Если верить в волшебство - Дебора Симмонз

Вспомнив жар, исходящий от его сильного тела, Ноэль смущенно потупилась, щеки ее ярко вспыхнули. Губы все еще хранили вкус его поцелуя. Ноэль и прежде доводилось получать рождественский поцелуй под омелой, однако этот разительно отличался от них. Полный страстного желания, поцелуй Бенедика сводил с ума, в нем чувствовалась какая-то тайна, что-то еще не познанное ею. Что-то, чему только он мог ее научить.

А его объятья! Ноэль вздрогнула. Плечи ее жаждали снова ощутить силу его рук, кожу в тех местах, которых касались его пальцы, покалывало…

— По-моему, вы уже получили сегодня свою норму поцелуев, не так ли? — раздался голос возле ее уха.

Сухое замечание оруженосца заставило Ноэль поднять ресницы. Увидев, что юноша стоит рядом и изучает ее странным, оценивающим взглядом, девушка мучительно покраснела.

Алард рассмеялся.

— Не надо смущаться. Думаю, сэр Вильер потрясен не менее вашего. — Он посмотрел в сторону удаляющегося господина и хмыкнул. — Быть может, славный рыцарь наконец нашел себе подходящую партию, а?

Ноэль молча покачала головой. Какая там партия? Бенедик не хотел иметь с нею ничего общего. Разве не лишил он ее всяких надежд нынешним утром? И все же… все же… Ноэль требовалось остаться одной и подумать обо всем, что произошло.

— Извини, оруженосец, я устала и хочу подняться к себе.

Ноэль кивком простилась с Алардом, и тот ответил понимающей улыбкой, которая смутила Ноэль, но, торопясь к лестнице, она уже полностью забыла об оруженосце. Все ее мысли заполнил его прекрасный и… такой суровый господин.

Поцелуй рыцаря все перевернул с ног на голову.

Долгие годы она жила мечтами о Бенедике, но то были девичьи мечты — наивные и чистые, не имеющие ничего общего с теми волнующими ощущениями, что пробудились в ней теперь, после этого поцелуя, и недоступные ей прежде.

С самого первого момента Бенедик очаровал Ноэль, к тому же он не только обладал красивой внешностью, но и сумел завоевать доверие и уважение ее дорогого отца. Но что в действительности знала она о нем и его жизни? Не давая себе труда задуматься об этом, она просто свято уверовала в то, что в один прекрасный день разделит с ним свою судьбу.

Сейчас, когда Бенедик вернулся в Лонгстоун, Ноэль нашла его несколько огрубевшим, но отнюдь не менее привлекательным, чем ранее. Стремясь навсегда остаться в Лонгстоуне, она заботливо вила свое будущее гнездышко, но вдруг осознала, что замок как таковой утратил для нее некую часть привлекательности, ибо поняла, что появилась самая главная цель, к которой необходимо стремиться.

Бенедик.

Оказавшись наконец в своей опочивальне, Ноэль без сил рухнула на кровать; состояние ее было близко к обмороку, мысли беспорядочно метались, губы горели. Почему он поцеловал ее так, если утверждал, что она ему не нужна? И догадывается ли о том, какие чувства пробуждает в ней?

На протяжении сегодняшнего дня что-то неуловимо изменилось в поведении рыцаря. Утром он явно пребывал в дурном расположении духа, однако вечером стал более… более доступным. Видимо, ранее он никогда не принимал участия в настоящем праздновании Рождества, а когда она вовлекла его в общее действо, то, конечно, сперва немного поворчал, желая оставаться верным себе, но в основном, как ей показалось, ему понравилось.

Когда Ноэль едва ли не силком заставила его следовать рождественским традициям, перед нею открылись многие аспекты характера Бенедика Вильера, о которых прежде она не ведала. Он не гнушался тяжелым физическим трудом и был справедлив и добр к своим людям. Ноэль заметила, что Бенедика удивляет их интерес к его персоне, и поняла, что он не привык к подобным знакам внимания. Она с грустью вздохнула. Человек, завоевавший ее сердце, слишком глубоко спрятался в свою раковину; для того чтобы растормошить Бенедика, растопить холод, поселившийся в его душе, потребуется окружить его уютом, теплом, весельем и… любовью.

Сегодня вечером Ноэль постоянно следила за Бенедиком, и, когда встречалась с ним взглядом, ей казалось, что перед нею тот самый рыцарь, в которого она влюбилась пять лет назад, что он — друг.

Только поцелуй его был отнюдь не дружеским…

Ноэль мечтательно улыбнулась. В новом свете увидела она теперь, после этого поцелуя, замужество с Бенедиком Вильером. Вспомнились его жаркие губы, мускулистое тело, низкий волнующий голос… Сколько радости и удовольствий может подарить девушке такой человек! Ноэль вздрогнула — что-то она размечталась! Ведь для него, возможно, то, что только что произошло между ними, ничего не значит… Что, если он по-прежнему намерен выполнить свое обещание и сразу после Крещения отошлет ее домой?

Надежда, поселившаяся было в сердце Ноэль, внезапно сменилась отчаянием. Девушка рывком села и невидящими глазами уставилась прямо перед собой. Она все больше понимала, что Бенедик — ее судьба, что лишь с ним обретет она настоящее счастье; больше всего на свете она жаждала проникнуть в тайны, затаившиеся в темных глазах Бенедика, навсегда поселиться в Лонгстоуне и разделить с Бенедиком его жизнь.

Она хотела любить его до самого последнего вздоха.

Значит, остается одно. Глубоко вздохнув, девушка приняла излюбленную позу: подтянула колени к подбородку, обхватила их обеими руками и крепко-накрепко зажмурила глаза. Хорошенько сконцентрировавшись, она прошептала, вложив в свою мольбу всю силу и пылкость, на которую была способна:

— Я загадываю рождественское желание: пусть сэр Бенедик Вильер женится на мне еще до исхода двенадцатой ночи.

Глава четвертая

Бенедик ощущал странное внутреннее спокойствие и умиротворение, которых уже и не чаял обрести. Он дома — после всех мытарств, выпавших на его долю, лежит в свой постели, купаясь в блаженном тепле, исходящем от Ноэль, от ласковых прикосновений ее нежных рук, чувствуя под своими ладонями ее бархатистую кожу.

Огромными влажными глазами Ноэль смотрит на него, и Бенедик твердо знает, что взгляд этот предназначен только для него, и знает, чего она ждет. И он склоняется к ней, и губы их встречаются в пьянящем медленном поцелуе…

Проснулся Бенедик словно от толчка и, моргая, уставился в потолок. Он лежал на спине, в полном одиночестве; за высоким окном начало светлеть, огонь в очаге едва теплился, поленья почти прогорели, и Бенедик поежился под толстым меховым покрывалом. Тяжелые шторы, которые он плотно задвинул накануне, не спасали от сильного сквозняка, и он почувствовал, что продрог до костей.

Бенедик нахмурился. Не нужно было целовать Ноэль! Теперь он на собственном опыте знал, какое блаженство ожидает будущего супруга Ноэль, которого он изберет для нее, и эта мысль ему вовсе не нравилась. Однако он не должен поддаваться искушению и становиться жертвой своих похотливых желаний. Это нелегко, но Бенедик справится, как не раз справлялся с трудностями раньше.