Опасный маскарад - Элизабет Грегг

– Вирджи примерно такого же сложения. На первое время что-нибудь из ее вещей тебе, пожалуй, подойдет.

Край накидки описал плавный пируэт, когда ее обладательница повернулась и бесшумно заскользила в сторону одной из комнат, оставив Дессу в полном недоумении.

Еще какое-то время девушка смотрела вслед удаляющейся брюнетке, затем снова взглянула вниз. Бар на первом этаже, комнаты с полуголыми девицами на втором… Части мозаики вдруг начали складываться в единое целое, и она с ужасом поняла, куда попала.

Бен Пул привел ее в бордель! Этот большой добродушный парень, к которому она отнеслась с такой симпатией, решил, что ее место здесь, среди… Боже мой, как бы это сказать помягче? Среди продажных красоток! И эта изящная брюнетка по имени Мэгги наверняка не просто его «старинная знакомая». О чем он думал, приводя ее сюда? Хорошего же он о ней мнения!

Десса бросилась назад в свою комнату и захлопнула дверь. О, теперь все было ясно: и эта показная, бьющая в глаза роскошь, скрывающая грязный разврат, и великолепная постель, принимавшая в свои объятия бессчетное количество мужчин…

Дверь распахнулась, и Десса, не оборачиваясь, крикнула:

– Я хочу уйти отсюда. Немедленно. Мне противно здесь находиться! Это… это отвратительное место! Верните мою одежду, я не желаю носить то, что хоть раз надевали ваши шлюхи!

– Ну, ну, зачем же так грубо, – примирительным тоном произнесла статная женщина в золотистом платье, и завитые в тонкие спиральки белокурые локоны согласно колыхнулись. – Успокойся, детка. Я знаю, тебе пришлось несладко, но это все равно не дает тебе права так со мной разговаривать. В конце концов, «отвратительное место», как ты его назвала, стало твоим приютом, когда тебе было некуда идти. И я не терплю подобного высокомерия по отношению к себе и к моим девочкам. Если хочешь выговориться – пожалуйста, я ничего не имею против, но оскорблять себя я не позволю.

Слушая эту суровую отповедь, Десса невольно попятилась. Что происходит? Эта красивая блондинка, судя по всему, хозяйка публичного дома, говорит с ней так, словно она – одна из ее продажных девиц! Нет, подобного обращения Десса потерпеть не могла. Ее губы сложились в упрямую тонкую линию, кулаки сжались; она гордо вздернула подбородок и… ничего не сказала.

– Вот так-то лучше, детка, – спокойно заметила блондинка. – Не стоит пытаться доказать, что ты чем-то лучше меня или моих девочек. Поверь мне, это не так. Одно неверное слово, один неверный шаг, и тебе негде будет искать помощи. Выбор у тебя, прямо скажем, небогатый. Пойми, если бы не Бен и его приятель, тебе бы пришлось ночевать на улице, а это не самое лучшее место для девушки вроде тебя. Подумай, что могло бы там с тобой случиться, и ты без сомнения признаешь мою правоту.

Десса неохотно кивнула. В словах этой женщины была горькая правда, и ей стало стыдно. Отцу бы не понравилось ее поведение. Отец!.. Девушка сильно прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать слезы. Не время плакать, слезы ей не помогут.

Шурша по полу краем блестящей золотистой юбки из плотного атласа и распространяя вокруг себя сладковатый аромат пудры и лаванды, женщина пересекла комнату и по-матерински обняла Дессу за талию. В одной руке она держала сложенный зонтик от солнца, а в другой – ридикюль, который, подойдя, положила на низенький столик рядом с ванной.

– А теперь, детка, пока Мэгги подберет тебе что-нибудь подходящее из одежды, мы можем немного поболтать и узнать друг друга получше. Впрочем, если ты против, я не буду настаивать. – Она выдержала паузу и, так и не дождавшись ответа, с легкой улыбкой продолжила: – Меня зовут Роуз Лэнг, и это заведение принадлежит мне.

Десса снова кивнула и устало опустилась на край постели. Тело по-прежнему ныло, каждый его мускул, растревоженный долгой поездкой на тряской повозке, казалось, жил своей жизнью, совершенно не считаясь с тем, что нужно хозяйке. Но больше всего болело сердце, тщетно пытаясь справиться с рухнувшим на него непосильным грузом горя.

– Простите меня, – наконец выговорила девушка, и ее подбородок снова предательски дрогнул.

– А ты – меня. И поверь, мне безумно жаль твоих стариков. Ужасная потеря. Но если жить только прошлым, можно сойти с ума. Тебе надо думать о будущем. Какие-нибудь родственники у тебя есть?

– Нет. Кроме родителей, у меня никого нет… то есть не было. Мой единственный брат Митчел погиб на войне. Так что помощи мне ждать не от кого. – Слова давались ей с трудом, голос дрожал. Слезы грозили снова брызнуть из глаз, и, чтобы как-то справиться с ними, Десса нервно сжимала и разжимала пальцы.

– Ну, ну, девочка, постарайся успокоиться… А как у тебя с деньгами? Магазин твоих родителей сгорел, но, быть может, они владели и другой недвижимостью? Или они располагали свободными средствами?

– Да. Моему отцу принадлежат… вернее, принадлежали торговые склады по всей стране: несколько в Канзас-Сити, два в Сент-Луисе и три в Денвере. А с тех пор, как дела «Юнион Пасифик» пошли в гору, он построил еще несколько вдоль железной дороги. Сколько, точно не знаю. Поэтому-то никто и не мог понять, зачем ему понадобилось покупать здесь магазин. Боюсь, теперь мы этого никогда уже не узнаем.

– Что ж, значит, хотя бы с этим все в порядке. Тебе надо связаться с кем-нибудь из тех, кто помогал отцу вести дела, например, с управляющим или другим доверенным лицом, и они, без сомнения, пришлют немного денег на обратную дорогу. Впрочем, шериф, наверное, уже известил кого следует, и ты скоро вернешься домой.

Десса задумчиво посмотрела на свои руки, лежащие на коленях. Вернуться домой? Снова трястись сначала в жутком дилижансе, а затем – в шумном, насквозь пропахшем угольной копотью грязном поезде? Проделать еще раз весь этот мучительный путь, чреватый новыми опасностями и оскорблениями? Ну уж нет!

– Я не поеду домой, по крайней мере пока. После того, что случилось, я просто не смогу заставить себя снова сесть в почтовый дилижанс.

– За это тебя трудно осуждать, – понимающе усмехнулась Роуз. – Путешествия в подобных скрипучих ящиках не для юных красавиц. Да и меня тоже после часа такой езды начинает выворачивать наизнанку.

Десса вздохнула. Она не привыкла, чтобы женщины выражались столь резко и прямолинейно. Однако это уже не казалось ей чем-то ужасным, поскольку по собственному горькому опыту она знала, что скромность и хорошие манеры отнюдь не помогают выжить здесь, на самой дальней окраине цивилизованного мира.

Некоторое время Роуз молча смотрела на девушку, а затем села рядом с ней и взяла ее за руку.

– Бен рассказал мне, что с тобой стряслось по дороге сюда. Ты храбрая девушка и умеешь постоять за себя, но все равно тебе невероятно повезло. Путешествовать здесь в одиночку – полное безумие, на это отважится не каждый мужчина, о женщинах же и говорить нечего. Странно, что твои родители не подумали об этом. Ну ладно, слава богу, ты здесь, целая и невредимая, и тебе больше ничто не грозит. Господь наградил тебя сильным характером, и, я уверена, ты сумеешь справиться со своим горем. Мы поможем тебе. Мы с Беном.