Миротворцы - Антон Первушин

ФТК располагался на втором этаже механического корпуса. Здесь соседствовали друг с другом четыре его кафедры, находились деканат и общефакультетский вычислительный центр.

Гера затормозил перед мехкорпусом, замком приковал велосипед к нагромождению стальной арматуры, пребывающей тут со времён оных. Обменялся кивками с проходившими мимо аспирантами, вошёл в парадную.

На вахте сидел Моисеич, дружелюбный старик в неизменной телогрейке, маленький и морщинистый, пенсионер от низшего звена электромеха.

– Привет, Моисеич, – поздоровался Гера. – Как дела? Как печень?

– Тянем помаленьку, – отвечал дружелюбно Моисеич. – Как у тебя? Не надумал вер-нуться?

– Да куда мне теперь, – притворно вздохнул Гера. – Отстал совсем. Журналов не вы-писываю, за новшествами не слежу. Если возвращаться, то студентом. А студентом не примут – возраст.

– Мне бы твои заботы, – Моисеич хмыкнул. – Ладно. С чем пожаловал?

– Князев здесь? – осторожно поинтересовался Гера.

– В городе Ефим Алексеевич, – жизнерадостно ответил Моисеич. – Из Дрездена вер-нулся. С конференции.

Гера на секунду растерялся. Он внимательно отслеживал все перемещения Князева и был уверен (на девяносто девять и девять десятых), что тот останется в Дрездене по крайней мере до середины текущей недели. Но Князев, нарушив собственные планы, вернулся. И как не во время!

– Он… на факультете? – прощупал почву Стрельцов.

– Не… с утра не было. Значит, со второй половины будет. После трёх заходи.

– Жаль, – Гера снова вздохнул, разыгрывая разочарование. – После трёх уже я не смогу. Пойти, что ли, хоть коллег навестить? Не зря же я целый час педали крутил…

– Пойди навести, – легко согласился Моисеич.

Посвистывая, Лысый Гера отправился на второй этаж. Князев – в городе, но на факуль-тете его нет, и это очень хорошо. Хоть одна малая удача за этот сумасшедший день. Надеюсь, что не последняя.

Ефим Алексеевич Князев был царём и богом здесь. В тридцать два года он имел уже докторскую степень и занимал должность заведующего кафедрой систем регулировки и авто-матического управления факультета технической кибернетики. Весьма одарённый и неорди-нарный во всех смыслах человек, Князев сумел таким образом организовать работу кафедры, что по количеству "законных" хоздоговорных работ она обогнала все другие кафедры Политеха корпуса на три в ипподромной системе измерений. Это позволяло Ефиму выписывать весьма солидные суммы в фонд заработной платы кафедры, и учёные, работающие под началом Кня-зева, не чувствовали себя затравленными перманентным безденежьем и презрительно-наплевательским отношением властей к их проблемам. При этом Князев терпеть не мог неком-петентности, выкорчёвывал её с корнем, не считаясь со званиями или наградами. За это он часто бывал биваем престарелой и закостенелой профессурой, но каждый раз благодаря сво-ему светлому уму отыскивал некое компромиссное решение, при котором и волки, профессура, оставались сыты, и овцы, компетентные талантливые специалисты, пополняли собой кафедру и ФТК.

В самом же Ветрогорске Ефим Князев был широко известен другим своим талантом. А именно – способностью быстро и точно разгадывать сколь угодно сложные криминальные за-гадки. "Ветрогорские ведомости", называвшие Князева просто и недвусмысленно: "современ-ный Шерлок Холмс", были недалеки от истины.

Безусловно, современное расследование криминального происшествия требует обработ-ки большого объёма оперативной информации. Шерлок Холмс, очутись он в современной ре-альности и возьмись сдуру за какое-нибудь достаточно простое дело оказался бы почти мгно-венно погребён под целой лавиной информации самого разного рода, и ещё не известно помог бы ему его знаменитый дедуктивный метод или, наоборот, завёл бы в глухомань вычурных ги-потез. Князев не исключал в своём анализе дедуктивного метода, однако будучи профессиона-лом-кибернетиком, особое внимание уделял техническим средствам сбора, сортировки и обра-ботки информации, которые собственноручно проектировал и программировал. Если Лысый Гера был гангстером совершенно новой формации, то Ефим Князев был частным детективом совершенно новой формации, не виданной доселе на обширных просторах российской крими-нальной нивы.

На этом поприще (официально именуемом "внештатными консультациями") Князев зая-вил о себе впервые два года назад стремительным и успешным расследованием дела об "Охотнике за головами", серийном убийце, преступления которого потрясли Ветрогорск и окре-стности. Делом одно время занималась даже специальная, выписанная из Москвы бригада – а поймал убийцу Князев. Кроме того рассказывают, что однажды (четыре года назад) Ефим по-мог службе безопасности мэра Ветрогорска выследить и обезвредить профессионального кил-лера, направленного в Ветрогорск одной весьма влиятельной политической группировкой с це-лью устранения мэра ("Дело Чёрного Истребителя"). Рассказывают, что консультации Князева не только помогли справиться с киллером, но и послужили исходным толчком к нейтрализации вышеупомянутой группировки. С тех пор команда мэра питает к Ефиму самые тёплые чувства и покрывает его "мелкие" шалости, без которых, понятно, не обходится ни одно частное рассле-дование.

Впрочем, сам Князев не злоупотребляет дружеским отношением властей к себе, посколь-ку чтит гласные законы и не желает составлять конкуренцию правоохранительным органам. Его вмешательства в ход расследования тех или иных громких дел всегда были вызваны суровой необходимостью.

Что же касается Лысого Геры, то Ефим прекрасно знал (в отличие от многих своих коллег и подчинённых), чем занимается бывший доцент, появляясь на кафедре или в институте, и в своё время даже сделал Гере серьёзное предупреждение, дабы тот не наглел и держал себя в рамках. Гера предупреждение принял к сведению, но от своих далеко идущих планов не отка-зался. Противостояние было таким образом заявлено, но пока ни одна из сторон не получила в этой игре хоть сколько-нибудь значительного преимущества. Ефим Князев, впрочем, как-то заявил, что не оставит "просто так" дело о самоубийстве академика Абрамянца, возглавлявше-го кафедру материаловедения. Главным виновником этого самоубийства Ефим полагал Лысого Геру. Сам Гера не совсем понимал, каким образом Князев собирается доказывать его причаст-ность к самоубийству, но на всякий пожарный случай сконструировал и подтвердил докумен-тально серьёзную легенду, перекрыв "современному Шерлоку Холмсу" возможные пути подхо-да по этому направлению.

В общем, никакого резона встречаться со своим давним врагом у Лысого Геры не было, тем более сейчас, в ситуации, мягко говоря, кризисной и нервной. Поэтому Гера обрадовался, не обнаружив Князева на рабочем месте, и с лёгкой душой направился на второй этаж механи-ческого корпуса в факультетский вычислительный центр. Здесь рядовым системным операто-ром работал человек, оказывающий Лысому Гере редкие, дорогостоящие, но чрезвычайно эф-фективные услуги.

Как известно, в любом человеческом сообществе, будь оно даже стократ более справед-ливо устроено, чем наше с вами, тем не менее всегда отыщется такой индивидуум, которому в этом сообществе покажется тесно, душно, погано. Если же указанный индивидуум обладает при этом хотя бы зачатками интеллекта, он оформляет своё неприятие окружающего сообще-ства в виде доктрины. Нашёлся такой индивидуум со своей доктриной и в команде Князева. Звали его Андрей Мишуков. Он закончил в своё время физмат ЛГУ, но как иногородний устро-иться в Питере не сумел, вернулся в родной Ветрогорск, где проработал несколько лет на предприятии оборонного значения "Светлый путь". В новые времена попал под сокращение штатов и был подобран и устроен Князевым в самый кризисный для него, Мишукова, период. Однако, что случается, никакой, даже самой малейшей благодарности, он к Ефиму по этому поводу не испытывал, считал Князева нуворишем, одним из многих новорусских нуворишей, и даже пятикратный оклад, за который он работал восемь часов в день с двумя выходными, не считал достаточным поводом для изменения своего очень мрачного взгляда на окружающую действительность.

Андрей Мишуков не был коммунистом в общепринятом смысле этого слова, хотя час-тенько и пользовался для изложения своей доктрины коллегам по электронно-вычислительному цеху терминологией, предложенной ещё Марксом-Энгельсом-Лениным. В основе же доктрины лежала вера Мишукова в то, что, несмотря на все перегибы и перекосы, в нашей стране семьдесят лет строилось принципиально новое общество, за которым (хотели мы того или нет) было будущее всего человечества, и отказ от этого строительства есть отказ от будущего для нашей нации, для России. "Все наши беды от того, – вещал бывало Мишуков в курилке, – что мы ради жрачки и шмотья отказались от самой передовой идеи, и теперь ме-чемся в поисках заменителя, но каждый раз и снова убеждаемся в том, что любая другая идея по сравнению с той, бывшей, старое засохшее дерьмо".