Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но настал наконец вечер, когда туман рассеялся, вещи сделались просто вещами и оказались расставленными по местам. Катрин распрощалась с царством теней. Но то, что она увидела, показалось ей продолжением ее болезненных видений. Комната, где она очнулась, была низкой и темной. Два приземистых каменных столба поддерживали низкий нависающий свод. В грубо сложенном из серых нетесаных камней очаге горел огонь, слабо освещая сгустившуюся в комнате темноту. Над огнем висел на крюке закопченный котелок, в нем что-то кипело и вкусно пахло овощами. У очага на старом трехногом табурете сидел худой человек и помешивал в котелке деревянной ложкой. Человек этот был Барнабе-Ракушечник.
На вздох Катрин он торопливо поднялся и, не выпуская из руки ложки, наклонился над больной. Встревоженный взгляд его мало-помалу смягчился, жесткие складки у рта растянулись в улыбку: он увидел – малышка внимательно смотрит на него ясными понимающими глазами.
– На лад пошло дело? – шепнул он, словно боялся звуком голоса отпугнуть удачу.
Катрин улыбнулась ему в ответ.
– Где я? – спросила она. – Где мама?
– У меня и ты, и твоя мама. Мама скоро придет. А как вы тут оказались, больно долго рассказывать. Поправишься, я все тебе расскажу. А пока набирайся сил и выздоравливай. Суп сейчас будет готов.
Барнабе отвернулся и наклонился над очагом. Огонь отбросил на потолок и стену страшную причудливую тень Барнабе, но Катрин не испугалась. Она попыталась разобраться, как очутилась в этом подземелье и почему Барнабе стал ее сиделкой, но почувствовала большую слабость, прикрыла глаза и тут же задремала.
Барнабе снимал с огня котелок, когда низкая узкая дверь приоткрылась и вниз по лестнице в три ступеньки спустилась женщина. Она была молода и казалась бы красавицей, если бы не смуглое до черноты лицо и очень странная одежда. Гибкая, тоненькая, она была одета в грубую полотняную рубаху с глубоким вырезом, перехваченную на бедрах ярко-красной в желтую полоску шалью. Одеяло, наброшенное на плечи, защищало ее от уличного холода. На голове она носила подвязанный на подбородке пестрый тюрбан из лоскутков, из-под которого спускались две тоненьких иссиня-черных косы, звенящих мелкими монетками.
Успевшая проснуться Катрин с несказанным удивлением глядела на гостью. Лицо у нее было почти что черное, и тем ослепительнее сияла белозубая улыбка. Катрин успела отметить, что у нее тонкие черты лица и очень красивые черные глаза. Барнабе подвел гостью к постели Катрин.
– Черная Сара, – представил он. – Она знает больше тайн и секретов, чем древние маги и колдуны. Она тебя и лечила, и еще как лечила! Ну что скажешь о нашей больной, Сара?
– Она в сознании, значит, здорова, – отвечала Сара. – Теперь ей нужен только покой и хорошая еда.
Худые смуглые руки Сары, похожие на легких быстрых птиц, коснулись лба, щек, плеч, запястий Катрин. Затем Сара села на пол возле кровати, обняла руками колени и стала смотреть на девочку. Барнабе тем временем накинул свой плащ с ракушками и взял посох.
– Посиди с ней, – попросил он Сару. – Сейчас в Сент-Опортюн вечерня, я не хотел бы пропустить ее. Сегодня придут с обетами лудильщики и уж, наверное, не будут скаредничать.
Посоветовав Саре отведать супа и накормить больную, Ракушечник исчез.
На следующий день после спокойного целительного сна Катрин узнала из уст собственной матушки все, что произошло на мосту Менял после казни Мишеля. Страх перед общим пожаром удержал разъяренную толпу, и дом Легуа не подожгли, зато опустошили и разграбили не хуже пожара. Кто-то известил Гоше, и он со всех ног прибежал домой. Он пытался образумить молодчиков, которые хозяйничали на мосту и которым Кабош, сам куда-то исчезнувший, предоставил полную свободу действий. Но его никто и слушать не стал. Давно уже ставили Гоше в вину его равнодушие к могуществу скотобоен, а теперь представился удобный случай наказать его. Не помогли слезы и мольбы жены, прибежавшей от Пигассов, увещевания Пигасса-старшего – Гоше вздернули на собственной вывеске, потом бросили тело в Сену. Жакетта укрылась у Пигассов, куда Ландри принес и потерявшую сознание Катрин. Жакетта поняла: пройдет немного времени – и молодчики доберутся и до них. С помощью Барнабе, которого благодарение Господу сумел отыскать Ландри, они сбежали. Ночью спустились в лодке по реке до Лувра, а там улочками и проулками несчастная Жакетта со своими более чем странными спутниками добралась до жилища Барнабе-Ракушечника во Дворе Чудес.
С тех пор Жакетта ухаживала за больной дочерью и пыталась сладить с собственным горем. Смерть Гоше убила и ее, наполнив страхом, ужасом, отчаянием, но ее ребенок был в опасности, и она забывала думать о себе. Грызло Жакетту и другое горе: она не знала, где Лоиза.
В последний раз ее видели в тот самый миг, когда Катрин лишилась сознания. Лоиза взяла Катрин на руки, но в бушующей толпе ее слабым рукам было не совладать с этой тяжестью, и она передала сестру Ландри, который, по счастью, оказался рядом. Толпа повалила на приступ «Ковчега обручального кольца», а Лоиза исчезла. Никто не знал, что с ней сталось.
– Может, она утонула, – говорила Жакетта, утирая то и дело набегающие слезы. – Но тогда бы Сена вынесла ее тело на берег. Барнабе каждый день бывает в морге Гран-Шатле, но там слава богу ничего нет. Барнабе уверен, что Лоиза жива и невредима, он ищет ее. Нам нужно набраться терпения.
– А что мы будем делать потом? – спросила Катрин. – Так и будем жить у Барнабе?
– Что ты! Если даст бог найтись Лоизе, мы постараемся уехать из Парижа и добраться до Дижона. У Матье, твоего дяди, там лавка, он суконщик. Матье примет нас, кроме нас, у него никого нет, а у нас никого нет, кроме него.
Горе Жакетты, казалось, смягчалось, когда она вспоминала дом брата, который был ее родительским домом, в нем она выросла, из него забрал ее Гоше. Лишившись крова и пристанища, она всеми силами стремилась к этой мирной гавани. Сохраняя неизменную признательность благородно приютившему их нищеброду – Барнабе, она не могла без подозрительности и неприязни относиться к королевству нищих, куда забросила ее судьба.
Сара продолжала лечить Катрин, готовила ей бодрящее питье, какие-то необыкновенные лекарства, рецептов которых никому не сообщала, утверждая, что они восстанавливают силы. Особым ее расположением пользовался отвар вербены, она рекомендовала пить его всегда, как лучшее средство против всех несчастий.
Мало-помалу Катрин и даже Жакетта привязались к смуглянке.
