Дракончик Пыхалка и Великий Мымр - Дмитрий Емец

– Это разные вещи! – возмутился из ботинка одинокий мыслитель. – Я, может, потому читать не умею, что я в душе писатель! А писатели читать не умеют.

– Как не умеют? – удивился Пыхалка.

– А так – не умеют, и все! Если писатель научится читать, он будет уже не писатель, а читатель! – продолжал вещать из ботинка Куклаваня.

Несмотря на уговоры, пупс продолжал сидеть в ботинке и, по выражению кошки Дуси, «строить из себя Диогена». Как оказалось, Диоген был греческий философ, живший в бочке, чем, собственно, и был знаменит.

Маша, кошка Дуся и Пыхалка уже начинали волноваться, что пупс выдержит характер и навсегда останется затворником. Одна Оля не проявляла беспокойства.

– Спорим, как только я скажу волшебное слово, он сразу выскочит! – насмешливо шепнула она Дусе.

– Не вылезет! Он упрямый! – промяукала Дуся.

– На что спорим? – задорно спросила Оля.

– Давай на шоколадную конфету! – предложила Дуся.

Недавно она вытащила лапкой из вазочки конфету, играла с ней, воображая, что это мышь, а потом конфета закатилась под батарею, где Дуся ее и забыла. А теперь кошка вспомнила, что у нее есть конфета, и решила на нее поспорить.

– Считай, конфета уже моя! – уверенно заявила кукла Оля. Она побряцала крышкой от кастрюли и крикнула:

– Зайцы, обедать!

Из-под кровати, навострив плюшевые ушки, показались Синеус и Трувор и стали подниматься на крыльцо.

– Зайцы, идите скорее! Сегодня на обед ваш любимый яблочный кисель! – снова крикнула Оля.

– Но у тебя же нет киселя! – удивилась Маша.

– Тшш! Посмотри, что сейчас будет! Прячься! – прошептала кукла, косясь на домик Куклавани.

Из ботинка показалась рыжая голова пупса. Куклаваня покрутил головой из стороны в сторону, проверяя, не подглядывает ли кто за ним, а потом быстро перебрался через край ботинка и на цыпочках стал пробираться к домику куклы Оли. Пупс был уже у крыльца, когда на пороге возникла Оля.

– Ага, попался! Ну что я говорила!

– Где кисель? – быстро спросил пупс, пытаясь заглянуть ей за спину.

Оля показала пупсу язык.

– Нету киселя! Мы тебя надули! Эй, Дуся, гони мою конфету!

Куклаваня исторг грустный вздох.

– Ну и денек сегодня! С самого утра все наперекосяк!

Едва пупс договорил, как раздался звонок в дверь. Маша вздрогнула. Кто бы это мог быть? Родители – на работе, а если бы кто-нибудь из них и вернулся, то у них есть ключи. Маша прокралась к глазку. Настойчивые звонки в дверь не смолкали.

«Чего я боюсь? Ведь со мной Пыхалка! Он может превратиться в милиционера или выдохнет такое пламя, что от бандита в три секунды останутся одни подошвы», – успокаивала себя Маша.

В глазок она увидела утреннюю старушку – мать Пирожкова. Маша вспомнила, что ее зовут Артемидой Павловной. Низенькая старушка нетерпеливо нажимала на звонок. Одета она была вполне по-домашнему – в халат и тапочки. Только в руках у нее был огромный фен – такой огромный, какой бывает только в парикмахерских, и то не во всех.

– Не бойся, я стал невидимым! Старушенция меня не заметит! – шепнул Маше на ухо дракончик.

Подумав, что Артемида Павловна не похожа на налетчицу, девочка отщелкнула замок и открыла дверь.

Артемида Павловна прошла в квартиру и прислонила фен к вешалке.

– Пора заводить новый летательный аппарат. Старый стал барахлить. Вчера ночью я едва не заглохла на высоте шестнадцатиэтажного дома, – пожаловалась она.

– Хотите сказать: этот фен летает?

Старушка строго посмотрела на фен.

– Дорогая моя! Все, что я хочу сказать, я говорю! Ну, конечно, не все триста лет я летала на нем, но последние лет двадцать точно! – сказала она.

– Триста лет? – поразилась Маша. – Но вы не выглядите такой старой!

– Ничего удивительного. Всякий раз, достигая ста лет, я начинаю жить в обратном направлении. Каждую весну я на год молодею. Вначале мне становится девяносто девять, потом девяносто восемь и так далее до двадцати, – гостья ощупала поясницу и с трудом разогнулась. – Ревматизм! Приходится терпеть: последней сотни я достигла совсем недавно! Ну ничего: посмотришь на меня лет через пятнадцать, я буду выглядеть лучше. А лет через шестьдесят, милая моя, мы с тобой поменяемся местами.

– Вы… вы волшебница? – Маша во все глаза уставилась на гостью.

– Можешь перестать быть невидимым, Пыхалка. Я отлично знаю, где ты, – избегая прямого ответа, сказала Артемида Павловна.

– Но откуда? – поразился дракончик, возникая рядом со старушкой.

Артемида Павловна поправила наброшенный на плечи шерстяной платок.

– Я помню тебя, Пыхалка, еще по Буяну. Тогда ты был совсем маленьким, только что вылупившимся из яйца.

– Но потом я потерялся, – ошалело сказал дракончик.

– Точно. Большой был тогда на Буяне переполох, – подтвердила гостья.

– Но кто вы?

– Я младшая сестра Бабы-Яги, – спокойно пояснила Артемида Павловна. – Однажды я перебралась в ваш мир и теперь временами об этом жалею!

– Так вы – Ягуся! – радостно воскликнул Пыхалка, кругами летая вокруг гостьи. – Баба-Яга, ваша сестра, много рассказывала о вас. Правда чаще она на вас ворчала!

– Она начала ворчать еще в колыбели! – пожала плечами Ягуся. – Мы с ней были самой сварливой парочкой сестер на всем Буяне. Даже наши избушки на курьих ногах и те вечно пинались. Но хватит об этом. Я пришла, чтобы помочь вам!

Тем временем в заброшенном подвале недалеко от дома Маши, сидя на старой шине, Мымр что-то шептал и тряс сухой костью.

– Пантагрыз, явись! – громко крикнул он и швырнул кость себе под ноги.

Тусклая лампа, болтавшаяся на проводе, лопнула. Подвал заволокло зеленоватым дымом. Перед Мымром, подвывая, возникло странное существо, которое он только что вызвал из обратного мира.

Существо напоминало крысу с куриной головой. Глаза, лишенные зрачков, светились мерцающим желтым светом. Шерсть была коричневатая, всклокоченная, с подпалом. Там, где проходило это животное, на полу оставались темные следы, будто от мазута.

Увидев Мымра, Пантагрыз подобострастно пополз к нему на пузе и, открывая клюв, просипел:

– Чего вы хотите, хозяин?

– Ты заставил себя ждать, Грыз! Я недоволен, – сказал Мымр, наблюдая, как хищник жадно клюет кость.

– Простите, хозяин! Я нашел замечательный кусок падали, и мне хотелось его доесть!

– Слушай внимательно, Грыз! Мне нужно, чтобы ты пробрался в дом и похитил последний фрагмент мозаики с глазом грифона.

– Но почему вы не можете сделать этого сами, хозяин?

– Мне мешает старинное заклятие. Если я украду его сам – от мозаики не будет никакого проку!

– А я могу украсть? – удивился Грыз.

– А ты можешь. Ведь ты – это не я, – захохотал Мымр. – А теперь ступай и принеси мне глаз грифона! Если девчонка или кто еще будет мешать – убей их!

– Я убью их в любом случае, хозяин! А когда они станут падалью – съем! Скоро вернусь! – просипел Грыз.

Курокрыс подпрыгнул и, шлепнувшись животом об пол, исчез, точно лопнул. На полу осталось большое маслянистое пятно, от которого мерзко пахло.

Глава 11

Пантагрыз

– Откуда вы знаете, что Великий Мымр в Москве? – поразилась Маша.

– Я знаю обо всем, что происходит в Сказочном мире! – Ягуся показала большой медальон, который девочка вначале приняла за брошь. Медальон светился тревожным красным цветом, и, если поднести глаз совсем близко, можно было различить изображение.

– Это мое волшебное блюдце, пришлось превратить его в медальон. Недавно изображение стало мутнеть, и я догадалась, что из Сказочного мира в Москву проникло что-то злое. А дня два назад я увидела Мымра у ваших окон, и все встало на свои места.

– Мымр был у наших окон, но почему он не напал? – ужаснулась кукла Оля.

– Мымр слишком долго собирал мозаику, чтобы рисковать. Он будет действовать наверняка, и едва последний фрагмент мозаики окажется у него – все пропало.

Фен Ягуси зачихал и стал подпрыгивать. Ягуся поспешно уцепилась за него и взлетела под потолок.

– Опять барахлит! Да что же это такое! – пожаловалась она.

– Вы нам поможете? – с надеждой спросил Ученичкин. Он давно стоял с записной книжечкой наготове и ждал указаний, как бороться с Мымром.

Артемида Павловна повернула фен и опустилась на паркет.

– Вы сами себе поможете! А заодно и Сказочному миру! – сказала она.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался ученый гном.

– Я говорю о судьбе. На Буяне существует древнее пророчество, что, когда надвинется большая беда, дети с добрыми и самоотверженными сердцами способны будут победить чудовище, если только… – здесь Ягуся запнулась.

– Что «если»? – подсказала ей Маша.

– Если не погибнут… В пророчестве написано, что победа над чудовищем будет стоить кому-то жизни.

– То есть кто-то из нас погибнет? – тревожно промяукала Дуся.