К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена (СИ) - Княжина Елена

Голос Миндаль (нет, правда, ну что за имечко?) бархатной змейкой кувыркался в сознании. «Вечность в подчинении у черта».

Вечность.

Скоро я, словно маленький Кай, буду собирать это слово из льдинок, в которые превратятся мои мечты и надежды. Где уж мне «Лингва Юниверс», когда у черта пол недомыт и омлет, питающий, кхм, «мужскую силу», не приготовлен?

Пожилая кореянка протянула мне белоснежный смокинг, упакованный в полиэтиленовый вакуум. Черт что, правда носит такое на демонические вечеринки? Определенно, он промахнулся миром при рождении.

– Держи, ангелочек, – улыбнулась старушка, всучив мне еще три пакета.

Боги, да сколько у него этих рубашек? По каждой на день недели с учетом трехкратной смены гардероба? Боюсь представить, сколько у него носков.

– Я не…

«Не ангел. У меня даже душа – и та в ломбарде», – хотелось признаться владелице химчистки. О том, что она тут хозяйка, свидетельствовало несколько семейных фото на стенах.

– Ты светишься, – покачала головой кореянка. – Прошлая, та, что сдавала, по сравнению с тобой – бледная тень. Такой, как ты, нужна защита.

– Чего? – я всмотрелась в подслеповатые старческие глаза, почти прозрачные.

Зачем она меня пугает? И вообще, поздновато мне думать о безопасности. Уже вляпалась по самые разбитые колени.

– Я ошиблась, – кореянка продолжила мерно кивать, словно соглашаясь с собственными мыслями. – Ты уже хорошо защищена. Иди с богом, милая. Иди.

…Всю обратную дорогу, качаясь в полупустом вагоне, я размышляла над тем, теряет ли Черт-Неделька пары от своих носков. С его нудностью и дотошностью я готова была поставить на то, что нет. У него все под контролем.

Интересно, а в белье у него имеются прорези для хвоста? Это я точно могу проверить. Достаточно заглянуть в комод в спальне, пока Дрейка не будет дома.

***

Новостройку, в которой поселился Дрейк, я нашла без труда. Словно в нее меня вел какой-то встроенный внутренний маячок. Может, он не соврал, и моя душа в самом деле стремилась к новому владельцу?

Консьерж – тот самый загорелый парень, что с подобострастной улыбкой приветствовал вчера черта, – подскочил и побежал к лифтам.

– Мисс едет на четырнадцатый? К мистеру Дрейку?

Узнал. Запомнил. Кошмар!

Я прикусила губу. Что он подумал? Что я… и этот вот черт… что мы вместе?!

– Да… четырнадцатый, пожалуйста, – прохрипела, пряча красные щеки за чертовым смокингом. Сейчас все играло против меня, даже кипа пакетов с явно мужскими вещами.

У консьержа не было причин для сомнений в том, где я провела эту ночь и с кем. Уверена, как именно я ее провела, он себе тоже в красках представил. Потому что смотрел на меня с каким-то лукавым интересом. Он и не подозревал, что я валялась на коврике, отлежала себе все бока и чуть не свернула шею на твердом диванном валике.

– Меня зовут Витторио, мисс. Я сам здесь недавно и еще не всех постояльцев знаю по именам, – улыбка парня стала шире, уголки губ норовили коснуться ушей.

– Олеся, – тихонько пискнула я. – Я тут тоже… новенькая.

– Очень рад за мистера Дрейка, – кивнул Витторио и попытался получше меня рассмотреть, что было проблематично из-за прижатой ко мне кипы пакетов. Так что он быстро сдался и вернул глаза на мое лицо. – Я обычно работаю в ночную смену. Обращайтесь, если что-то нужно.

Что может быть нужно от консьержа? В каких случаях к ним обращаются? За солью? За ведерком льда? При неисправной проводке, перегоревшей в коридоре лампочке и отсутствии горячей воды? Вряд ли он способен помочь мне с моей проблемой.

– Ааа… – неловко протянула я. – Простите, я знаю, что это личное дело мистера Дрейка, но… К нему раньше приходили… другие женщины?

– Его часто сопровождала Химена, старая кубинка, – с охотой открыл рот Витторио. Видимо, склонность поболтать и поулыбаться у консьержей в крови. – Как я понял, мисс, они приехали сюда вместе, но жила она отдельно и никогда ночевать не оставалась. Она приходила сюда каждый день ровно за полчаса до рассвета, минута в минуту. Я пару раз специально засек. А однажды… не пришла. И на следующий день тоже. Мистер Дрейк темнее тучи ходил, характер совсем испортился, – шепотом добавил парень и заговорщицки подмигнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Похоже, Химена пропала стараниями миндальной тетки. Что они сделали с пожилой кубинкой?

– А больше никого?

– Других женщин я ни разу тут не видел. Вы первая. Так что я очень рад за мистера Дрейка, – подобострастно повторил парень.

«Дзыннь». Я бочком забралась в подъехавший лифт.

– Приятно познакомиться, мисс Алессиа, – с забавным, явно деланным акцентом пробормотал консьерж и в который раз лучисто улыбнулся. Он просунул руку в лифт и нажал нужную кнопку, сам остался в фойе встречать очередных гостей.

Ехала и думала – ну вот какая я ему мисс? Скорее всего, он и сам никакой не Витторио, а наш местный Витек. Но да, в этом районе часто снимали апартаменты иностранцы, так что игра стоила свеч. И парень отрабатывал по полной.

Телефонная трель застигла меня у самого входа в логово черта. Зажав кипу пакетов подмышкой и зафиксировав телефон щекой, я просипела: «Алло?» и дернула ручку.

Дверь не поддалась. Черта дома не было. Казалось бы, и слава богу. Но как мне попасть внутрь? Или теперь я сплю на коридорном коврике?

Так. Мне же кто-то звонил? Из трубки раздавалось нервное сопение, абонент молчал.

– Леся, ты в порядке? – вдруг строго поинтересовался мамин голос, забыв про приветствия, и пакеты со скользящим шумом вывалились из рук.

Я ошалело уставилась на дверь перед собой. Открыла рот и обреченно закрыла: звуки он издавать не хотел.

Последний раз мама мне звонила год назад. После того памятного разговора, в котором она ревниво заявила, что у меня, в отличие от нее, жизнь продолжается, мы не общались.

Она долго жаловалась на воронежский воздух, к которому у нее легкие отказывались приспосабливаться после столичного смога. Сетовала на отсутствие на полках излюбленной косметической марки (не забыв упомянуть, что денег на нее теперь все равно бы не хватило). Истерично заявила, что меня, ее стараниями, ждет в Москве большое и светлое будущее. А потом, вспомнив резко про что-то (может, про невыключенную плиту, я не уточняла), она торопливо попрощалась и бросила трубку. С тех пор не звонила.

Эта нездоровая смена настроений меня пугала. Но папа был рядом. Оставалось верить, что он не пропустит настоящую депрессию. Каждый переживает кризисное время так, как умеет.

Я бы могла воображать, что мы с матерью отстранились друг от друга после банкротства отца из-за их вынужденного переезда. Я осталась тут, а они… Может, и следовало бросить учебу. Поехать в Воронеж вместе. Валька незадолго до этого умотала в Лондон и носа сюда не показывала. Но я… Должна была, да.

Помню, даже предложила им это – взять академ на годик и помочь семье освоиться на «старом новом месте». Но отец настоял, чтобы я продолжила учебу. Не зря же он использовал свои связи, проталкивая меня на курс к самому Рогозину? Не всякий бюджетник мог о таком мечтать.

Но нет, мама позабыла о моем существовании задолго до отъезда. Все случилось как-то резко. Наши посиделки у телевизора с домашней пиццей сменились ее поздними возвращениями из SPA, после которого они с подругами решали вдруг заскочить в недавно открывшийся итальянский ресторанчик. То ли манящая богатая жизнь закрутила. То ли я выросла и перестала ей быть интересна.

Наша новая московская квартира была огромной, так что мы умудрялись с ней не сталкиваться, даже находясь под одной крышей. Первое время я грустила, переваривая странное чувство брошенности. Будто меня избегают. Будто бы намеренно забыли. Вычеркнули из жизни. Потом меня засосало в учебу, словно в морскую воронку. Я едва успевала выбраться на поверхность и сделать вдох, как начинались новые тесты, стажировки, зачеты, практики…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вот ее голос. Прорезал мое бытие. Сиплый, почти не знакомый. И спрашивает, в порядке ли я. Удивляюсь, как еще трубку не выронила вместе с пакетами.