Спроси у ветра (СИ) - Беннет Эль

— В чем дело? — спросила она.

— Ты бледная. — он протянул руку к ее лбу, — ты плохо себя чувствуешь?

— И тебе доброе утро. Я в порядке, просто вчера был очень интенсивный день, — сказала Олив выходя из комнаты. — Давай уже выберемся из замка. Хочу посмотреть окрестности. — ей хотелось побыстрее избавиться от браслета.

Фредрику не нравилась бледность Олив. Она выглядела уставшей. Он решил наблюдать за ней все время, на случай, если ей понадобится помощь. Это чувство заботы было сродни инстинкту. Его принято турнула мысль о том, что наконец-то он может заботится о своей женщине.

Они вышли из замка и спустилось по лестнице.

— Мотоцикл? — удивленно спросила Олив. — Слишком уж по-земному.

Фредрик усмехнулся.

— Садись, детка, прокачу тебя с ветерком.

Олив расхохоталась.

— Это так банально, парень. — сказала она и закатила глаза.

Фредрику очень нравился ее смех. Он подмигнул ей и уселся на байк.

— Залезай, Оливка, — весело кинул он ей, протягивая шлем. — Только сперва надень шлем.

— А ты?

— А что я?

— Фредрик, где твой шлем? — раздраженно пропыхтела Олив, возясь со шлемом.

— Волнуешься обо мне? Это очень приятно, Оливка.

— Если ты расшибешь голову, кто отвезет меня обратно и снимет с меня браслет? — парировала она.

— Ага, как скажешь, — широко улыбаясь сказал он ей.

Он хотел сказать что-то еще, но их прервали.

— Фредрик, милый, я так рада наконец застать тебя дома.

Олив узнала этот голос. Голос принадлежал Королеве. Олив с Фредриком повернулась. Недалеко от них стояла Ангелия возле некого подобия земной машины, только с каким-то техническими наворотами. Около машины уже суетились слуги.

Еще тогда на балу Олив почувствовала темноту в душе Ангелии. Тогда она увидела в ее глазах холодный металический блеск, такой взгляд обычно присущ алчным и жаждущим власти существам. Об Ангелии порой ходили жуткие слухи, неудивительно, что Фредрик вырос таким мудаком. При таких-то родителях.

«Имеет ли она на него влияние сейчас, вот что важно» — подумала Олив.

— Мама? — Фредрик недоуменно уставился на Ангелию.

— Я услышала, что ты вернулся на наши земли и решила навестить своего любимого сына, — она слегка раскрыла руки для приветствия.

От Олив не ускользнуло то, как скупо она раскрыла свои объятия, как будто выделяя для него только малую часть своего тепла. Не было в ней радушия и доброты.

Фредрик слез с байка и поспешил к матери. Когда она обнимала Фредрика она смотрела на Олив, которая, кстати говоря, была в шлеме. О, Олив очень захотелось посмотреть на лицо Ангелии, когда та поймет кто гостит в ее замке.

— Мама, я не ждал тебя сегодня. — проговорил Фредрик отстраняясь от Ангелии. — Но раз ты здесь, то я хочу познакомить тебя кое с кем. — Фредрик повернулся и вытянул руку в сторону Олив. — На самом деле вы уже знакомы.

Олив бойко сняла шлем и улыбнулась голливудской улыбкой Королеве всея Глориании.

— Рада вновь встретиться, Ангелия. — при этом Олив протянула руку для рукопожатия. Она хотела проверить пойдет ли та на открытую конфронтации при сыне.

Ангелия ахнула и застыла с ужасом на лице. На долю секунды в ее взгляд проскочили страх, который также быстро сменила ненависть. Но все это прикрылось напускной вежливостью. Это было очень быстро, но Олив смогла уловить низкие вибрации Ангелии. Она поняла в эту самую минуту — Королева никогда не примет ее, и вряд ли попросит называть своей «мамой». Олив усмехнулась свое последней мысли. Но все же ей было приятно наблюдать за тем, как сама Королева пытается сейчас взять себя в руки.

Ангелия напустила на себя сдержанную улыбку и пожала руку Олив.

— Мама, это Олив, моя пара. — сказал Фредрик и покосился на Олив.

Олив хотелось позлить надменную Ангелию, она прижалась к Фредрику и обняла его за талию. Тот опешил, а Ангелия прожигала дыру в том месте, где Олив и Фредрик соединялись телами.

— В прошлый раз вы так внезапно исчезли, — не без сарказма произнесла Ангелия, держать с аристократическим достоинством.

— В прошлый раз я не хотела злоупотреблять вашим гостеприимством, которое так радушно оказала мне ваша семья, — Олив ответила спокойным тоном с милой улыбкой, ей хотелось позлить эту злобную сучку.

Ангелия поджала губы.

Фредрик ухмыльнулся.

Он знал, что его мать была ревнива и избалованна. За прошедшие годы многое изменилось на его землях. Видя как меняется не только их, но и другие миры, как развивается мораль и нравственность во всех измерениях, как люди и лирианцы становятся осознаннее, исчезает неравенство и растет осведомленность и мудрость живых существ, — все это время он наблюдал, как его мать не меняется ни на йоту. Она лишь научилась еще больше скрывать и подавлять свои истинные эмоции. Это было сродни тому, как в природе у некоторых видов организмов в ходе эволюции выработался защитный механизм — мимикрия. Так и Ангелия, она научилась демонстрировать, так сказать, социально-приемлемое поведение. Но по-прежнему оставалась взбалмошной Королевой… и его родной матерью.

Фредрика повеселила реакция Олив. Он решил использовать ситуацию в свою пользу и также закинул руку ей на спину и чмокнул в висок.

— Мам, мы уезжаем, Я хочу показать Олив город. Вернемся поздно. Ты располагайся. Позже увидимся. Не жди нас. — с этими словами Фредрик увлек Олив за собой к мотоциклу.

— Твоя мать такая милашка, — ехидно сказала Олив уже садясь на байк в шлеме. Она обвила своими руками торс Фредрика.

Фредрик вздохнул.

— Я не буду тебе врать, с ней будет тяжело. — он завел свой байк, — Но она не должна тебя волновать. Я — вот на ком должно быть сосредоточено все твое внимание, все твои мысли и фантазии.

Олив фыркнула.

Фредрик дотронулся до одной ее руки, которая была расположена на его торсе, поднес ее ко рту и куснул. Олив пискнула, а Фредрик рванул с места.

Глава 12

Они проезжали ровные и ухоженные холмы полей. Звук мотоцикла, скорость и запах Фредрика — все это проникало в Олив и от этого окружающий мир воспринимался интенсивнее: матовая утренняя дымка сквозь утренний солнечный свет, зелень травы и деревьев… Руки Олив стало покалывать, сердце налилось сладкой истомой и надеждой. Олив, одернула себя от таких «розовых мыслей». И, вообще, она не узнавала себя. За тысячу лет одиночества Олив научилась быть осторожной, не давать волю чувствам и эмоциям. Но, вот это ощущение свободы, — такое пьянящее. Наслаждаясь поездкой на мотоцикле с Фредриком она поняла, как ей не хватало такой беззаботности… во всём.

Она любила свою жизнь в Сан-Франциско, она любила друзей и свою работу. За тысячу лет уж точно можно определиться с профессией и найти свое призвание. Оказывается, она очень хорошо умела слушать, отлично могла понимать эмоции других, и что самое главное, Олив знала как научить других людей (или других существ) развивать эмоциональный интеллект, то есть распознавать свои эмоции и экологично выражать их. Потому она с легкостью получила докторскую степень в области психологии.

В целом жизнь Олив была спокойно и размеренной, ей больше не надо было убегать от монстров, прятаться в разных мирах. Она нашла друзей и дом. Но она часто ловила себя на мысли о том, что создавала ощущение радости в себе искусственно, как бы играла в счастье. Это как улыбаться каждый день своим друзьям, но глубоко в душе скорбеть по тому, что утрачено, и даже, возможно, не осознавать это в себе. Но Олив была хорошим психологом, она знала, что именно было утрачено, просто не видела смысла в том, чтобы взращивать чувства любви или печали по тому, что никогда не станет твоим. Потому она научилась мастерски сублимировать свои нереализовавшиеся потребности и эмоции в социально приемлемые действия, а именно в помощь другим людям.

Но сейчас рядом с Фредриком, какой бы сложной не была их история, она чувствовала, что живет по-настоящему, а не имитирует жизнь. Она до конца не доверяла Фредрику, особенно это чувство усиливалось глядя на золотой браслет который, казалось, жег ей руку.