Психология понимания мира человека - Виктор Знаков

В этом научном контексте очевидно, что гносеологический и онтологический анализ понимания чрезвычайно важен для психологических исследований обсуждаемого феномена.

Первое направление исследований понимания – гносеологическое — непротиворечиво вписывается в субъект-объектную познавательную схему. Потребность в понимании ведет к познанию. В психологии это направление исследований приводит к построению когнитивных моделей понимания. В более общем историко-философском контексте анализа проблемы ученые связывают феномен понимания с типами рациональных научных рассуждений и понятием рассудка.

Для психологии человеческого бытия аксиомой является гносеологическая направленность понимающего субъекта на объект понимания, а не эпистемологическая характеристика знания о понимаемом. Для гносеологического подхода важнейшей является категориальная оппозиция «субъект – объект» (см. раздел 2.1.1). С позиций гносеологической парадигмы познавательные процессы изучаются как отношение субъекта (в частности, ученого) к объекту познания (предмету исследования). В эпистемологическом подходе во главу угла ставится знание: его строение, структура, функционирование и развитие. При этом базовой оказывается оппозиция «объект – знание». С эпистемологической точки зрения наука должна изучать объективные структуры знания, а не гносеологического субъекта, осуществляющего познание и нередко вносящего в его результаты искажения, ошибки и субъективизм. Учитывая указанные различия, вполне естественно, что в психологии человеческого бытия и психологии понимания «человек понимающий» рассматривается именно как гносеологический субъект.

Второе направление исследований – онтологическое. Это субъект-субъектный экзистенциальный подход. Его парадоксальность заключается в том, что в ситуациях человеческого бытия люди нередко утрачивают свою субъектную сущность, становясь на время объектами (познания, отношения и т. п.) не только для других, но и для самих себя. В русской философии, в работах А. С. Хомякова, С. Л. Франка, Г. Г. Шпета, этот угол зрения на феномен понимания соответствует не рассудку, а разуму.

В работах отечественных психологов (А. В. Брушлинского, О. К. Тихомирова и др.) утверждается, что любое мышление всегда начинается и завершается пониманием. Вернее, мышление зарождается из проблемной ситуации, основанной на непонимании, затем реализуется в формулировании и решении мыслительной задачи, а завершается пониманием ее результатов. Мышление в целом направлено на получение человеком новых знаний, а та его сторона, которую мы называем пониманием, представляет собой процедуры постижения или порождения смысла знания, полученного в мыслительной деятельности. Эмпирические исследования, проведенные в школе О. К. Тихомирова, убедительно показали, что в когнитивном плане понимание не только можно, но и нужно рассматривать как процесс и результат решения мыслительной задачи. Именно во время решения возникают и развиваются процессы смыслообразования.

С. Л. Рубинштейн, а за ним и А. В. Брушлинский считали, что субъект познает объект, как бы вычерпывая его содержание при взаимодействии с ним. Сходная, но не тождественная точка зрения была у герменевтиков, в частности у Ф. Шлейермахера. В герменевтике понимание первоначально рассматривалось как способ выявления, экспликации того, что уже предзадано, заложено в тексте. Процедуры обнаружения смысла текста в процессе его интерпретации реконструировали изначальный замысел автора. После публикации работ В. Дильтея, М. Вебера и А. Шютца произошла универсализация процедур понимания, которые стали рассматриваться как основа познания, особенно в области социальных наук. Распространенной стала точка зрения, согласно которой в процессе понимания происходит продуцирование новых знаний. Это следствие трактовки понимания как интерпретации: объясняя знания на одном уровне, понимающий субъект подготавливает почву для переинтерпретации фактов на более высоком уровне. В результате переинтерпретация становится основой для объяснения понимаемого.

Второе направление исследований понимания возникло значительно позднее первого. В его рамках понимание рассматривается не как познавательная процедура психики индивидуального субъекта, а гораздо шире. Понимание перестало трактоваться только как интерпретация, осуществляемая субъектом. В этом направлении оно связывается с экзистенцией, человеческим бытием и приобретает уже не гносеологический, а онтологический статус. Онтологизация представлена в философии М. Хайдеггера и Г. Г. Гадамера. Они начали описывать понимание как такое специфическое отношение к действительности, в котором человек выступает понимающим себя бытием.

Онтологический статус понимания первоначально был закреплен в герменевтике, представители которой настаивают на изначальной герменевтичности человеческого существования. По их мнению, способность к пониманию предшествует любым процедурам приписывания значений. В их рассуждениях акцент смещается со смыслов, а понимание наделяется деятельностно-коммуникативной природой. Это означает, что понимание начинает трактоваться как умение действовать соответственно социокультурному контексту. Действия требуют от понимающего субъекта владения нормами культуры. Именно понимание создает смыслы: они не понимаются, а порождаются в конкретных ситуациях. Следовательно, понимается не смысл или текст, а ситуация, в которой находится понимающий человек. Практическая ситуация из предмета изучения исследователя превращается в единицу макроанализа психического. Таким образом, понимание как проблема практического отношения и практического разума способствует, прежде всего, онтологическому самоопределению субъекта и только потом, как бы во вторую очередь, гносеологическому.

В условиях плюрализма, неизбежного многообразия интерпретаций одних и тех же событий и ситуаций человеческого бытия в психологической науке особенно остро встает вопрос об онтологических основаниях психики. В академической психологии традиционно большое значение придается гносеологическому субъект-объектному подходу к исследованию природы и общества, традиция которого восходит к Декарту. Сегодня одна из острейших методологических проблем психологии заключается в том, что, несмотря на объективную необходимость в исследовании единства внешних и внутренних условий отражения и порождения субъектом целостных ситуаций человеческого бытия, она преимущественно продолжает оставаться гносеологической, иногда совсем утрачивая свой онтологический статус. В частности, «подавляющее большинство исследований восприятия выполняются в русле гносеологической парадигмы» (Барабанщиков, 2006, с. 42). В психологии «и исторически, и логически онтологические проблемы заслоняются гносеологическими, выступая как фон» (там же, с. 43). Парадоксальность такого положения дел очевидна для каждого ученого, знающего об эволюции научного познания в XX в.: о переходе от классической парадигмы к неклассической, а затем постнеклассической (Степин, 2000).

В современной научной картине мира исследователь перестает быть всезнающим и беспристрастным наблюдателем, но вместе с тем исчезает и так называемая «объективная реальность». Размышления об онтологических характеристиках субъекта как предмета изучения в психологии человеческого бытия приводят к выводу о двух главных сферах применения категории «онтология». Одна сфера соответствует аналитическому вычленению и описанию онтологических характеристик самого субъекта, другая – онтологии социального мира, в котором человек живет, преобразует его и проявляет свои субъектные качества.

В психологических исследованиях онтологические качества субъекта, свидетельствующие о его реальном существовании, обычно представлены в описаниях конкретных психологических характеристик. Субъект рассматривается как человек не только познающий, воспринимающий, страдающий, но и предписывающий законы существования социальному миру. Исследования онтологии субъекта как выявления тех психологических качеств, которые ему присущи, являются сегодня не только распространенными, но и достаточно очевидными (см., например: Субъект, личность…, 2005). Однако очевидность пропадает, как только мы пытаемся взглянуть на субъекта изнутри, с позиций самих ситуаций человеческого бытия. При этом возникает парадоксальное противоречие во взаимодействии внутренних и внешних условий формирования субъектности человека.

Согласно экзистенциальной традиции, ясно выраженной М. Хайдеггером, «основополагающая установка Нового времени характеризуется превращением человека в „субъекта“, для которого мир становится совокупностью „объектов“, т. е. просто предметов, действительных или возможных, и этими предметами владеют и пользуются, их потребляют, отвергают или уничтожают. Человек как бы распрямляет спину, он больше не ощущает себя впущенным в мир, но воспринимает этот мир „как нечто противостоящее“» (цит. по: Сафрански, 2002, с. 394). Позиция Хайдеггера выражает типичное для экзистенциальной философии различение «бытия» и «существования». По мнению экзистенциалистов, «бытие» относится к окружающему человека природному и социальному миру, а «существование» – к внутренней жизни, индивидуальному Я. Основной мотив различения – подчеркнуть, что мир всегда стремится подавить индивидуальность, сделать ее частью общего безличного бытия. Естественным следствием противопоставления бытия и существования, противоречия между ними становится возникновение у человека чувства одиночества, тревоги, тоски, ощущения бессмысленности жизни.