Адмирал (СИ) - Андрей Алексеевич Панченко

которая пытается починить рули. Боевая рубка тоже приняла на себя снаряд, хорошо хоть из чего-то лёгкого. Броня выдержала, но сейчас тут почти все ранены. У меня пробиты осколками голень и плечо. Санитары снуют среди лежащих тел и оказывают помощь пострадавшим, мне же сейчас пока не до этого. Если не будет управления, можно забыть об отступлении, мы погибнем тут все.

— Пост ручного управления возможно осушить. Нам нужно пол часа! — четко докладывает мне «дед», не вдаваясь в подробности — раньше не управимся!

— Принял! Работайте! — я вновь отмахнулся от санитара и взглянул на второго помощника, который сейчас пытается связаться с пунктом управления огнём — что там?

— По «Ривадавия» два попадания, пожар на корме, по «Альмиранте Браун» четыре попадания, одно в надстройку! Приближается большая группа самолётов, около пятидесяти штук! — четко докладывает мне помощник, который заменил собой погибшего старпома.

Я не весело усмехнулся. Пятьдесят бомбардировщиков на один почти неподвижный линкор? Ну что же, похоже сейчас будет весело!

Глава 8

Бой продолжался. Нас спасает только то, что главный калибр аргентинцев, что у линкора, что у крейсера был мелковат для нашей брони. Хотя «Ривадавия» имела целых шесть башен главного калибра, но расположены они были откровенно по-дурацки. Старый дредноут был на двадцать пять лет старше «Шторма», менее поворотливый, со слабой бронёй и со старой артиллерией. Двенадцать триста пятимиллиметровых орудий, одиннадцатого года выпуска, против девяти наших четыреста шестимиллиметровых. Прибавим к этому береговые батареи и шесть сто девяностомиллиметровых орудий «Альмиранте Браун» и казалось превосходство аргентинцев в артиллерии выглядит подавляющим. Так бы и было, но у каждого из аргентинских кораблей были и свои существенные недостатки. Броня тяжёлого крейсера была откровенно смешной и достигала только ватерлинии, ну а у линкора были устаревшие системы управления огнём, что существенно сказывалось на точности ведения стрельбы главным калибром. Плюс к этому, на обоих кораблях противника, орудия в башнях располагались слишком близко друг к другу, что отрицательно сказывалось на меткости стрельбы, за счёт взаимного влияния воздушных потоков от снарядов. Несмотря на то, что враг делал по «Шторму» почти в три раза больше залпов, мы попадали по вражеским кораблям чаще и наши снаряды приносили с собой больше разрушений. Пока счёт почти равный, а вот если аргентинцам удастся разблокировать и ввести в бой «Морено», нам придётся совсем худо, про подходящую к месту боя армаду самолётов я вообще молчу, это просто будет жирная точка в этом бою, которую поставят на месте двух советских кораблей. Где-то у аргентинцев есть ещё два крейсера, тяжёлый «Вейнтисинко де Майо» и легкий «Ла Архентина», о том где они, я понятия не имею, в гавани Пуэрто-Бельграно их нет. Скорее всего «Вейнтисинко де Майо» и был тем крейсером, который атаковал нас на подходе к базе. Если так, то это хреново, в любой момент, устранив повреждения, этот крейсер мог подойти на помощь врагам со своим эскортом. Я опасался только его, тогда как легкий «Ла Архентина» мог представлять опасность разве что только для моего тральщика. Самый худший вариант, это если эти два недостающих крейсера бросились в погоню за «Владивостоком», который сейчас едва плетётся, сопровождая важный груз и пленных. Вот у него против «Вейнтисинко де Майо» шансов почти нет. Я надеялся, что атака военно-морской базы аргентинцев, оттянет на меня все их силы и караван оставят в покое.

Самолёты противника были ещё далеко, а мы продолжаем обмениваться залпами. В «Шторм» попал ещё один снаряд, пробив дымовую трубу, крышу и стенку надстройки, далее скользнув по кромке броневой палубы у места стыковки с бронепоясом и взорвался над водой. Через пару минут в линкор попало сразу два снаряда. Один угодил в переднюю часть первой башни главного калибра и попал в горизонтальный участок брони там, где лобовая стенка брони отступала от края барбета. Снаряд рикошетировал, и не принёс особых повреждений, лишь большая вмятина слегка подклинила башню, однако с этой проблемой оперативно разобралась аварийная партия. Второй снаряд попал в барбет второй башни справа, под острым углом к курсу корабля. Он раскололся, и головная часть рикошетом ушла вниз, скользнув по броневой палубе и пронизав несколько помещений. Потери росли, аварийные партии гибли под градом осколков, но продолжали бороться за жизнь корабля.

После наших залпов на «Ривадавия» разгорался сильный пожар, мне доложили ещё о двух попаданиях по вражескому линкору, судя по всему он лищился двух передних башен, которые прекратили огонь. Тяжёлый крейсер же пока новых повреждений не получил, но ему хватало и старых, с деферентом на нос он отходил под прикрытие линкора.

Невероятное облегчение и даже счастье я испытал, когда армада бомбардировщиков, не доходя до избитого снарядами «Шторма», встала на боевой курс и обрушилась на военную базу аргентинцев. Мы были готовы уже умереть, и готовились к худшему. Аварийные команды были наготове. Зенитчики занимали свое боевые посты и пополняли боекомплекты, а я дал приказ, в случае критических повреждений идти прямо в гавань Пуэрто-Бельграно и тарань всё что подвернётся под руку, чтобы подороже продать жизнь своего линкора и стать неподвижной огневой точкой во вражеском порту, заперев корабли врагов в гавани стальным телом «Шторма».

Огонь по линкору тут же ослаб, аргентинцам стало не до нас, но передышка временная, сбросив свой смертельный груз, нежданные союзники уйдут, нам же тут ещё хрен знает сколько оставаться. Не факт, что эта акция не была разовой, о том, кто нам помог и что они собираются делать дальше мы понятие не имели. Нужно было воспользоваться шансом по полной программе.

— Сосредоточить весь огонь на «Ривадавия»! Ускорить устранение повреждений! — командую я, хотя и так никого не нужно подгонять. Но всё равно, нужно же мне что-то делать, адмирал я или погулять вышел⁈ Меня бинтуют санитары, втихаря поругиваясь как бы про себя, но я-то всё слышу! Тем не менее я парней не одёргиваю, делая вид что не понял их бубнижа, пациент я и правда беспокойный. Мне некогда сидеть смирно и ждать, когда они закончат, так что медики мечутся по рубке вместе со мной, стараясь перевязать своего командира.

— Выясните, кто это! — даю я команду второму помощнику, а сам в бинокль наблюдаю за разворачивающимся над базой воздушным боем.

Зенитных средств у аргентинцев явно недостаточно. Лупит всё что можно, с боевых кораблей трассеры уходят в небо, а вот на берегу довольно жидковато. Всего пара батарей ПВО ведёт огонь по налётчикам, а между тем гавань превращается в кипящий суп, её просто засыпали бомбами! Пилоты, которые производят бомбёжку не рискуют, они бросают бомбы с большой высоты, не снижаясь для точного удара, но их много, а количество рано или поздно переходит в качество, и вскоре на надстройке тяжёлого крейсера «Альмиранте Браун» расцветает первый взрыв. Взрывы закрывают и «Морено» который так и не освободился из ловушки в которую попал в самом начале боя. У нападавших тоже есть потери, на моих глазах два самолёта получают попадания зенитных снарядов, и если первый разваливается в воздухе, то второй со снижением тянет в сторону «Шторма», выпуская за собой густое облако чёрного дыма. Полёт явно управляемый, пилот ведёт машину именно туда куда хочет, тяжело маневрируя на теряющем высоту самолёте.

— Передай на тральщик, пусть подберут выживших! — отдаю я приказ. Тральщик сейчас прячется за бортом линкора, иначе бы ему не выжит, но эти парни рисковали ради нас своими жизнями, а значит и мы для них рискнём.

Самолёт плавно плюхается на воду среди разрывов снарядов, которые продолжают рваться вокруг моего линкора, и юркий тральщик тут же полным ходом подходит к тонущему самолёту. Пять минут времени, и мои парни возвращаются под защиту брони своего старшего брата. А тем временем, сосредоточенный огонь всех орудий по «Ривадавия» приносит свои плоды, один за другим несколько наших снарядов входят в корпус аргентинского корабля. Мощный взрыв извещает нас о том, что сдетонировал один из погребов главного калибра врага, затем сразу следует второй взрыв. Конструкция и расположение башен сыграли с противником злую шутку. Башни расположены уступом, друг над другом, и их орудийные погреба слишком близко, от детонации одного,