Братство Света - Рональд Колд

— Ну и что же теперь делать? — робко спросил совсем молоденький пастух, руки которого дрожали от возбуждения. Ничего не соображая, он в череде первых поддался волнам первобытной ярости и бросился на человека-крысу с голыми руками. Случай уберег его от увечья или смерти. Теперь горячка схватки отхлынула, и он еле держался на ногах от ужаса.

— А теперь — поднимите сабли и немедленно идите за мной!

Мужчины повернулись, и увидели старосту, стоящего в шагах пяти-шести от них. Вечно осторожный толстяк неприлично маленького роста куда-то испарился. На его месте высился грозный воин из тех, о которых любила рассказывать мертвая горбунья: плотная кожаная куртка до колен перехвачена широким поясом, расшитым бисером, волосы схвачены черной льняной тряпицей, на левой руке грубая рукавица с костяными шипами, в правой — короткая толстая рогатина.

Бородач присвистнул, привычным движением заправил в отворот камзола раздвоенные косицы и поднял с травы саблю лемута. То же сделал и рыжий — вилы при падении переломились и стали бесполезными.

— Нечистый будет мстить, и мстить со всей яростью. Остается одно — идти под стены Мертвой Балки и погибнуть, как мужчины, или бежать всем поселком на болота и погибнуть, как загнанные волками лоси. После убийства четверых солдат мастер С’Муга и Ревуны последуют за нами хоть до самого стойбища Народа Хвоща.

— Дело говоришь, староста. Прошу прощения, но впервые лет за пяток!

Рыжий перепрыгнул через мертвую горбунью и пристроился рядом с преобразившимся старейшиной. Справа от него оказался Бородач, слева — Рыбоед, воинственно раздувавший ноздри и размахивающий топором.

За ними повалила возбужденно гомонящая толпа. На этот раз боевому азарту поддались не все. Несколько человек, в том числе и юный пастушок, остались возле мертвой женщины, растерянно глядя друг на друга.

— Откуда это у тебя, Глисс. Перчатка эта, да и копье? — спросил Бородач, впервые за свою жизнь назвав старосту по имени. У жителей окрестностей Балки такое считалось недобрым знаком. Имена скрывались за характерными прозвищами, ибо через Истинное Имя Нечистый запросто мог навредить человеку. Но теперь было все равно — из предстоящего боя никто из мужчин и не надеялся выйти живым. Форт был полон лемутами, обученными ратному делу, не в пример жителям мирных, в общем то, поселков Флориды.

— Да как тебе сказать, Вагр… Слышал байку о северных поселках, жители которых сопротивлялись, когда пришел Нечистый? Один из них был мой прадед. Хранили это добро, прятали по сундукам. Теперь сгодится.

Названный Вагром яростно затолкал за ворот непослушные концы раздвоенной бороды и мрачно засопел, вспоминая невеселую судьбу своей семьи.

Точно так же насупился Рыбоед. Он о своем происхождении не знал ничего. Мать рассказывала только, что деревня их была далеко на юге, в самих топях, и была разрушена во время очередного набега Народа Хвоща. Отца он никогда не видел.

Меж тем они вышли сначала на тележную колею, а потом и к перекрестку. Как ни странно, мастер С’Муга все так же сидел на камне, безучастно глядя в ту сторону, где угадывались башни форта.

Шумная и неорганизованная толпа людей не остановилась, лишь рыжий сказал на ходу, указывая на шевелящийся от ветра плащ коменданта Балки:

— Половину наших перебьет, не меньше. Эх, зря ты, Вагр, лук на поляне забыл.

Это было странно, но адепт темных сил даже не повернулся, когда за его спиной раздались человеческие голоса, послышался топот башмаков и хриплое дыхание. Идущий первым Рыбоед намотал на руку полу комендантского плаща, и с силой рванул на себя. С’Муга повалился назад, прямо на сыплющиеся со всех сторон удары.

Рыжий не участвовал в избиении ничуть не сопротивляющегося адепта Темного Братства. Он нутром чувствовал: что-то идет не так. Мужчина отошел в сторону и присел на трухлявый пень. Во рту ощущался железистый привкус, его подташнивало.

Взгляд лесоруба случайно упал на трофейную саблю. Толстый обух лемутского оружия оказался погнут, словно им со всей дури ударили плашмя по дереву, клинок был явственно иззубрен. Мертвый владелец вышел к людскому поселению из жаркой сечи. Что же за противник заставил лемутов искать спасения среди людей?

— Оставьте эту падаль, — послышался голос старосты. — Эй, Аграв, хватит сопли жевать, пошли к Балке. Или ты тоже струсил?

Лесоруб медленно поднялся, и двинулся за остальными. Он лишь мельком глянул на растерзанное тело грозного некогда наместника Нечистого во Флориде. Почему не сопротивлялся этот колдун? Что же происходит?

Эти вопросы продолжали вертеться в голове Аграва, пока он понуро плелся во след за радостно обсуждавшими убийство селянами.

Чудеса продолжались и дальше. В тележной колее, полной холодной грязи и ледяного крошева, лежало несколько Людей-Крыс. Убиты они были давно, трупы успели основательно закоченеть. Попытавшийся добыть себе саблю Рыбоед не смог разжать каменную хватку облюбованного им лемутского трупа. Ему пришлось отсечь кисть, растоптать башмаком пальцы, и лишь потом обзавестись приличным клинком. Никто и не подозревал, что в распоряжении наместника есть целый отряд этих сильных и злобных тварей, гораздо более грозных противников, чем Ревуны. Высказавшись об этом вслух, рыжий услышал в ответ не слишком его обнадежившие слова старосты:

— Наверное, ночью по реке пришла очередная флотилия с севера, а эти крысята — из конвоя. Ничего, освободим пленных, станет легче драться. Северяне, уж не знаю, откуда их Нечистый берет, наверняка, отличные бойцы.

— Если они еще в состоянии ворочать руками, — буркнул помрачневший Вагр. Его, похоже, мучили такие же черные сомнения, как и рыжего. Впрочем, внимательный слушатель, будь такой в возбужденной толпе селян, заключил бы из лихорадочных слов Глисса, что и он не верит в реальность успешного штурма форта. Он лишь подбадривал мужчин, в порыве накатившего безумия вверивших ему свои жизни.

Они прошли мимо трех или четырех обезображенных трупов Волосатых Ревунов. Судя по кружащимся над лесом трупоедам, далеко не все раненые лемуты успевали добежать до тележной колеи.

Показался Столб Скорби. Здесь полагалось быть постоянному посту, но их вновь встретила смерть. Здоровенный Ревун был приколот к столбу его же собственной саблей. Рядом чернели лужи крови. Трупы, похоже, уже достались кому-то из лесного зверья на обед.

— Кто же их так? — задумчиво спросил Аграв, разглядывая разбросанные там и сям лемутские конечности, то ли вырванные из суставов, то ли отрубленные или отгрызенные.