Моя бывшая жена - Лейк Оливия

– С ней переписывается? Кирилл мне ни разу не написал, так мы пять лет дружим! – возмутилась Соня. – Он или звонит, или через тебя передает.

– Вот именно. Я знаю своего мужа, ну не будет он вести всякие переписочки. Не такой он человек, ну если только…

– Ты думаешь спит с ней? – Ника сжала мои пальцы.

– Не знаю… Я так и не спросила. Боюсь услышать правду. Дура я, да? Слабачка?

– Не говори глупости!

– Сонь, а когда он у вас был, может, ты заметила что-то?

Она задумалась и начала рассуждать вслух.

– Кирилл был недолго. Меньше часа. Не знаю, какие уж там фотографии Марина могла сделать, но она носила нарезку и лед Илье и Кириллу. Я еще помню попросила Алену, жену этого, – она щелкнула пальцами, – Сереги из Собственной безопасности. Марина вызвалась сама. Маш, но это ж ничего не доказывает.

– Ну, все ясно! – Ника хлопнула по столу. – Не скажу, что удивлена.

– В смысле? – подозрительно проговорила я. Что, мой муж ходок и только я не знала?!

– Маш, есть мужики, про которых только так «Да быть такого не может!», а Кирилл у тебя всегда был «плохим» парнем. За такими очередь стоит, чтобы хотя бы разочек «прокатил». Может, и Марина эта набивалась к нему в любовницы. И, уверена, ни она одна, но самое важно другое, надо ли это самому Кириллу… Помнишь, как он забирал тебя со смены, а медсестры чуть ли из халатов не выпрыгивали…

Да, меня все девчонки в отделении спрашивали, что за брутальный самец меня караулит у больницы. Замучили намеками. А ведь мы могли никогда с Кириллом не пересечься. Мы ведь совершенно разные…

Москва, семь лет назад

– Ну что, товарищи, может по шаурме вдарим?

– Да какая шаурма, дядь Леш. Два часа ночи. А вот по кофе можно. Ты как, Вань? Кофе будешь? Здесь круглосуточный Макдональдс в двух кварталах, – предложила фельдшеру. Прошла уже минута, а на новый вызов не направили, может, успеем взбодриться? Сегодня меня поставили дежурить в карету скорой помощи. У моего куратора специфическое чувство юмора. Бельский считал меня комнатным цветочком, поэтому всячески, не гнушаясь способов, выталкивал из зоны комфорта. Вот и сейчас полночи колесила по северу Москвы. Вызовы обычные, ничего сложного: у кого температура не сбивается, у кого после злоупотребления алкоголем поджелудочная махнула рукой, роды, в конце концов, но это сто процентов моя тема. В общем, нормально. Да и напарник с водителем попались адекватные и веселые.

– Давайте по кофе, до пересмены еще пять часов.

Мы стояли у старой пятиэтажной панельки, в спальном районе за МКАДом. Бабушке плохо стало: она уже умирать собралась, но обошлось все. Давление резко упало.

– Химки. Маяковского 16/9, Огнестрел. Ранен сотрудник федеральной службы, – затрещала рация.

– «Ласточка 11» свободна, – передал Ваня. – Будем на месте через три минуты. Гони, дядя Леша.

Мы сразу поняли, что приехали по адресу. Проблесковые маячки вместе с сиреной разрезали ночь. В тусклом свете фонарей видно было как из окон свешивались фигуры жильцов. Любопытные. Черт, что здесь произошло? Много машин. От обычных служебных до очень пафосных. Я и марок таких не знала.

– Скорая помощь! – крикнул Иван. Нас сразу взяли в оборот и подвели к группе мужчин. Кто-то выглядел, как президент России, не меньше; кто-то как бандит из девяностых. Здоровые, с коротким ежиком волос и горой мышц. Много спецназовцев с автоматами. Ничего мы так заехали, будет, что вспомнить.

– О, по твою душу, Субботин! – сказал серьезный дяденька в черном костюме. – Подлечите нам бойца, эскулапы.

– Да на мне как на собаке, – пошутил тот самый Субботин, но послушно залез в машину. – Пусть девушка осмотрит, – приказал сходу. Иван, естественно, не стал слушать. – Я сказал девушка, – достаточно жестко повторил наш капризный пациент.

Мы переглянулись. Я сама убрала наложенный на предплечье жгут. Профессионально сработано.

– Вы молодец, – почему-то не сомневалась, что он знал, как оказывать первую помощь.

– Я рад, что тебе нравится, – улыбнулся нахально. Казанова, блин.

– Маша, пуля на вылет прошла, – помогал Иван.

– Да, Маш, прошла. Не надо, – отрицательно кивнул на шприц с обезболивающим. – У меня дела еще.

– Вам покой нужен. Сейчас будет больно. – Я начала очищать рану.

– Машка, ну ты хоть подуй! – возмутился, будто мы живем с ним вместе лет пять, не меньше.

Я не реагировала. Правда, когда обрабатывала антисептиком, все же подула. Кровотечение остановлено, давящая повязка наложена. Ранение не сложное, пациент в сознании и даже шутит.

– Завтра с утра приезжайте на перевязку. Мы передадим актив в стационар. И возьмите, – я протянула блистер с обезболивающим. – Рука будет болеть, увы и ах.

– Машка, давай к тебе завтра заскочу, и ты перевяжешь?

– Я вообще акушер-гинеколог, вряд ли мы с вами еще встретимся. До свидания.

В следующий раз я его увидела через два дня. Меня наконец отпустили в восемь вечера. Я была молодцом и умудрилась не попасть на дежурство.

– Привет, Машка, – Кирилл Субботин стоял у черного тонированного Гелендвагена и самоуверенно улыбался. В нем было все, что мне не нравилось в мужчинах: от вопиющей наглости и вседозволенности до внешности. Слишком большой, давящий, с тяжелой истово мужской энергетикой. Мне даже машина его не нравилась. Какая-то бандитская! Но в Кирилле было то единственное, против чего не могла устоять ни одна хорошая девочка. Плохой мальчик.

– Как ваша рука? – спросила, приблизившись. Убегать не собиралась. Догонит.

– Твоей заботой, Машка. Поехали, покормлю тебя.

– Спасибо, но я не есть, а спать хочу.

– Спать так спать, – и дверь передо мной открыл. Я не хотела выглядеть ломающейся девицей. Хочет подвезти, пускай. Не дети же.

Кирилл все же смог уговорить меня поужинать с ним. Так, поговорили… обо мне. О себе он давал информации крайне мало. Прямо спецагент. Зато смотрел так, что сомнений в его желаниях не оставалось. На третьем свидании так и сказал.

– Машка, я хочу тебя.

Мы как раз заехали в ворота каких-то частных угодий. По-другому и не скажешь! Огромная территория с зелеными газонами, деревьями, строениями.

– Когда-нибудь стреляла?

Я отрицательно покачала головой. Мы оказались на стрельбище или полигоне. Кирилл расстелил плед и достал корзину с продуктами. Он обещал мне пикник. А сейчас я стояла с пистолетом в руках, наушниках, очках и целилась в круглую мишень.

– Он боевой? – спросила, с трудом удерживая руку на весу.

– Нет, травмат. Боевой тебе рано. – Кирилл стал сзади, очень близко. Я чувствовала его горячее тело и жаркое дыхание. – Передерни затвор. Совмести мушку и целик. Вдохни глубоко и, – я повторяла за ним, как завороженная, – задержи дыхание, – и в самое ухо, – стреляй, Машка…

Я нажала на спусковой крючок. Отдачей тряхнуло неожиданно, но Кирилл прижал меня к себе и руками забрался под светлый топ. Грудь сжал. Я все еще пыталась целиться, но лифчик болтался на руках, а ловкие пальцы крутили соски.

– Машка, какие у тебя классные сиськи, – покусывал шею. Затем к пуговице на шортах потянулся. Стянул до колен вместе с трусиками. Ягодицы мять начал. Гладить между ног. – И задница классная.

Кирилл отстранился на мгновение и прижался уже голой грудью. Он собрал пальцами мою смазку и размазал по бедрам. Ягодиц коснулась напряженная плоть. Кирилл был намного выше – я едва до плеча могла ему достать, хоть и сама совсем не маленькая. Он провел членом по моей пояснице и забрал пистолет.

– Я хочу видеть твои глаза, когда войду в первый раз… – и рывком стянул с меня топ вместе с лифчиком. Повернул, впечатал в грудь, губы жадно нашел. Шорты с трусами болтались на одной ноге, поэтому я легко запрыгнула на Кирилла, ногами талию обхватила, об обжигающую головку промежностью потерлась. Я никогда с такой дикой яркостью не хотела мужчину. Понимала, что это только секс. Что большего быть не может, но так отчаянно стремилась к нему.