Встречи с Индонезией - Януш Камоцкий

Как жаль, что я не могу себе позволить побродить с кубу по джунглям! Вот когда я мог бы по-настоящему познакомиться с жизнью этого племени.

Контакты кубу с внешним миром ограниченны. Это редкие, визиты жителей, соседних селений, приезды странствующих торговцев и скупщиков. Они приплывают, по реке за ротангом, смолой, кожей и прочими товарами.

Власти пытаются установить какой-то контроль над. кубу, хотя бы на время их стоянки на реке, для чего была предпринята даже попытка обращения кубу в ислам. Об этом мне подробно рассказали в социальном отделе правительственной администрации Южной Суматры, где всех кубу считают мусульманами. По рекам, на которых живут кубу, направили специальное судно, груженное учебниками ислама. Учебники раздали. Кубу они понравились: тонкая бумага куда лучше подходит для самокруток, чем листья, которыми они обычно пользуются.

Я видел этот учебник. Он состоит из четырех частей. В первой части дается текст на арабском языке, во второй — латинская транскрипция текста, в третьей — перевод его на индонезийский язык, в четвертой — комментарии. Но ведь кубу не умеют читать! Странно, что никого это не смутило.

Слушая рассказы о подобных акциях правительства, я недоумевал, почему вождь кубу не входит в состав совета марги, и лишь позднее сообразил, что ему просто нет дела до какой-то там марги и ее совета.

Соседи кубу, утверждающие, будто представители этого народа не знают семьи, ошибаются. Кубу живут небольшими моногамными семьями. Молодой человек, пожелавший создать семью, переходит в ту деревню, где живет его избранница. Где-нибудь в сторонке молодые сооружают собственный шалаш, а вечером жених объявляет жителям деревни о своем решении взять девушку в свой шалаш. Сам факт, что девушка живет после этого под одной крышей с мужчиной, означает, что они вступили в брак. Никакие дополнительные обряды или церемонии не практикуются. К сожалению, проверить это мне не удалось: за время моего краткого пребывания у кубу никто не сочетался браком. Брак здесь носит матрилокальный характер, исключая следующие случаи: если умирает жена, вдовец, взяв детей, возвращается в свою деревню; если женится вождь, жена поселяется у него — не бросать же ему своих подданных.

Никаких преступлений, даже краж, у кубу не бывает, однако смертная казнь существует и применяется в двух случаях: в случае шпионажа, если кто-то выследил кубу во время их кочевья по джунглям, и когда у мужчины уводят женщину. Такое, видимо, иногда бывает, хотя адюльтера в европейском понимании этого слова как будто нет. Как я понял, отношения между полами строятся на основе строгой нравственности. Муж редко бросает жену, но, если это случается, он должен уйти из племени. Если мужчина ушел и не собирается вернуться к жене, последняя считается вдовой и может вторично выйти замуж. Мне, правда, приходилось слышать и другое: будто покинутая жена обязана хранить верность мужу до конца дней своих и будто мужчина, который захотел бы на ней жениться, рискует головой!

Соманд сказал мне, что на его памяти никто из племени кубу не ушел в другое племя и никто не пришел извне. «Мы прогнали бы чужого», — сказал Соманд. А как же быть с версией, согласно которой бывают случаи, когда мужья покидают жен и уходят из племени? Может быть, существует лишь теоретическая возможность подобного развода, а на практике такого не бывает? Или мужчина уходит в другое племя, но остается в общине? А может быть, бросивший жену мужчина родом из другого племени и, расставшись со своей половиной, возвращается к своим? К сожалению, недостаток времени не дал мне возможности узнать обо всем более подробно.

Достойно всяческих похвал отношение кубу к старикам и больным. Рассказывают, что в случае тяжелой болезни кого-либо из своих членов племя приостанавливает кочевье и ждет, пока тот не выздоровеет или не умрет. Ждет, сколько бы ни потребовалось времени. Когда однажды пара престарелых супругов вынуждена была остаться на реке, племя, прежде чем отправиться в джунгли, на кочевье, соорудило для них большую хижину с таким расчетом, чтобы она продержалась в течение всего сезона дождей и старики могли спокойно дождаться возвращения соплеменников. Такая система общественной опеки вступает в действие, когда умирает мужчина, оставив семью без пропитания, или кто-нибудь заболевает. На помощь приходят все члены группы. Обычно же мужчины ежедневно ходят на охоту, доставляя пищу своим семьям. А если кому-нибудь попадется большая добыча, ее делят между всеми.

Кубу охотятся с копьями. Благодаря им мужчины справляются даже с крупным зверем. Когда я спросил, не боятся ли они тигров, то услышал в ответ: «Тигры боятся нас». Мне приходилось видеть убитых на охоте маленьких зверьков, напоминающих длинноногих крыс. Кубу не охотятся лишь на обезьян, змей, кабанов и буйволов (у последних слишком толстая кожа). Пойманных при помощи панчинга (удочки) крокодилов забивают копьями, а шкуру продают в пераху-токо (плавучей лавке) странствующим по реке торговцам.

Панчинг — это обыкновенный железный крюк, которым пользуются не только кубу, но и сини. Крюк с насаженной на него приманкой привязывают к стоящему на берегу реки дереву длинным, иногда до 20 метров, ротанговым канатом. Крокодил хватает мясо и заглатывает вместе с ним крюк. Каната ему не перегрызть — стебли ротанга волокнисты и застревают между зубами. Животное долго мечется, потом устает, слабеет, и тогда его добивают копьями.

Кубу вынуждены покупать много различных вещей: наконечники для копий, одежду, алюминиевую посуду, которую легко носить во время кочевий, лески для удочек и т. п. Поскольку денег в джунглях нет, они расплачиваются связками стеблей ротанга (икатами)[5]. Один икат состоит из ста стеблей. Самая мелкая «монета» — икат-кечил (маленький) — 50 стеблей. Рубашка стоит 20 икатов, платьице для ребенка — 4, пять пачек папиросной бумаги — 1, плитка табаку — 3. Мужчина в состоянии собрать за день от двух до трех икатов. Ясно, что при существующих ценах им не скопить состояния. Вот почему вся жизнь на реке подчинена заготовке ротанга. Поскольку поблизости стебли на пальмах уже срезаны, приходится отплывать подальше.

Сегодня я вместе со всеми поплыву на заготовку ротанга. Отправились утром, без четверти восемь, в 8 были уже на месте. Кругом девственные джунгли. Пронзительно кричат обезьяны. Темно, о фотографировании не может быть и речи. Возможно, позже станет чуть светлее. Лианы плотно оплели все — приходится прокладывать дорогу ножом-парангом.

Видно, меня считают еще большим недотепой, чем я есть на самом деле. Когда я выхожу из лодки, протягивают весло, чтобы я мог опереться. Гордо отказываюсь, хотя нахожусь в более трудном положений, чем другие: обвешан фотоаппаратурой. А у них только паранги. В еще худшем положении находится единственный в компании мужчина (все остальные мои спутники — женщины) — он несет на спине ребенка, зато его паранг несет жена. Во время работы люди не отдаляются друг от друга. Все трудятся одинаково — мужчины, женщины, дети. Самые маленькие спят на спинах родителей, чаще всего отцовских. Папы вообще трогательно заботятся о своих малышах.