Наизнанку (СИ) - Медведева Евсения

— Б*ядь! — взвыл Бояра и тут же отпрыгнул обратно на лестничную площадку.

— Что за *ня? — я оттолкнул друга и вошел в квартиру. Под ногами что-то захрустело, быстро протянув руку, щелкнул по выключателю. Ну, как щелкнул? Вдарил, что есть дури, почувствовав вибрацию стены.

— Ой, дяденька! Я хотела разобрать все коробочки! Все-все! До единой! А они как начали падать, одна, потом вторая… — противный ласковый голосок давился смехом за дверью кухни.

Я обвёл взглядом коридор, пол которого был усыпан битыми тарелками, рваными тряпками. Черт!

— Я убью ее, — ударил кулаком в дверь, за которой пряталась моя жертва. — Деточка! Открой дверь?

— Ага…. ЩАС!

— Иди…. — Лазарев, оклемавшись от смеха, оттолкнул меня в зал. — Янка! Я жрать хочу! Очень! У меня вторые сутки кроме алкоголя, ничего не было!

— Лазарь! Позвони отцу, я выйду, только когда он приедет! Видеть не хочу этого заносчивого придурка, — закричала Яна, ударяя ногой дверь со своей стороны.

— Черт….

— Пошли, покурим, — Паха втолкнул меня на балкон и усадил в плетеное кресло. — Это Моисеева?

— Ага! Именно. Кролик, мышка, как ее там…. Э…э… Яна! — я закурил, откидываясь на спинку.

— С характером?

— Нет, *лядь! Одуванчик, ты же сам все видел.

— Не ори. Подумаешь, беспорядок навела, — Паша стоял, прислонившись к косяку.

— У меня всегда порядок. А как только она переступила порог моей квартиры, у меня ощущение, что я живу в сплошном ХАОСЕ!

— Ну, папа дал задание? — Паша понизил голос и наклонился, чтобы покрепче впечататься в меня своим взглядом.

— Да…

— Может, правовыми…

— Друг мой Бояра, не спрашивай информацию, узнав которую, тебе придется врать.

— С чего ты взял, что я буду врать? — Паха рассмеялся и сел рядом, закинув руку мне на плечи.

— Не спрашивай. А я не буду говорить.

— Мне и спрашивать не нужно, потому что я все вижу.

— Господа, я договорился! Коридор вычищен, а нас покормят завтраком. И даже пообещали, что сегодня без яда, — Серега открыл дверь. — Быстро! Очень хочу есть.

В коридоре мелькнула тень. Яна убрала метлу и снова убежала на кухню.

— Не бойся, не укусит, — Паша толкнул меня рукой в спину, направляя к выходу.

— Боже, деточка! Скажи сразу, в моем гардеробе осталась хоть одна целая рубашка?

Яна нарезала овощи, не обращая на меня внимания. На ней красовалось платье, сшитое из моей синей рубашки в клетку. Руки были обнажены, ткань плотно облегала, расширяясь к бедрам, где превращалась в легкую складку.

— Где ты взяла тот агрегат, которым старательно шумела под дверью моей спальни?

— Соседка же при тебе принесла машинку. Я подшила ей тюль, а заодно пошила себе наряд, — проворчала Яна, не поворачивая головы в мою сторону.

— Паш, помнишь мои голубые джинсы, которые я поклялся никогда не выкидывать?

— Ну? — Паша сел в кресло, осматривая кухню.

— В которых ты пообещал похоронить меня? — не унимался я, при этом не отводя глаз от раскрасневшегося лица «кролика».

— Ну?

— Деточка? Принеси джинсы? Похвастайся дяденькам? — я снова закурил и отвернулся к панорамному окну.

— Что случилось? И что ты там придумал про какие-то джинсы? — зашипел Паха, как только Яна вышла.

— Будет знать, как трогать мои вещи. Я еще не то выдумаю, чтобы опустить эту птичку на землю.

— Олег, — Лазарев потерял равновесие и грохнулся на пол, увлекая за собой Пашку.

— Нет, ну посмотри на этих придурков. Какие вы дяденьки? Янка! Называй их мальчиками…

Я встал, чтобы поднять этих детишек, когда в кухню вошла Янка. На ней были шорты, сшитые из моих старых, но тем не менее, любимых джинсов. Это было больше похоже на трусики, потому что облегали тело так крепко, повторяя вздернутый изгиб попки, а пояс был слишком низок. С каждым шагом голубая ткань опускалась все ниже и ниже…

— Дяденьки, — рассмеялась Янка, наблюдая за нашей реакцией. — Кушать будете?

— Да! А еще налей мне кофе, раз уж ты сегодня пообещала не травить меня! Только в мою, черную кружку.

— Ой…

Вот почему я не удивлен? Почему? Ой…. Ой — это то, с чего начинаются драки, разводы, войны… просто две буквы, в которых таится так много скрытых эмоций.

— Ну, рассказывай.

— Она была старая… — Яна стала пятиться к выходу.

— Чувствую, что мы сегодня не поедим, — Паша похлопал меня по плечу.

— Ну, на этот раз тоже накажем ее? — прошептал Лазарев, когда девушка выбежала.

— Ой, Серый, на этот раз все серьезно и без шуток.

— Видимо, хорошо, что мы приехали, да?

— Да… Крови было бы…. Во… — Паха провел рукой над головой.

— Вот… — в руках Яны было 3 осколка, которые когда-то были моей кружкой. Она проехала со мной весь мир. Ни в одном аэропорту ее не разбили, а она…. Я затушил сигарету и открыл ящик кухонного гарнитура.

— Паш? Накрой на стол, а то в ближайшее время наша деточка будет занята, — я положил на стол тюбик суперклея. — Вперед, кролик!

— Почему кролик? — прошептал Лазарев.

— Не спрашивал… мало ли какие сексуальные предпо….

— Замолчи, а то не получишь свою кружку! — взвизгнула Яна и ударила меня, так и не дав договорить

Яна ходила у дверей кабинета почти час, даже несколько раз бралась за ручку, но потом отпускала и уходила. Мне стало интересно, сколько времени ей потребуется, чтобы наконец, войти. 51 минута… не мало.

— Прости меня!

— За что простить?

— Когда я нервничаю, веду себя странно…

— Это мягко сказано! — я крутанулся на кресле, повернувшись лицом к приоткрытым дверям. Яна стояла, прислонившись к косяку и теребила длинные светлые волосы.

— Почему ты всегда меня перебиваешь? Я пришла, чтобы извиниться за испорченные джинсы, рубашки, разбитую кружку!

— Кружку ты склеила, а остальное — бездушные тряпки!

— Почему ты не разрешаешь позвонить мужу?

Яна села на самый край кожаного дивана, так, словно готова была сбежать в любую минуту. Полуденные лучи солнца заглядывали сквозь деревянные жалюзи на окнах, раскрашивая кабинет в причудливую полоску. Она чуть нагнулась, пряча глаза от слепящего света. Я допил остывший кофе одним глотком.

— А можно встречный вопрос?

— Да…

— А почему ты до сих пор не позвонила? Домашний телефон я не отключал. Руки не связаны, в комнате не заперта, — я закурил, выпуская тонкую змейку дыма в потолок.

— Потому что ты сказал, что нельзя!

— Это все?

— Я знаю… Я все знаю! — вдруг зашептала Яна. Она стала выкручивать свои пальцы, теребя тонкое обручальное кольцо, которое носила на среднем пальце.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты все знаешь. Такие, как ты, не могут не знать. Наверное, я еще не повзрослела, — Яна встала и, подойдя, аккуратно забрала сигарету из моей руки. — Я до сих пор верю в чудеса, любовь и верность…

Я молчал, наблюдая за мягкими движениями девушки. Она подошла к окну, и медленно поднесла сигарету к губам. Слегка коснулась фильтра, сделала быструю затяжку и выдохнула. Конечно! А я всю голову сломал, почему она срывает свое негодование на мне.

— Это единственная, по-настоящему вредная привычка.

— Курение?

— Доверчивость! Когда растёшь среди себе подобных, стараешься при любой возможности поговорить с теми, кто далек от привычного мира! Лариса. Мы познакомились в школе. Она была из неблагополучной семьи. Мы стали дружить, она почти жила у меня. Я делила с ней дом, еду, гардероб…. Но никогда не думала, что придётся делить и мужа! А она тоже замужем. И между прочим, Кирилл с ее мужем лучшие друзья. Как это возможно?

— Тогда почему ты с ним, ведь все знаешь! За, что? Чем они заслужили твоё доверие? Или дружбу? — слова вырвались, а я не хотел ничего говорить. Одно дело догадываться, а другое — когда твои мысли становятся фактом. Яна закусила нижнюю губу и сосредоточила взгляд на тлеющей сигарете. Пепел падал в пепельницу, а она крутила ее, наблюдая за тем, как сигарета тает в ее руках.

— А разве любят за что-то? — она выбросила сигарету так быстро и перевела на меня взгляд, сложив руки на груди.