Сезон охоты на падчериц - Наталья Саморукова

Мы с Лешкой наконец-то доделали ремонт, мы практически утрясли все бытовые вопросы. У нас даже появилось достаточно денег, чтобы ни в чем себе не отказывать. Мы летом собирались на Мальдивы… При мысли о Мальдивах в горле опять запершило. Господи, а если со мной что-то случится? Что же, не будет никаких Мальдивов? Господи, да если со мной что-то случится, его тут же мигом захомутает эта сука Леночка. Она так и вьется около Лешки, а то я не вижу. Такой дамочке спуску давать нельзя. Она мигом займет чужое место. Эта мысль придала мне сил. Нет, фигушки! Так просто сдаться? Так вот отдать какой-то драной крашеной кошке свое трудно заработанное счастье? Да не бывать такому!

Поздно вечером троица отправилась в город, предварительно закрыв дверь на все имеющиеся замки. А рано утром в новостях показали уже знакомую мне картинку — развороченный взрывами бар в старой части города. И снова Анна с Марией как завороженные смотрели на экран. И снова Фиму тошнило в туалете, а потом он лежал с холодным компрессом на лбу. Я молчала, стараясь не привлекать к себе ни малейшего внимания.

— Вы что, Настя, решили, что это сделали мы? — повернулась ко мне Мария. Или Анна.

Что ей было ответить?

— Господи, ну конечно! — принялась за старое ее сестра. Могли бы уже не паясничать. — Конечно, она так и подумала!

— Да нет же! Мы сами ничего не понимаем! Мы не понимаем, правда! — наседали они на меня с двух сторон. — Это не мы, не мы!

— Случайность, разумеется, — философски заметила я. — Вы опять ушли за несколько минут до взрыва…

— Да! Ну конечно! Именно так и было. Марии сделалось плохо, очень душно было в этом баре, мы не стали дожидаться официанта, оставили деньги и ушли. И все! Мы ничего не знали.

— И даже не догадывались? Зачем вы пошли в этот бар? Зачем вы пошли в то кафе в Калькутте? Вырядились, как на парад, и пошли в какое-то занюханное кафе!

Девочки вскочили на ноги, забегали по комнате, от их суматошной беготни просто ураган поднялся. Волосы летали, ноги мелькали. Они непрестанно махали руками и пытались перекричать друг друга, объясняя мне, что ни сном ни духом не причастны ко всей этой чертовщине.

Я дернула за руку ближайшую ко мне девицу. Та послушно остановилась. Рука оказалась очень теплой, почти горячей и какой-то по-детски беспомощной. Невозможно было представить, что именно этой рукой совсем недавно крошка уложила двоих амбалов.

— Это все случайность? — спросила я, постаравшись вложить в голос как можно больше сарказма.

— Нет, — грустно ответила близняшка, — не случайность. За нами охотятся, разве вы не поняли?

— Девочки, а вы кто? — задала я им вопрос, которым они сами же мучили меня недавно.

— Мы? — растерялись они.

— Вы, вы… Вы тайные агенты объединенного союза Добра и Зла? Или, может быть, наследницы престола древней африканской страны? А?

— Нет, мы не агенты и не наследницы этой, как ее, африканской страны. Мы разве негры? — растерянно спросили они.

— Кто вас знает. Я уже глазам своим отчаялась верить. Эк вы меня вчера вырубили мастерски.

— Извините, Настя, — смиренно склонила голову одна из сестер, та, что сидела слева. Та, что справа, вздохнула:

— Это нас в колледже учили. Такой кружок для девочек по основам самообороны. Ничего особенного, несколько приемов.

— Разумеется.

Хотела бы я видеть их тренера…

— Видимо, ваш отчим был совсем на мели, если обратился в нашу контору, — сказала я им. — К вашему сведению, я даже курсов самообороны для девочек не заканчивала. С меня в этом смысле толку…

— Ну конечно! Но Ангелина настояла, она очень опасается за нашу репутацию.

— Что-о-о? При чем тут ваша репутация?

— Ну как, она сказала, что девочкам негоже лететь вместе с мужчиной. А если с вами, то вроде можно, вроде это вполне прилично.

— Бред какой-то. А на фиг вообще было рвать за тридевять земель? Куда проще — арендовать шале в Швейцарских Альпах и оттянуться там, пока суета похоронная не кончится.

— О, нет! Только не Швейцарские Альпы! — воскликнули девочки. — Да разве же мы сами выбирали, куда лететь? Мы никуда лететь не хотели. Так получилось.

— Что? Что “так получилось”? — трясла я Анну. Или Марию. Девушка как кукла болталась в моих руках и лишь удивленно хлопала глазами. Она была примерно с меня ростом, но как минимум раза в два уже. Килограммов сорок веса, легкое смертоносное оружие.

—На-а-астя-а-а, и-и-изви-и-ите! Отпусти-и-ите меня-а-а! Уф, вы мне чуть голову не оторвали! Ну конечно! Мы не можем вам сказать! Это… не наш секрет.

— Сказала бы я, куда вам следует идти с вашими не вашими секретами. Вы врать научились раньше, чем говорить. Кoрмите меня какими-то историями.

— Настя, вы нас не бойтесь. Отпустить вас мы не можем, но вреда не причиним. Просто останьтесь с нами до конца путешествия. Хотите, мы вас развлечем? Хотите на экскурсию?

— Нет уж, увольте. За сколько минут до взрыва вы покинули заведение?

— Минут пятнадцать, может быть, чуть меньше.

— Чего ж вы шляетесь по барам? Не проще ли сидеть в квартире, коль за вами, как вы говорите, охота? Кто охотится-то? Не в курсе?

— Нет, не в курсе. Точнее, не совсем. А идти было надо. Надо было встретиться с одним человеком.

— Опять тайна, закрытая на семь замков?

— Зачем вам? Вы все равно не поймете и не поверите.

— Куда уж мне. А в Калькутте? Там тоже надо было с кем-то встретиться?

— Да, там тоже… Мы, Настя, очень устали. Можно, мы сейчас оставим вас? Возьмите свой телефон. Можете звонить друзьям. И этому вашему Грише. Звоните, пожалуйста. И постарайтесь там, в Москве, всех успокоить. Вечером вам будет звонить Ангелина, но мы убедительно просим вас ничего не говорить ей про вчерашнее.

— А что же, она не знает про индийские страсти?

— К сожалению, ваш Гриша ей рассказал. И теперь она требует, чтобы мы вернулись. Как можно скорее.

— И?

— Мы не можем. Пока не можем.

— Очень мило. Идите. Отдыхайте. И если не сложно, попросите Фиму, чтобы он маялся дурнотой в каком-то одном сортире, а не во всех по очереди.

К ночи Фиме полегчало. Судя по тому, какие звуки раздавались из его спальни, ему было очень даже хорошо. На этот раз подглядывать я не стала. И так знала, что увижу. Они уже не особо-то и маскировались. Репутация… Смешно!

Гонконга я так и не увидела. Он остался за взлетной полосой, словно неровно нарезанный пирог. Не увидела я и Амстердама. Безалаберный этот город промелькнул передо мной по дороге из аэропорта и обратно ералашем подчеркнуто интеллигентных бомжей, разноцветными цветочными магазинами, группами суетящихся туристов. Либерализм здесь, как говорится, чувствовался повсюду. И каждый гость стремился к нему приобщиться, но как-нибудь так, чтобы чего не вышло.

Слава богу, в Амстердаме ничего не случилось. Мы провели там сутки, и все это время я с холодным ужасом в груди ждала, что вот сейчас сестры нарядно оденутся и уйдут в неизвестность. И там, в неизвестности, произойдет новая трагедия. Однако они так никуда и не собрались. Долго шушукались, о чем-то спорили, но в итоге остались дома. Без особого воодушевления девушки спросили, не хочу ли я погулять и, увидев, какая паника обозначилась на моем лице от одной мысли о подобном досуге, больше уже не приставали.

Квартирка, в которой мы остановились, оказалась престранной. В ней было целых четыре этажа, на каждом из которых располагалось по одной с половиной комнате. Внизу кухня и некое подобие гостиной, на следующих этажах — спальни с отдельными душевыми. Поистине каждый устраивается, как может.

Я созвонилась с Гришкой, но позорным образом скрыла от него очередное происшествие, уповая на то, что по телевизору эту новость комментировать не будут. Трупов не было, раненых всего пятеро. Всего… Наше время прививает определенный цинизм.

— Настя, так когда тебя ждать? — спросил Гришка уже без прежней настойчивости.

— Видишь ли…— затянула я, но он и сам все понял. Приятно иметь дело с умными людьми. Однако то, с каким равнодушием Гришка вдруг полностью пересмотрел взгляды на мою жизнь, неприятно царапнуло. С чего это он вдруг стал таким спокойным?

— Представляешь, Настя, тут такой клиент чудной объявился, просит нас найти его собачку.

— Какую собачку? — опешила я.

— Маленькую, беленькую, порода какая-то чудная, слово на “шприц” похоже.

— И что? — тупо соображала я.

— Ну как — что? Вот хотел посоветоваться, браться за заказ или отложить до твоего приезда?

Гришка явно чудил. Возможно, он витиеватым способом пытался мне на что-то намекнуть. Но аллегория была слишком сложна, да и помехи на линии мешали уразуметь суть. Собачки… маленькие, беленькие…

Когда летели из Гонконга, справа от меня как раз сидело нечто похожее, кудлатенькое и капризное. Из-под оранжевого пледа торчали круглые вишневые глазки и острая лисья мордочка, занавешенная пушистыми ушами. Пассажирам предложили напитки, а потом небольшое, но изысканное угощение. Я с вожделением открыла пластиковый короб, уже нацелившись на тарталетку с икрой, но пронырливая псина подсуетилась куда быстрее. Крошечная пасть открылась. Ам, и нету икры. Через пару секунд мне на колени шлепнулась обмусоленная пустая корзиночка. Благодушная хозяйка собачки одобрительно мне улыбнулась. Видимо, она полагала, что для меня счастье — угостить крошку. Когда крошка без ложной деликатности прихватила зубами кусочек ветчины, дама сделала ей пальчиком и, разжав крошечные челюсти, вернула кусок обратно. Должно быть, ветчину собачке нельзя — слишком тяжелая пища.