Жить с Библией - Моше Даян

Сыны Израиля вышли из Египта, но им суждено было еще раз встретиться с фараоном и его войском. Тот переменил свое решение. Снова ожесточилось сердце его, и он велел запрячь колесницы, взял своих всадников и свое войско и пустился в погоню за бывшими рабами, дабы вернуть их в рабство.

Египтяне настигли сынов Израиля, когда те расположились станом у моря, «перед Пиха-Хиротом… и перед Баал-Цефоном». Тогда Моисей простер руку свою на море, и воды расступились. «И пошли сыны Израилевы среди моря по суше; воды же были им стеною по правую и левую сторону», и они благополучно переправились на другой берег. Египтяне преследовали их, но пока они переправлялись, Моисей снова простер свою руку на море и «вода возвратилась, и покрыла колесницы и всадников всего войска фараонова, вошедших за ними в море; не осталось ни одного из них… и увидели израильтяне египтян мертвыми на берегу моря». И тогда сыны Израиля вздохнули свободно. Это был конец египетской неволи.

После гибели фараона и его войска Моисей и весь народ запели песнь хвалы Господу, «мужу брани», который ввергнул в море колесницы фараона и его войско. Старшая сестра Моисея Мирьям взяла в руки тимпан и повела всех женщин в пляс. Возможно, Мирьям не знала всех слов песни, но она начала первой. Мужчины пели, женщины плясали и Мирьям вновь возвышала свой голос: «Пойте Господу, ибо высоко превознесся Он, коня и всадника его ввергнул в море». Если в тот день дул восточный ветер, то голоса поющих были слышны на берегу Нила.

По прошествии 3300 лет сыны Израиля вернулись в Египет. В Войну Судного дня израильское воинское соединение форсировало Суэцкий канал и заняло район между Исмаилией и Суэцким заливом. Солдаты называли эту землю «Гошен». Напрасно пытался я убедить их в том, что библейский Гошен расположен севернее, в заболоченных местах дельты, в районе, называемом местными жителями Ат-Тина (по-арабски — «топи»). Все мои пояснения ни к чему не привели. Они слушали меня с большим интересом, но продолжали называть эту местность «Гошен».

Первыми попали в «Гошен» парашютисты. 16 октября, в 1 час 20 минут ночи, я получил радиограмму: «Ребята Дани — в воде» (то есть пересекают канал). Бригадный генерал Дани Матт был командиром этой бригады парашютистов. За тысячи лет, прошедших после исхода из Египта, способы форсирования водных рубежей изменились. Вместо разделения вод с помощью волшебной палочки мы использовали надувные лодки, плоты и понтоны.

В новом «Гошене» не было и следов богатства и величия, которыми он славился в дни фараона Рамсеса II. Невообразимо бедные феллахи ютились в жалких лачугах, протухшая вода медленно струилась в арыках, и скот, пасущийся по обеим сторонам дороги, имел такой вид, словно он явился из сна фараона о семи тощих коровах, «худых видом и тощих плотию».

Отношения между Израилем и Египтом, существующие в наш век, тоже напоминают мне в какой-то мере о временах фараона. Потребовались четыре войны, окончившихся четырьмя поражениями Египта, чтобы каирские руководители согласились на проведение мирной конференции в Женеве с участием Израиля.

Несмотря на потерю отборнейших воинских частей и всего Синая в результате Шестидневной войны, Египет отказался признать свое поражение. Президент Египта Гамаль Абдель Насер ответил на израильское предложение мира тремя «нет»: не признаем Израиль, не будем вести переговоры с Израилем, не заключим мира с Израилем. Генерал Захаров, начальник генерального штаба советской армии, обещал научить армию своего египетского союзника как успешно воевать с Израилем и победить. Насер положился на него и начал готовиться к следующей войне. Между тем и он, и Захаров отошли в лучший мир, и очередную войну начал новый президент Египта Ануар ас-Садат. В этой войне, Войне Судного дня, Египет снова потерпел поражение, и она окончилась тем, что израильские войска оказались ближе к Каиру, чем в любой из предыдущих войн. Садат извлек из этого урок. Он расторг союз с Россией, стал искать сближения с Соединенными Штатами и заявил, что хочет мира. Быть может, теперь на самом деле будет положен конец египетско-израильскому конфликту. Быть может, на этот раз не ожесточатся сердца правителей Египта, как в далеком прошлом, быть может, они не переменят своего решения и не начнут новой войны против Израиля.

Если когда-нибудь будет достигнут мир между двумя нашими странами, мы несомненно будем вынуждены эвакуировать большую часть Синая. Если это произойдет при моей жизни, я буду радоваться миру, но с печалью расстанусь с Синаем. Здесь некогда наши праотцы обрели свободу. В наши дни Синай дал нам чувство простора. Израиль чудесная страна, но он слишком мал. Всякий раз, когда я продолжаю свой путь на запад от Эль-Ариша и на юг от Эйлата, я чувствую, что у меня вырастают крылья, что я вырвался из застроенных городов и удушающего сплетения асфальтовых дорог и перенесся в страну свободы, в край раздолья.

Это ощущение в Синае возникает в отношении как пространства, так и времени. Минувшие тысячелетия не изгладили следов давнего прошлого. Некоторые из этих следов занесло песком, но не все они исчезли безвозвратно: крепости, бирюзовые карьеры, медные рудники в расселинах на склонах гор, наскальные надписи и рисунки, которые видны по обе стороны дороги. Когда я впервые посетил карьеры и рудники в Вади Магара, руководством мне служила книга сэра Флиндерса Питри,[2] который нашел в Серабит Эль-Кадеме храм, посвященный богине Хатор.

Эта книга под названием «Исследования в Синае» была издана в 1906 году, более позднего материала у меня не было. Из нее я узнал, что большая часть наскальных надписей и рельефов, высеченных над входом в рудники, была срезана и увезена в Каирский музей. Поэтому я не ожидал найти здесь что-либо, кроме рудников. Однако мой гид, бедуин Абу-Юсуф, сказал мне, что две надписи еще сохранились на вершине горы. Было раннее утро, и я решил взобраться на гору и взглянуть на эти надписи.

Не могу похвастать, что восхождение проходило легко, без сучка и задоринки. Но я все же добрался до надписей. Это были традиционные изображения фараона, увенчанного короной Верхнего и Нижнего Египта и совершающего символическое действие приведения к повиновению местного правителя нанесением тому ударов жезлом по голове.

В душе я поблагодарил Питри за то, что он не срезал этих рельефов. В музее они стали бы частью коллекции древностей. Здесь же они были самой действительностью, не немым свидетельством того, что было, а самими событиями, не изображением битвы, а самой битвой, ее апогеем, знаком победы, печатью фараона, который осуществлял контроль над медными рудниками, бирюзовыми карьерами и над дорогой, ведущей к ним. В надписи содержалось имя фараона: Сехемхет. Местный племенной вождь был анонимным, безымянным кочевником. Его победили и поставили на колени. Все мои симпатии были на его стороне. В борьбе между правителями Египта и кочевниками Синая я, потомок кочевников, был на стороне последних. Правда, рисунки и надписи предшествуют даже периоду патриархов: им более 4600 лет. Но время не властно над нашими чувствами.