Израиль, которого не было, или Подлинная история еврейского народа - Георгий Катюк

Учеба в хедере была не из легких. Духота, зубрежка Талмуда, плетка меламеда (учителя)… Кроме всего прочего, полагалось оттачивать эрудицию и остроту ума в диспутах, казуистических прениях.

Колоссальные нагрузки, как ни странно, не отвращали от учебы, и после хедера многие рвались поступать в иешиву— еврейский университет. Этому способствовали большая престижность такого образования и возможность стать одним из наиболее уважаемых людей в общине — раввином. Образованный юноша считался завидным женихом. Чаще всего его предпочитали даже более состоятельному, но менее образованному претенденту.

К XX веку значимость такого образования упала. Ведь оно было в основном религиозным и оставалось в стороне от набирающей обороты светской науки. Но это в данном случае не важно. Сказанное высветило очень важный факт: пиетет перед образованностью — это внутренняя сущность еврейства, если хотите, стержень его национальной идентичности.

Такими евреи предстают перед нами и сейчас. Нынешний Израиль — самая читающая страна в мире. Там на душу населения приходится больше книг, чем в любой другой стране мира (5 тысяч наименований книг в год, общим тиражом 12 миллионов экземпляров). Для сравнения: на каждый миллион жителей здесь приходится 1100 наименований книг в год, в то время как в странах Западной Европы — 353, в США — 389, в СНГ — 310, в арабских странах — 35.

Евреи у мусульман, да и у некоторых других народов, считаются «народом Книги». Причина понятна: именно о них идет речь в Библии. Но они и своими традициями оправдывают это название. Я имею в виду почтительное отношение к книгам, в первую очередь к Торе. Ее до сих пор переписывают, причем относятся к этому как к священному труду. Считается, что даже из-за одной неправильно записанной или пропущенной буквы могут возникнуть глобальные проблемы.

Не менее трепетно относятся и к другим книгам. Старые книги складывают в специальный тайник при синагоге — генизу. Когда там не остается места, их «хоронят» на специальном кладбище. Запрещается прикасаться к книге немытыми руками, оставлять ее открытой, использовать не для чтения.

Можно, конечно, все эти традиции и особенности характера объяснить «богоизбранностью», что и делают ортодоксальные евреи. Но естественнонаучное объяснение на мой взгляд предпочтительнее. Логичней предположить, что традиции эти выработались в коллективе, в котором усвоение и передача другим книжной премудрости являлись профессиональным занятием. Таким коллективом в древности могло быть только жречество, ибо только оно обладало монополией на знания в любой сфере.

Итак, в лице современных евреев мы имеем дело с потомками жрецов. Но ведь была еще паства, не слишком обремененная библейскими заповедями, но тем не менее исповедующая иудейство? Почему же ее нельзя отнести к числу предков нынешних евреев?

Как раз потому, что была не слишком обременена.

Вспомним ситуацию, в которой зародилось христианство. Именно тогда произошло расслоение древней касты с вычленением нетвердых элементов и появлением иудейства в том виде, в котором мы его знаем. Понятно, что «нетвердым элементом» могла быть только паства, т. е. часть конфессии, индифферентно настроенная к вопросам веры и больше заботящаяся о том, как снискать хлеб насущный или осуществить властные функции. Не ей, а духовенству предстояло воспротивиться переменам. Кто же еще, кроме фанатичных упрямцев-ортодоксов, мог сохранить веру отцов в эпоху гонений, когда правящая элита практически всем составом перешла в христианство?

А гонения были нешуточные.

Обычно принято начинать их историю с самого образования Израиля. Не думаю, что это правильно. Не могли евреи испытывать гонения, будучи правящей прослойкой. Правильней будет начать историю гонений с «наезда» Калигулы (убит в 41 г.), «обидевшегося» на евреев за то, что они не хотели ему поклоняться, как живому богу. Именно после этого началась череда римско-еврейских войн, закончившаяся захватом Иерусалима и разрушением Храма в 70 г. Считается, что при императоре Адриане на месте разрушенного Иерусалима в 135 г. была основана римская колония Элия Капитолина[43].

Но и это были все-таки войны, а не гонения. Даже после них еврейство не утратило своих позиций в империи, а во время пребывания у власти династии Северов даже улучшило свое положение[44]. А вот далее события стали развиваться по невыгодному для евреев сценарию, что связано было с все возрастающей ролью христианства. При Константине I Великом (306–337), принявшем христианство, евреи были приравнены к гражданам второго сорта, наравне с язычниками. Были запрещены браки между евреями и христианами. Также евреям запрещалось заниматься работорговлей и обрезать рабов.

Некоторое улучшение положения евреев произошло при Юлиане Отступнике (331–363), племяннике Константина Великого. Этот император благоволил к язычникам, не жаловал христиан, а для евреев задумал восстановить Иерусалимский храм.

Однако уже при Феодосии I (346–395) на евреев вновь повеяло холодком христианской нетерпимости. Феодосий окончательно утвердил христианство в качестве государственной религии Рима. При нем в 381 г. состоялся Константинопольский собор, на котором принял окончательную форму и был закреплен на законодательном уровне Никейский символ веры (догмат о единосущности Бога-Отца и Сына)[45]. Было осуждено язычество и христианские ереси, в первую очередь — арианство. Считается, что пути христианства и иудаизма тогда окончательно разошлись. Если арианство, до этого владевшее умами большинства римлян, еще сохраняло близость к религии евреев, отрицая божественную сущность Христа, то никейское христианство ее полностью утратило. Это и определило отношение Феодосия к евреям. Они были приравнены к язычникам и удалены от всех ключевых постов в империи.

Вот тогда-то они и стали превращаться в настоящих изгнанников. Только изгнаны они были не из «земли обетованной», а из теплых местечек империи, каковыми и были ее ключевые посты.

Понятно, что немногих устраивало такое положение дел. Еврейство стало таять на глазах. Большинство евреев (тот самый «нетвердый элемент»), дабы сохранить должности и бизнес, превратилось в христиан, в очередной раз оправдав свое название — «перешедшие». Именно так, а не путем мифического «рассеяния», образовались диаспоры — маленькие островки еврейства в безбрежном море еврейских ренегатов — выкрестов.

Остались лишь самые стойкие. Они и стали ядром будущего народа. Их, а не мифических Авраама с Исааком, и надо считать реальными «праотцами нации». В соответствии с этим надо пересмотреть и дату происхождения народа.

Впрочем, я еще не сказал о настоящих гонениях. Все это можно назвать лишь утратой ведущих позиций. Настоящие гонения с погромами и массовыми убийствами начались гораздо позже, когда в недрах христианского сознания вызрел религиозный фанатизм. Ведь он появляется не сразу, а лишь тогда, когда мировоззрение овладевает массами, окутываясь ореолом истины в последней инстанции. Ненависть к инакомыслию — закономерный итог этого процесса.

Для проявлений крайней нетерпимости в отношении евреев была подготовлена благодатная идеологическая почва. Я имею в виду два тезиса. О первом из них уже упоминалось. Это нелепое обвинение евреев в убийстве Христа, абсолютно не вяжущееся с новозаветными реалиями. Второй получил распространение в более позднее время и еще более нелеп. Это миф о принесении евреями в жертву христианских мальчиков. (Впрочем, зерна этого мифа посеял еще в 40 г. грек Апион. Христиане его только подхватили).

Какую-то роль в нападках на еврейство сыграли и теоретические разногласия между двумя религиями, связанные с принятием христианством никейского Символа веры. Но не основную. Простонародье, — а именно оно в основном осуществляло погромы — не разбиралось в сути богословских споров. А вот нелепости вроде убийства евреями Христа и практики человеческих жертвоприношений его очень даже возбуждали.

Особо зверский характер гонения на евреев приобрели в эпоху Крестовых походов. Здесь сразу возникает вопрос: неужели для того, чтобы в массах вызрел религиозный фанатизм, понадобилось целое тысячелетие? Ведь за исключением отдельных случаев положение евреев до этого времени нельзя назвать невыносимым[46].

Думаю, это вопрос не ко мне, а к составителям истории, растянувшим события одного-двух веков на тысячу лет. Впрочем, лучше мэтров «Новой хронологии» А.Т. Фоменко с Г. В. Носовским никто об этом не расскажет. А поэтому пойдем дальше.

Так вот, взятие Иерусалима в 1099 г. ознаменовалось массовой резней не только сарацин, но и евреев, которых сожгли, заперев в синагоге. Но и в самой Европе жизнь для почитателей Яхве стала настоящим испытанием. Крестоносцы считали своим долгом истреблять иноверцев не только в Святой земле, но и у себя на родине. Некий цистерцианец по имени Ральф вместо того, чтобы вербовать добровольцев для похода в Святую землю, организовал в 1146 г. резню евреев Кельна и других германских городов. От полного истребления их спасло лишь вмешательство идейного вдохновителя Крестовых походов, Бернара Клервосского. Но даже он не смог полностью прекратить резню. Возможно, и из-за того, что сам не всегда был лоялен в отношении евреев[47].