Туман настоящего. Несколько жизней - Орлова Наталья Леонидовна

Беатрис. Бесцеремонность

Беатрис завершила обустройство своих покоев в замке мужа. Она тяготилась его холодным вежливым вниманием, но Беатрис скоро поняла все прелести брака по расчету. Она сознательно выбрала дальние комнаты на втором этаже, в которых были огромные окна, но постоянный холод. Из окон открывался чудесный вид на парк, поля и дальний пруд. По утрам и вечерам над поверхностью пруда стелился белый туман. Беатрис поняла, что хочет наслаждаться этим видом всегда. Ее покои стали ее крепостью. Крис одобрил ее выбор тем более, что для него сделали небольшое окошко-дверку у самого карниза и кот мог отправляться на охоту и возвращаться с нее, не завися от людей.

С утра парк заволокло туманом и Беатрис, повелев затопить камин в спальне, отправилась на прогулку. Она могла часами гулять в окрестностях замка, размышляя, наслаждаясь ватной тишиной тумана. Она очень тихо разговаривала в слух. Конечно, с Бенедиктом. Задавала вопросы, слушала тишину в ответ. Временами ей казалось, что Бенедикт шагает рядом по дорожке, очень тихо отвечая на ее вопросы. Но в этот раз поднявшийся ветер разогнал туман и стал немилосердно гнуть кроны деревьев. Беатрис продрогла и поспешила вернуться. Она шла в спальню, уже видя за порогом комнаты всполохи огня и предвкушая, как напившись теплого чая сядет у камина. Служанки поспешили вперед, но вдруг, как ошпаренные выскочили обратно в кабинет. Шагнув за порог, он замерла. Рудольф был в спальне. Более того он бесцеремонно читал ее дневник. Беатрис сначала чуть не лишилась чувств от страха. Несколько секунд ей понадобилась на то, чтобы вспомнить содержание этой тетради и понять, что шифрованных строк в ней нет. И там нет ни слова о Бенедикте. Хвала небесам! А потом тихое бешенство и холодная ярость овладели ей. Рудольф читал, приподняв брови, жадно вглядываясь в страницы, радостно улыбаясь. Беатрис кашлянула. Рудольф оторвался от чтения. Он посмотрел на нее так внимательно, в его светлых, обычно пустых глазах появилось нечто, напоминающее симпатию. Все силы Беатрис уходили на то, чтобы сдержать ярость, поэтому она не поняла, что сказал граф. А после его ухода в бессилии сжала кулаки. Служанки вернулись, помогли ей переодеться, принесли теплое питье и, видя, что госпожа не в настроении, быстро ушли.

От камина шло тепло, но Беатрис был озноб, он закуталась в меховую мантию и смотрела, как язычки пламени обнимают поленья. Вот о чем говорил Бенедикт, обучая ее тайному шифру. Как она могла так расслабиться? Или это снова туман настоящего застлал ей глаза? Её уютный и безопасный мир рухнул.

– За наивность надо платить, хорошо, что еще не самую высокую цену.

Беатрис встала, закрыла на замок сначала дверь для служанок, потом дверь, ведущую в кабинет. Из ящика стола достала все свои тетради – части дневника. Приготовила острый перочинный нож и погрузилась в работу. Она аккуратно вырезала страницы, изымала из дневников все, что касалось не только Бенедикта, но и все свои слишком смелые суждения, словом, все, что может показаться предосудительным такому человеку, как граф Рудольф.

Жадные языки пламени в камине слизывали страницы. В благодарность за соучастие им достались две тетради целиком и несколько шифрованных страниц. Беатрис тщательно перемешала золу в камине и положила еще несколько поленьев, чтобы устранить все следы сожженных листов. Завершив работу, она не стала убирать тетради на место, а сложила их аккуратной стопкой на столе. Затем бесшумно повернула ключи в замках дверей и в изнеможении снова опустилась у камина. Хлопнула створка окна и Крис черной тенью запрыгнул к ней на колени. Он внимательно посмотрел в глаза Беатрис и заметил, что по щекам госпожи катятся слезы. Кот встал на задние лапки, ткнулся носом в ее щеку и шершавым языком стал слизывать слезинки. Беатрис улыбнулась верному другу, прижала его к себе.

– Теперь, мой друг, Крис я лишена возможности свободно выражать свои мысли, больше нельзя доверять их бумаге. Жаль. Но ничего, мы с тобой вольны думать о чем угодно. Неправда ли?

Крис прижался к Беатрис и замурлыкал, успокаивая и согревая ее теплом и безграничной любовью своего верного кошачьего сердца.

Бенедикт. При дворе

Почти полгода провел Бенедикт в архиве аббатства, изучая старинные документы и разбираясь в хитросплетениях права наследования престола. Он не выходил за пределы монастыря. И мимо него прошло венчание Беатрис и ее блистательное появление при дворе. Бенедикт завершил работу, аккуратно переписал на дорогую бумагу выводы и попросил аббата его принять.

Аббат Иоанн внимательно посмотрел на него.

– Работа измучила тебя сын мой?

– Напротив, она почти исцелила мою душу и сердце.

– Я рад за тебя.

Бенедикт протянул аббату листы и удобно расположился в кресле, предоставив возможность Иоанну изучить написанное.

– Это хорошие для короля новости. Очень тебя прошу, не медли. Отправляйся сегодня же вечером во дворец. Король уведомлен о том, что ты почти завершил работу, он просил явиться сразу. Тебя пропустят. Только, очень прошу, не появляйся там в рясе…

– Конечно, отец мой. С вашего позволения я отлучусь в свой городской дом.

– Для этого тебе не нужно мое позволение – аббат покачал головой и задумчиво заключил – Ты слишком долго пробыл здесь…

Аббат растопил сургуч и запечатал листы в плотный конверт. Передал его Бенедикту и благословил его.

– Возвращайся, если сердце велит тебе. Но помни, ты – свободен.

Бенедикт покинул монастырь верхом, он с радостью пустил коня рысью, торопясь и вдыхая холодный свежий воздух. Его приезд вызвал переполох слуг. Бенедикт велел приготовить ванну и лучший наряд. Он с удивлением смотрел на свое отражение в зеркале. Приказал позвать парикмахера, но не позволил сбривать бороду, только подровнять. Одежда был ему чуть велика. Бенедикту даже понравился его новый облик: седые виски и серебро в бороде.

Он закутался в плащ, взял конверт, велел заложить лошадей и отправился к королю.

Во дворце гремел бал. Бенедикт, прекрасно зная все лестницы и переходы избегал праздничных зал, он сообщил камергеру о своем приходе и был немедленно допущен к королю в его личные покои. Бенедикт учтиво поклонился и без лишних слова протянул конверт. Король нетерпеливо взломал печать и начал быстро читать.

– Недурно. Спасибо. За кропотливую работу и хорошие новости. Оригиналы документов в архиве аббатства?

– Да, сир. Под надежной усиленной охраной. Аббат Иоанн первым делом позаботился об этом.

– Хорошо. – король облегченно перевел дух. – Я рад вам, Бенедикт. И рад переменам, которые вижу. Ваша музыка для мессы возвышает душу. Как я могу наградить вас?

– Я счастлив верой и правдой служить вам, ваше величество!

– Это не ответ, я не хочу быть неблагодарным. Итак? Просите!

– Я попрошу вас дозволить мне посещать дворцовую библиотеку, вашей коллекции книг и рукописей нет равных в этой стране, да и за ее пределами!

– Отлично! Я жалую вам ключ камергера и разрешение в любое время дня и ночи входить ко мне, ну и, конечно, находиться в нашей библиотеке!

Бенедикт низко поклонился и поспешил покинуть короля, погрузившегося в долгое раздумье.

Он, не торопясь шел по дворцу, прислушиваясь к шуму бала и обрывкам музыки, доносившейся вместе с порывами сквозного ветра, гуляющего по пустым коридорам, освещая себе путь небольшим огарком свечи. Ему осталось миновать всего один островок веселья, когда он увидел в коридоре напротив до боли знакомую фигурку, свет свечей осветил ее лицо и взгляды их встретились…

Беатрис. Взгляды

Музыка была не в силах заглушить жужжание голосов, шарканье сотен ног. Бал был в разгаре. Беатрис, улучив минуту, удалилась, чтобы глотнуть свежего воздуха из приоткрытого окна, поправить платье и прическу. Она так и не смогла полюбить эти пышные светские мероприятия, но был на них мила, оживлена и поражала грацией танца, поэтому стала неотъемлемой частью этого мира. Ей пора было возвращаться. Тяжело вздохнув, Беатрис прикрыла окно, еще раз придирчиво оглядела свое отражение в огромном зеркале, взяла веер и, легко ступая, пошла туда, откуда раздавались, нарастая, оглушительные звуки бала. Слабо освещенная анфилада комнат с открытыми дверями казалась ей лабиринтом. Поворот, еще поворот. Ей почудилось на миг, что она Медея, что там, впереди ждет ее Минотавр.