Наследник собаки Баскервилей - Валерий Гусев

Но зря он так старался.

– Вперед, Норд, – тихо скомандовала Ленка.

Норд легонько толкнул мордой калитку, едва не сорвав ее с петель, вошел во двор и спокойно остановился напротив исходящего злобой ротвейлера. И мягко, с ленивым интересом посмотрел на него, склонив голову набок.

Ротвейлера словно выключили. Он, не спуская с Норда глаз, задним ходом вернулся в будку. С таким выражением на морде, будто если бы в будке была дверь, то он тут же запер бы ее на засов.

Норд тоже сделал несколько шагов. Остановился возле будки, оглянулся на Ленку.

– Лежать, – негромко сказала она. – Здесь место.

Норд плюхнулся на брюхо и положил голову на передние лапы.

– Вперед, ребята! – дала команду Ленка. – Только побыстрее!

Мы вошли в калитку и поднялись на крыльцо. Ротвейлер проводил нас тоскливым взглядом, но и только.

Не скажу, конечно, что мне было легко входить в чужой дом. Успокаивало только то, что мы делаем это с благородной целью. А не так, как это сделали нынешние его хозяева.

Мы вошли. Ничего особенного. Интерьер средненький. Без особых наворотов. Всего две комнаты и кухонка. В комнате – никаких подвалов с муникациями. Однако неприятный запах есть.

Алешка стал принюхиваться, как охотничья собака. И уверенно "взял след". Повел меня на кухню.

Это было самое маленькое и самое загаженное помещение. Мойка полна грязной посуды (так им и надо!), на столе объедки, огрызки и пустые бутылки вместе с окурками.

Здесь тоже не было никакого подвала. Зато в углу стояли две пары грязных резиновых сапог. А на табуретке валялся грязный оранжевый комбинезон.

Я беспомощно оглядывался, мечтая поскорее удрать, а Лешка уверенно принюхивался. Он удирать не собирался.

– Берись, – сказал Алешка и сам взялся за край грязного стола.

– Теряем время, – напомнил я.

– А вот и нет! Двигай его в сторону.

Я послушался – не было времени спорить. Кто знает, может, этого джентльмена уже освободил кто-то сердобольный и он уже спешит сюда, на расправу. Одна надежда – на Ленку, вернее – на Норда.

Мы отставили стол в сторону. Алешка завернул драный половичок, на котором этот столик стоял. Под половичком сверкнули щели люка – снизу пробивался слабый свет.

Я ухватился за кольцо и поднял крышку люка. Подвал! Шаткая лесенка, внизу поблескивает грязная вода и тускло светит электрическая лампочка.

– Влезай в сапоги! – скомандовал Алешка. – Прямо с ногами! – Он, наверное, хотел сказать: не снимая своей обуви. Но я его понял.

Алешка хотел первым спуститься вниз, но тут уж я настоял на своем и стал спускаться по шаткой лесенке. На дне подпола грязной вонючей воды было по колени, а в его стене зияла дырка.

– Пошли? – спросил я Алешку, надеясь, что он ответит: "Еще чего!"

Но Лешка молча кивнул, и мы, согнувшись, пролезли в дыру и оказались в длинном подземелье, по которому струился вонючий поток. И вдоль которого, убегая вдаль, висели лампочки.

– А куда идти-то? – спросил я. – В какую сторону?

– К «Топазу» с изумрудами, – уверенно ответил Алешка.

– А где он?

Мы стали прикидывать – как вошли в дом, как спустились, и все стало ясно.

– Вправо! – уверенно сказал я.

– Влево! – уверенно сказал Алешка.

– В какой руке у меня фонарик?

– В левой!

И мы пошли налево.

Мне очень не хочется вспоминать этот путь, а тем более – о нем рассказывать.

Запах. Грязные, липкие своды. То какая-то жижа, то густая грязь, то черная вода под ногами. Какой-то шум над головой. Какие-то звуки то спереди, то сзади…

– Собака! – вдруг вскрикнул Алешка. – Еще одна! С красными глазами.

Но это были не собаки. Это были крысы с них величиной.

Я тут же повернул бы обратно, но некстати мне вспомнился грустный Федя Зайцев с его доверчивыми голубыми глазами. С его старательным мытьем посуды. С его сонным сопением на раскладушке.

Мы приостановились и посмотрели друг на друга. Два брата.

– Дим, – шепнул Алешка, – если бы тут был клад, я бы на него плюнул. А ты?

– И я!

– Но мы же не клад ищем. Правда?

В том-то и дело.

И мы пошли дальше. А я подобрал на ходу какую-то подходящую железку. Конечно, это не армейский револьвер доктора Ватсона, но против крыс сгодится.

– Интересно, Дим, – сказал Алешка. – Когда для кого-нибудь делаешь, то и не так страшно, да?

Вместо ответа я положил ему одну руку на плечо, а другой крепче сжал железяку.

Крысы шли впереди нас, изредка оборачиваясь, словно проверяя – идем ли мы за ними следом? Словно они вели нас куда-то, показывали нам путь. И их становилось все больше и больше.

– Целое стадо, – шепнул Алешка. – Большое поголовье.

Да, голов было много. А лап еще больше. А всего больше – крысиных зубов.

Но вот, кажется, мы и пришли. Коллектор уходил куда-то дальше, где не было света и где скрылось крысиное поголовье, а в стене, слева, мы увидели проход. А за ним – самый обычный подвал. Который бывает под каждым зданием.

Здесь, как и положено, было полно всякого старого хлама. Ломаные скамейки, какие-то трубы, корыто с застывшим в нем цементом, бак с одной ручкой, разбитые раковины. Но все это было чьими-то руками отодвинуто к стенам, а посередке подвала было все чисто. Лежал только обрезок рельса, и стоял мощный автомобильный домкрат.

– Пришли? – разочарованно произнес Алешка. – Только перепачкались зазря.

Мы осмотрелись. Хоть Холмс в подобной ситуации и уверял, что здесь готовится ужасное преступление, ничто об этом не говорило.

Алешка вышагнул из сапог, которые были ему почти до пояса, подошел к домкрату и пнул его носком кроссовки.

– Ну вот зачем он здесь? Что он тут делает? Здесь же ни одной машины нет! – и столько отчаянья было в его голосе, что я не выдержал и напряг все свои мысли.

Еще раз осмотрелся. Оглядел пол, стены, потолок… И вот тут-то и началось.

На потолке были нанесены маркером какие-то черточки, а возле некоторых из них написаны цифры. А там, где эти черточки сходились, был нарисован ровный круг. Размером примерно с крышку от большой кастрюли. Вроде той, в которой мама варит нам борщ, когда собирается на недельку к бабушке.

Я бы, наверное, на эти цифры и на этот круг не обратил бы внимания, если бы… Если бы по краю круга, по самой его линии, не заметил несколько неглубоких отверстий, сделанных скорее всего сверлом. Такие дырки обычно сверлил папа, когда вешал полки на кухне. Он потом забивал в них деревянные пробки и вворачивал в них шурупы. Но здесь-то это зачем? И кто будет вешать полки в подвале, на его потолке?

Я посмотрел на дырки, на обрезок рельса, на домкрат, на пригорюнившегося Алешку, и… меня осенило! И все стало ясно! Будто кто-то, наверное, Шерлок Холмс, бросил луч света в темное царство.

– Алексей, – сказал я. – Нужно срочно сматываться и вызывать милицию. Здесь действительно готовится крупнейшее ограбление. И если грабители застанут нас, они поотрывают нам головы.

Все оказалось просто. Это всегда так, когда догадаешься.

– Это что? – Я показал на потолок.

– Потолок, – подтвердил Алешка.

– Не только. Это еще и пол.

– Где?

– В этом… как его… в "Топазе".

– В "Топазе"! – Глаза у Лешки засверкали. – Где золотые изумруды?

– Точно. Они зашли в магазин. Как покупатели, например. Походили там, замерили что нужно шагами и перенесли эти шаги на потолок. Наметили вот этот круг. И, видишь, начали сверлить по кругу. А потом, в решающий момент, они подставят под этот круг вот этот рельс, а под него этот домкрат. И этим домкратом…

– Выдавят этот кружок как пробку из бутылки! – подхватил Алешка. – И влезут через эту дырку в «Топаз». И никакая сигнализация им не поможет… то есть не помешает. Соберут в мешок все ихние драгоценные камешки – и будь здоров!

Умельцы, однако…

– Помчались! – Алешка вскочил на ноги.

– Куда? – можно было и не спрашивать. – В милицию?

– В магазин! Шаги проверим.

Уставившись в потолок, мы прошагали вдоль и поперек подвала и постарались запомнить наши шаги.

– Поперек – шесть моих, четыре Диминых. Вдоль – восемь Диминых, одиннадцать моих, – бормотал Алешка, запоминая, когда мы, разгоняя крыс, мчались по «муникациям». Забыв о конспирации. И о сапогах, которые Алешка снял в подвале.

Мы мчались так, что едва не проскочили мимо дырки в кухонный подвал. И если бы в этот момент у меня не соскочил с ноги сапог, может, мы до сих пор бежали бы нескончаемым тоннелем коммуникаций.

Мы быстренько поставили стол на место и выскочили во двор.

А там ничего не изменилось. Ленка сидела на крыльце и читала учебник, Норд улыбался ротвейлеру, худосочный джентльмен устало колотил чем-то в стенку ракушки. Но никто на это не обращал внимания – мало ли зачем может стучать автовладелец в своем гараже. Да и прохожие в этих краях были редкостью. Одна только бабушка в телогрейке торчала на своем крыльце, вертела головой и прислушивалась: "Гдей-то гром гремит, а грозы не видать". И придерживала за ошейник козу Зинку.