Роберт Оуэн. Его жизнь и общественная деятельность - Андрей Каменский

1) Человек представляет собою смесь органических качеств, полученных при рождении, с изменениями их, происшедшими под влиянием внешних обстоятельств. Со дня его рождения до самой смерти прирожденные свойства его натуры и заимствованные извне находятся в постоянном взаимодействии.

2) По его первоначальной организации все развивающиеся в нем чувства и убеждения независимы от воли человека.

3) Его чувства и убеждения, взятые порознь и вместе, образуют то побуждение к действию, которое мы называем волею и под влиянием которого происходят все его поступки.

4) Не найдется двух существ, которые были бы совершенно одинаковы по своей организации при рождении, равным образом никакие искусственные средства не в состоянии сделать их такими.

5) Тем не менее, природа каждого ребенка, за исключением случаев органических недостатков, может быть настолько изменена, что из него выйдет хорошее или дурное существо, под влиянием окружающих обстоятельств, непрерывно действующих на него с самого дня его рождения.

Как уже было сказано, в этих началах, касавшихся того влияния, которое оказывает на человека окружающая его физическая и нравственная среда, не заключалось ничего нового, и они были рассеяны в писаниях разных богословов и мыслителей. Но несомненная заслуга Роберта Оуэна состоит в том, что он первый привел эти истины в строгую систему и настаивал словом и делом, чтобы они легли в основание текущей жизни и воспитания подрастающих поколений как наиболее способные упрочить добрые чувства между людьми и положить конец той неестественной розни, борьбе и ненависти, которые, по-видимому, только усилились с установлением новой индустриальной системы. Его уверенность в скором осуществлении задуманных им социальных реформ, в чем ему пришлось потом испытать столько разочарований, происходила не от гордого сознания, что он открыл что-то новое, не от увлечения прожектера излюбленной идеей, а коренилась в искреннем убеждении, проникавшем всю его жизнь, что таким именно путем, начиная с разумного воспитания самого маленького ребенка и внося идею справедливости в семейную среду и самые простые человеческие отношения, – можно достигнуть коренных улучшений во всем господствующем строе человеческого общества.

Первый и второй из его очерков посвящены изложению основных начал предлагаемой системы, которых мы только что коснулись. Приводим из них несколько выдержек.

“Наше воспитание, – говорит Оуэн, – научило нас, не колеблясь, убивать года и издерживать миллионы на раскрытие и наказание преступлений… и однако мы не подвинулись ни на шаг на истинном пути предупреждения преступлений и уменьшения бесчисленных бедствий, от которых так страдает человечество”.

“Если бы современные судьи этой страны родились и воспитались среди бедного и развратного населения, то вследствие своих врожденных способностей они давно бы уже стояли во главе противозаконного ремесла и, в силу самого своего умственного превосходства и искусства, неизбежно подверглись бы тюремному заключению, ссылке или смерти”.

Обращаясь к лицам, которые находили, что еще не время заниматься такими вопросами, что внимание общества должно быть обращено на другие, более важные дела, – Роберт Оуэн говорит в благородном негодовании:

“Я сказал бы тем, кто говорит или мыслит подобным образом: пусть чувства человеколюбия или простой справедливости побудят вас посетить какие-нибудь общественные тюрьмы столицы да расспросить терпеливо и сострадательно заключенных про разные события их жизни и жизни их среды. Эти рассказы должны возбудить ваше внимание, они раскроют пред вашими глазами такую массу страдания, нищеты и несправедливости, существование которых вы, конечно, не считали возможным ни в каком цивилизованном государстве”.

“Поступайте на основании строгой справедливости, и вы скоро приобретете полное и совершенное доверие низших классов… Не говорите, что невозможно предотвратить дурные или вредные поступки, что нельзя образовать у подрастающего поколения разумных привычек. Устраните обстоятельства, способствующие совершению преступлений, – и преступлений не будет”.

В своем адресе, предпосланном третьему очерку и обращенном к хозяевам и директорам фабрик, Роберт Оуэн, в качестве одного из их среды, старается открыть им глаза на все те выгоды, в том числе денежные, которые неизбежно должны последовать вслед за более внимательным и заботливым отношением к рабочим. В подтверждение этого он указывает на свой собственный опыт.

“Многие из вас, – говорит он, уже давно успели убедиться в существенных выгодах хорошо придуманной и выполненной машины. Равным образом опыт научил вас, как различны результаты, получаемые от механизма, содержащегося в исправности, и от механизма, на который не обращают никакого внимания”.

“С тех пор как на британских фабриках были введены повсеместно машины, на человека стали смотреть как на машину второстепенную и низшую. Стали обращать гораздо большее внимание на усовершенствование дерева, металла и сырых продуктов, чем на человеческие тело и душу… Неужели вы, даже из простого практического расчета, оставите без внимания ту выгоду, которую могла бы доставить вам хотя бы часть вашего капитала, приложенного к улучшению живых машин?”

Третий очерк Оуэна посвящен описанию тех позднейших реформ, которые он начал в Нью-Ланаркской колонии и которые должны были служить образцом для повсеместного применения. Одновременно с введением новой системы детского воспитания, начинавшегося уже на втором году жизни ребенка, Оуэну пришлось окружить рабочих и другой обстановкой, более подходившей к тем новым привычкам и понятиям, которые были неразрывно связаны с этой системой.

Посреди колонии было выстроено здание с внутренним двором, которое он назвал Новым учреждением. Дети начинали играть здесь, едва научившись ходить. Оуэн говорил, что многие из свойств характера ребенка развиваются при первом пробуждении сознания; вот почему дурная семейная среда оказывает такой вред на его развитие уже с периода раннего детства. К внутреннему двору для игр прилегало помещение для младенческой школы (infant school), куда принимались дети до четырехлетнего возраста. Воспитанием их занимались три молодые девушки, которые своим ласковым и кротким обращением старались пробудить любовь детей, а также внушить им, что не следует обижать товарищей, а напротив – стараться доставлять им удовольствие. Ребенку нетрудно было освоиться с этой основной истиной при внимательном наблюдении наставниц, которые своевременно могли предупредить всякое отклонение от принятой нормы; но раз усвоенная, она сохранялась и передавалась уже и в высших классах школы. Любознательность детей старались возбуждать доступными для их понимания разговорами и рассказами. Стены комнат, где они собирались, были увешаны большими, хорошо исполненными картинами, изображавшими разных животных и птиц; кроме того, была большая коллекция разных предметов окружающей природы. Летом с детьми предпринимали прогулки по окрестностям; их всячески поощряли к вопросам об окружающем мире и таким образом им передавали незаметно много полезных сведений. Уроки в школе, состоявшие из наглядного преподавания и разговоров, продолжались не более трех четвертей часа. Все преподавание до шестилетнего возраста имело характер забавы, но к этому времени дети уже знали азбуку и их любознательность была сильно возбуждена. По сторонам помещения для воспитания малюток располагались классные комнаты для детей от четырех до шести и до восьми лет. Верхний этаж был приспособлен для детей старшего возраста, начиная с восьми лет; тут уже их обучали письму, арифметике и географии, а девочек, кроме того, и рукоделию. Здесь одновременно можно было видеть за занятиями до трехсот человек детей. Их образование продолжалось до десятилетнего возраста, когда они поступали на фабрику; но желающим предоставлялись все средства для продолжения учебных занятий. Были устроены вечерние классы, а также особые чтения для взрослых работников. Детей начинали учить танцам с двухлетнего возраста, а пению с четырех лет; позже их обучали и игре на различных инструментах. По окончании работы они собирались вместе с родителями в одной из больших зал школы, где устраивались танцы и пение. Каждую неделю бывал концерт, в котором участвовало иногда до полутораста человек детей, певших стройным хором любимые шотландские народные баллады и песни.