Дорога на запад - Гэри Райт

Теперь широкая дорога, по которой двигались Пратт и Кевин, шла прямо через плотное скопление убогих строений, туда, где возле реки виднелся целый ряд деревянных складских бараков.

- Это тоже часть города, - объяснил Пратт вполголоса. - Называется она Кроссривер или Переправа. Сюда даже городская стража не заглядывает. Это "черный город", здесь живут гончары, кузнецы и другие ремесленники. Городской совет считает, что эту часть города можно было бы запросто спалить, чтобы она не доставляла лишних хлопот. Здесь ведь есть и другие, которые промышляют какими-то темными делами. Лучше нам здесь не задерживаться, - резюмировал Пратт и поспешно взглянул на Кевина: - Я не хотел сказать, что вы не сможете о себе позаботиться.

Теперь по сторонам дороги теснились покосившиеся харчевни и лавчонки с дешевыми товарами, однако жители попадались им очень редко, да и выглядели они мрачными и подозрительными.

- В Кроссривер мало кто работает днем, - рассказывал Пратт, - если только мимо не идет торговый караван, а из-за разбойников в горах караваны стали ходить редко. Он немного оживает ночью, как говорят, но сам я этого не знаю. Во всяком случае, даже по нужде я бы здесь не остановился, не то чтобы просто так.

Дорога заканчивалась на широкой пристани. То тут, то там были привязаны к пирсу небольшие лодки, баржи, а также суда побольше. Тут же н них посыпались предложения перевезти их на тот берег. После ожесточенной торговли между тремя перевозчиками они остановились на одноглазом паромщике, который вдруг принялся настаивать на том, чтобы за коня Кевин ему было уплачено, как за полную повозку. В конце концов паром переправил их на тот берег, причем Кевин прикинул в уме, что ширина реки у переправы составила шагов двести. Так или иначе, но они все-таки достигли каменной пристани Мидвейла.

За пристанью, позади приземистых каменных складок и складских навесов, узкая полоска берега между рекой и городом была заполнен городским рынком. Здесь они расстались. Пратт отправился на восток, в нижнюю часть города.

- Они выселили дубильщиков и сукновалов из города из-за вони, - улыбнулся он, - но я что-то не чую разницы. Счастливо вам, Кевин из Кингсенда.

Кевин прощально поднял руку:

- И тебе того же, Пратт из Внешнего Вейла.

Пратт рассмеялся и повел своего мула прочь через сутолоку базарной площади. Лишь только повозка тронулась, мальчик, молчавший всю дорогу, внезапно сказал:

- А как зовут вашу лошадь, сэр?

Кевин некоторое время смотрел на своего коня, легкая улыбка чуть тронула уголки его губ.

- Я пробовал по-разному, но он не отзывается. Я зову его просто Конь, - ответил он. В ответ конь поднял голову и нехотя покосился в сторону хозяина. - Похоже, его это устраивает, - заключил Кевин.

Сын Пратта сидел, широко раскрыв рот. Пратт рассмеялся гулко, и вскоре они уже затерялись в базарной толчее.

Солнце начинало клониться к закату, и Кевин повел коня туда, где, как ему казалось, начинала взбираться вверх по холму главная улица, и город сомкнулся вокруг него. Здесь в воздухе не ощущался тошнотворный запах, который преследовал Кевина в Латонии. Он так и не смог привыкнуть к этой отвратительной вони, особенно по сравнению со свежими запахами моря. Порой ему казалось, что он уже несколько недель не осмеливается вдохнуть полной грудью. Но даже здесь, в Мидвейле, на маленьком клочке земли сосредоточилось слишком много людей и животных, занятых самыми разными делами. Здесь было слишком много шума и движения: лаяли собаки, повозки грохотали колесами по булыжной мостовой, непристойные ругательств выкрикивались в шутку и всерьез, звучали крики торговцев.

- Вино, вино, прекрасное вино! Целая кружка за одну медную монету! Прекрасное вино!

- Большие пирожные, маленькие пирожные! Одно пирожное за медяк!

- А вот свежая крольчатина! - восклицал охотник, неся через плечо длинный шест, увешанный ободранными тушками. - Дивные кролики, покупайте их, пока они еще бегают!

- А вот сидр, прекрасный сидр, валит с ног взрослого мужчину! Коварен и силен! За две монеты вы убедитесь, что я не солгал! Покупайте сидр!

Кевин смотрел прямо перед собой, не обращая внимания на выкрики и обращенные на него взгляды, окружив себя своими невидимыми стенами, которые ограждали его от толпы и от многих вещей, происходящих одновременно.

Он не любил быть в центре внимания, но на этот раз виноват был его конь. Внимание зевак на улице привлекали не только невиданные размеры, но и необычное поведение животного. Конь сбросил с себя безразличную дремоту, теперь его голова вздымалась высоко над толпой, уши были отставлены назад, шея круто выгибалась. Конь двигался за Кевином несколько наискось, словно лемех гигантского плуга. Такой способ движения, при котором левое плечо коня едва не касалось спины Кевина, помогал достичь сразу двух вещей: во-первых, гремящий копытами по мостовой конь прокладывал путь в плотной толпе и сутолоке, а во-вторых, не позволял никому подойти к Кевину сзади. Кевину это не особенно нравилось - всякое случалось на запруженных людьми улицах - но он ничего не мог с этим поделать. Такая поступь коня был приобретена путем долгих тренировок, чтобы конь приучался прикрывать корпусом спешившегося всадника.

Прохожие, бездельники, поденщики, возчики - все разглядывали невиданное животное, но послушно расступались перед ними, словно вода, обтекающая остров.

- Придется почаще выводить тебя в люди, - пробормотал Кевин коню. - Да и меня тоже, - добавил он уже про себя, однако не слишком озабоченно.

В тех двух или трех деревнях, где он останавливался, он столкнулся с неприятностями, потому что в каждой захудалой таверне обязательно отыскивался какой-нибудь болван, ищущий ссоры. В последние два раза ему просто пришлось поставить достаточно выпивки, чтобы поднять их скверное настроение. Тогда ему казалось, что он поступил правильно, но позднее...

Кевин тряхнул головой и принялся рассматривать незнакомый город.

Вдоль улицы тянулись лавки и магазинчики, деревянные ставни которых были подняты на манер навесов над прилавками. Обшитые деревом вторые этажи домов нависали над улицей так, что небо виднелось только сквозь узкую щель между примыкающими вплотную застекленными террасами. Каменные дом выходили на улицу большими стеклянными окнами в свинцовых рамах, а тяжелые двери то и дело открывались, впуская с улицы шумных посетителей. Извилистые улочки и аллеи сворачивали то вправо, то влево, словно человек, не уверенный в том, куда ему надо идти. Часто встречались каменные ступени, которые вели вверх по склону сквозь узкие проходы между домами. Время от времени улицы выходили на небольшие уютные площади, с каменным бассейном и фонтаном посередине, а затем снова принимались кружить, раздваиваться, снова сходиться, разветвляться, заканчиваться тупиками или дворами, петлять, превращаться внезапно в ступени, спускаться к реке или взбираться в гору. Казалось, что план города был скопирован со след пьяной гусеницы. Несколько раз Кевин вынужден был поворачивать назад, чтобы снова отыскать то, что казалось ему главной улицей. Когда же он спрашивал прохожих, где находится Королевский Армс-Холл, ответом ему был недоуменный взгляд.