?
— Вы просто чудо!
— Потому что я все угадала?
— Отчасти. Но главным образом потому, что вы на это решились.
— А вы?
— Я — мужчина.
— А я — женщина. По-моему, мистер Марсон, женщина почти все делает лучше. Какой тест для этих споров об избирательном праве! Вот мы с вами, мужчина и женщина, пытаемся сделать одно и то же, шансы у нас одинаковые. А что, если я вас побью? Будете тогда говорить, что женщины ниже мужчин?
— Я так вообще не говорю.
— Судя по вашему взгляду, вы так думаете.
— И вообще, вы женщина исключительная.
— Комплименты вас не спасут. Я самая обычная, но мужчину побью.
— Почему «побью»? Почему мы с вами боремся?
— А что такого?
— Я к вам очень хорошо отношусь.
— И я отношусь к вам хорошо, но чувства чувствами, а дело делом. Вам нужна тысяча фунтов, и мне она нужна.
— Это ужасно! Я же вам мешаю ее получить!
— И я вам мешаю, ничего не попишешь.
— Нет, это подлость какая-то… То есть с моей стороны…
— Вам кажется, что мы, женщины, — слабые, беззащитные созданья. Ничего подобного! Мы ужасны. Тем самым у нас с вами — честный поединок, поблажки мне не нужны. Если вы будете уступать, я никогда вам не прощу. Понятно?
— Кажется, да.
— Что ж, за дело. Оно нелегкое, этот тип в очках следит и рыщет. Кстати, зачем вы сказали: «Бегите!», а сами остались на месте? Так нельзя. Это рыцарственно, но не по-деловому.
— У меня была отговорка, а у вас — нет.
— Правда. И какая хорошая! Следующий раз скажу, что меня вызвала Эйлин. Она действительно плохо спит от голода. Один ливрейный лакей сказал, что вчера она ничего не ела за обедом. Ужас какой!