Поход Суворова в 1799 г. - Николай Грязев

Чтобы стеречь свою добычу и не пропустить минуты ее раздела, Австрия решила передвинуть армию эрцгерцога Карла из Швейцарии к Нижнему Рейну в Германию, якобы для содействия остальным союзникам. В Швейцарии же должны были соединиться под общим начальством Суворова русские корпуса: Римского-Корсакова (27 т.), прибывший из России, и собственный Суворова (18 т.) из Италии; по соединении русские войска должны были через Франш-Контэ вторгнуться в самую Францию. Об удалении русских из Италии Австрия хлопотала весьма усиленно: она вовсе не думала вместе с императором Павлом о восстановлении попранных прав и упрочении тронов, а единственно желала завладеть Италией, завоеванной чужими руками; поэтому присутствие здесь русских войск и русского генерала, имевшего главное начальство над союзными армиями в Италии и действовавшего совершенно в духе и согласно с волей своего Государя, служило самым важным препятствием к осуществлению желаний венского Двора. Ясно, что Тугуту казалось выгодным как можно скорее увидеть в Италии одних только австрийцев и распоряжаться самовластно.

К выполнению нового плана союзные дворы полагали приступить «только по совершенном утверждении союзных армий в Италии и Швейцарии». Италия, действительно, была почти окончательно завоевана, но в Швейцарии, напротив, французы, под начальством великого мастера горной войны Массены, имели успех и занимали позиции по обширной дуге от Базеля по Рейну, нижнему Аару, Лима-ту, Цюрихскому озеру, р. Линте, горе С.-Готард, далее кантону Ва-лис и горе Большой С.-Бернард. К половине сентября (ст. ст.) Мас-сена мог усилить свою армию до 80 т. и перейти в наступление.

При таких обстоятельствах было бы безумием вывести из Швейцарии всю армию эрцгерцога Карла и оставить одних русских на явную гибель. А между тем эрцгерцог Карл получил предписание немедленно по прибытии корпуса Римского-Корсакова вывести из Швейцарии все австрийские войска, до последнего солдата. По поводу такого распоряжения Тугута Суворов писал: «Сия сова не с ума ли сошла или никогда его не имела!» Следует заметить, что предписание было отдано вопреки соглашению, по которому русские должны были сменять австрийцев постепенно и в равных силах. Нелепость распоряжений, шедших из Вены, была до такой степени ясна, что эрцгерцог Карл, уходя из Швейцарии, взял на себя оставить там на некоторое время 22 т. чел. под начальством Готце, но, конечно, не потому, что у него совесть зазрила, как пишут некоторые историки, а чтобы прикрыть Граубинден и Тироль, которым угрожала явная опасность: отсюда французы могли вторгнуться в наследственные австрийские земли.

Корпусов Римского-Корсакова и Готце было далеко не достаточно для занятия длинной стратегической позиции в 200 верст; они подвергались крайней опасности от более сильного и более сосредоточенно расположенного противника; до поры до времени их спасала единственно неготовность Массены к наступлению, к которому Директория побуждала его весьма настойчиво. Следовательно, Суворову необходимо было спешить как можно скорее прибытием в Швейцарию, дабы сколько-нибудь восстановить равновесие. И он спешил.

Уже 28 августа он двинулся в поход, но попытка Моро освободить кр. Тортону от австрийской блокады вынудила русского фельдмаршала быстро возвратиться на помощь союзникам. Разумеется, он мог не возвращаться и предоставить австрийцев их собственной участи, подобно тому, как поступил эрцгерцог Карл с Римс-ким-Корсаковым, но это было бы не согласно с характером русского полководца. Только 31 августа, после сдачи Тортоны, Суворов мог начать свой беспримерный в истории поход и быстротою марша рассчитывал вознаградить потерянное время. Действительно, в 5 дней русские прошли более 150 верст и 4 сентября достигли д. Таверно. «Огромные Альпы, — пишет Грязев, — показали нам издали величественное чело свое; их вершины, покрытые снегом и теряющиеся в облаках, удивили взор наш; цепь их казалась бесконечною. С каким нетерпением желал я видеть вблизи сих гигантов природы, наводящих ужас своею необозримою высотою»… До С.-Готарда оставалось 3 перехода, так что при некотором напряжении Суворов мог атаковать С.-Готард 8 сентября, как предполагал раньше, но вдруг последовала внезапная остановка. Дело в том, что путь через С.-Готард в то время был недоступен для повозок, а потому Суворов не мог взять с собою ни колесного обоза, ни полевой артиллерии. Все тяжести он отправил кружным путем через Верону, Тироль, Форарльберг и по северному берегу озера Боденского, артиллерию же другой кружной дорогой – по озеру Комо, через Киа-венну в долину Энгадин и далее в Фельдкирх; с собой русские взяли 25 итальянских горных орудий, обоз же необходимо было иметь исключительно вьючный. Суворов заблаговременно поручил австрийскому генералу Меласу, заведывавшему хозяйственной частью, заготовить в Таверне 1429 мулов, чтобы поднять продовольствия всего на 12 дней, на людях и во вьюках; 24 августа было подтверждено относительно заготовки мулов с вьюками. Рассчитывая, что все это исполнено, русские прибывают 4 сентября в Таверну. «Здесь-то открылась нам, — рассказывает Грязев, — немецкая подлость во всей своей наготе, интриги гофкригсрата и самого австрийского двора, ибо союзники наши, заманивая нас в сию дикую и почти непроходимую страну, обещали с своей стороны, а при том имели и в обязанности, облегчить различным образом наше следование, дабы к нашему прибытию в Беллинцону заготовить достаточное количество провианта и приличное число мулов как для оного, так и для прочих наших тягостей, и сверх того проводников; вместо того, ни вспомогательного союзного войска, ни должного количества провианта, ни мулов для вьюков, ни проводников и ничего обещанного ими здесь не нашли. Всякий другой начальник, на месте Суворова бывший, найдя такие неудобства, отказался бы от дальнейшего следования в страну вовсе не известную, бесплодную и всеми ужасами исполненную; но великий духом, или лучше сказать, неподражаемый Суворов презрел сей подлый обман и все ковы и, не уважив никакими обстоятельствами и препятствиями, подобно древнему Аннибалу, решился идти далее и со славою проложить себе путь чрез седые, огромные Альпы». «Он созывает совет из военачальников, в числе коих находился и великий князь Константин, раскрывает им все обстоятельства нашего критического и вместе трудного положения и объявляет свою решительность. В сем случае Константин, как подражатель в духе, как герой Севера, первый на то соглашается и предлагает вместо обещанных австрийцами мулов, спешив казаков, употребить их лошадей для навьючения провианта и всяких тягостей. Сие предложение, столько благоразумное, полезное и достойное россиянина, было принято как самим Суворовым, так и всеми военачальниками, и приведено в исполнение. Со стороны артиллерии мы были несколько обеспечены, ибо имели при себе несколько небольших пьемонтских горных орудий с их снарядами, навьюченными на маленьких мулах, и со всеми принадлежащими к ним чиновниками».

Мысль употребить казачьих лошадей под вьюки, действительно, была сообразна с обстановкой, ибо в горах спешенные казаки могли принести больше пользы; но ведь необходимо было устроить хотя какие-нибудь приспособления для навьючивания провианта. Для одного вьюка не трудно достать в любом селении подходящий мешок, конец веревки и несколько палок, но для 1500 вьюков* – это нелегко. Казаки были разосланы по окрестностям для сбора вьючных приспособлений; войска устраивали вьюки; днем и ночью кипела необыкновенная деятельность. Наконец, к 10 сентября все приготовления были окончены. Суворов известил Готце и Римского-Корсакова о выступлении из Таверны к С.-Готарду, сообщил им свою диспозицию и просил, чтобы они с своей стороны содействовали ему, как сами признают лучшим. В этих письмах фельдмаршал рекомендовал особую энергию: «Никакое препятствие, никакие затруднения, никакие пожертвования не должны останавливать нашего стремления к той важной цели, для которой мы соединяемся. Ничто не должно пугать нас: мы можем быть уверены в успехе, если будем действовать решительно и быстро. Это тем необходимее, что всякое промедление усиливает сопротивление неприятеля и препятствия, которые нам должны представиться в этой стране, в особенности же от недостатка продовольствия и удобных дорог». Диспозиция Суворова была составлена весьма искусно. В горах позиции обороняющегося обыкновенно весьма сильны; атаковать их с фронта, в лоб, крайне трудно, а потому обходы имеют решающее значение. Суворов внимательно отнесся к этой особенности горной войны и обходам отвел подобающее место. Позицию французов на С.-Готарде должен был атаковать с юга, со стороны Италии (т. е. с фронта), русский корпус Дерфельдена (10500 чел.) и австрийская бригада Штрауха (4500 чел.), а в обход, через долину переднего Рейна, в тыл позиции неприятеля, послан русский корпус Розенберга (6000). Далее вся армия Суворова должна была двигаться вниз по долине р. Рейсы, причем для облегчения фронтальных атак австрийской бригаде Ауфенберга (из войск Готце) приказано выйти к Амштегу в тыл Чортова моста и других позиций французов. После этого предполагалось движение сил Суворова к г. Альтдорфу и далее по правому берегу Люцернского озера к г. Швицу, куда Готце обязан был прислать свою кавалерию. Затем Суворов идет к г. Люцер-ну, а Готце в Цугу, т. е. Готце во фланг, а Суворов в тыл главной позиции Массены за рекою Лимат, которую Корсаков должен был в то же время атаковать с фронта. Таким образом, в этой диспозиции _ идея обходов, сообразно со свойствами горной войны, была произведена весьма строго, но сложность плана угрожала неудачей от весьма возможных случайностей, требовала в исполнении предначертанного каждому отряду точности и непреклонной энергии в достижении цели во что бы то ни стало, не останавливаясь ни перед какими препятствиями. Заметим, что план Суворова был предварительно послан на заключение таким опытным в горной войне лицам, как Штраух, Линкен и Готце; никто из них в своих отзывах не обратил внимания фельдмаршала, что по правому берегу Люцернского озера дороги не было, – дорога долиною Рейсы шла только до Альтдорфа.